на озере? Фиг с ней, с табуреткой, но вот это уже через край!
Первым делом Тереза кинулась к десятой даче. Конечно, выглядит участок непрезентабельно даже при солнечном свете: облезлый забор покосился, замок калитки проржавел. Дед Калле давно не занимался хозяйством. Дом поддерживал в чистоте, и всё. Алисанте, видно, тоже было плевать на забор. Территория приобрела несомненно заброшенный вид. Но это не повод, чтобы делать из нее помойку! Тереза открыла калитку — замок оказался выломан — и сразу увидела валяющиеся в траве черные мусорные мешки, высвеченные яркими лучами, прошедшими сквозь кроны. Не так много, как она боялась: Премонсит появился сравнительно недавно, — но содержимое попахивало. Вот ведь гад! Тереза ощутила непреодолимое желание закидать свина этими мешками с головой.
Впрочем, действовать немедленно она не стала. Кружевное платье с нижними юбками до щиколоток, надетое ради визита господина Генина, не способствовало возне с мусором. Тереза вернулась домой, переоделась в привычные брюки цвета брезента и рубашку с коротким рукавом, подвязала волосы зеленым бахромчатым платком и натянула резиновые перчатки. Тем временем закатное солнце скатилось совсем низко к верхушкам дальних деревьев. Тереза подогнала машину к дому номер 10 и загрузила мешки в багажник, предусмотрительно застеленный клеенкой. Несколько сотен метров по пыльной грунтовке до дачи номер семь — и багажник был вновь открыт, мешки вынуты и переброшены через забор во двор супостата. Нюхай свой мусор, тварь! Одно из окон дома светилось, но Премонсит не вышел — должно быть, не заметил: Тереза не включала фары и не пыталась вломиться внутрь через запертые ворота.
Наутро Тереза с Верой, висящей в перевязи на груди, прогулялась до седьмой дачи и была вознаграждена зрелищем: лысый приземистый мужчина в ярости бегал по двору, пиная мешки, вздымая руки и изрыгая проклятия. Женщину с ребенком увидел — не каждый день такая встреча случается, мягко говоря, — но не заподозрил: как можно? Правда, стенаний и проклятий не прекратил. Тереза мысленно похихикала и временно убралась: скандалить все-таки стоит без дочери.
Днем Тереза отправилась на дачу номер 10, чтобы выяснить, какие вещи украдены. К сожалению, полный перечень имущества деда Калле был неизвестен, и сам дед, с трудом различавший, что у него в руках, не мог бы помочь ей, подсказав, чего нет. Но кое-что бросалось в глаза: ни одного стула вокруг стола, а стульчики-то были деревянные, не дешевый пластик. Исчезла скатерть, пропало покрывало с кровати. Хоть постельное белье мерзавец не упер! Впрочем, кто знает — может, он его в следующий раз собрался унести.
Тереза медленно обошла кухню, совмещенную со столовой и гостиной, припоминая, что еще могло находиться на столе, а что — на стенных полках. Из раздумий ее вывел странный звук за окном, вроде «шмяк». Она выскочила на крыльцо и увидела, как через забор во двор переваливается второй мусорный мешок, нагло сверкая черным полиэтиленом на солнце.
Ах, так?!
Она стремительно вылетела со двора, прихватив один из мешков, и как раз успела предотвратить сброс третьего.
— А ну пошел вон, помоечник!
Премонсит вздрогнул и уронил мешок не туда, куда собирался, а себе на ногу. Рядом с ним стояла тачка, нагруженная мусором с горкой. Он сделал шаг назад от разъяренной Терезы, но быстро пришел в себя.
— Вы что себе позволяете? — Голос лиходея был тонким и визгливым, явно привычным к скандалам. — Не лезьте не в свое дело, дамочка!
— Засохни, плесень! — Скандалы Терезу не пугали, в отличие от всяких юридических разборок и судов, это была ее стихия. — Ну-ка вези свой мусор обратно, жук-навозник хренов! Еще раз тут нагадишь — я тебе эти отбросы в рот запихаю!
— Не имеете права! Это вообще не ваш дом, ясно? Прикройте свой фонтан, дамочка, не то я пожалуюсь вашему мужу!
— Ты еще моей дочке пожалуйся, — презрительно сплюнула Тереза. — Заглохни, понял? Это и не твой дом, чтоб тут свалку устраивать!
Премонсит решил игнорировать невоспитанную женщину и, повернувшись к ней спиной, поднял очередной мешок над забором. Это было плохое решение. Возмущенная Тереза размахнулась и врезала ему по лысой башке тем мешком, что держала в руках. Полиэтилен разорвался, на голову Премонсита посыпался его же мусор: огрызки, кости, бумажки, куски упаковки…
— Хулиганка! — завопил он и замахнулся своим мешком.
Но Тереза не тормозила. Мешок был перехвачен и отправлен противнику в морду. Тоже порвался… Мимолетное сожаление о том, какую антисанитарию они развели на проезжей дороге, не убавило ее решимости задать свинье хорошую взбучку. Пинок в живот, кулак в глаз — и Премонсит превратился в безвольную тряпку, мало чем отличающуюся от мусора. От нового толчка он влетел в свою тачку, упав на верхние мешки, Тереза припечатала его еще одним сверху и поволокла тачку к даче номер 7, где и бросила, постаравшись разогнать посильнее, чтобы удар по воротам не показался негодяю лаской.
— Тьфу, пропасть! — Вернувшись, она оглядела место побоища. Рассыпанный мусор не добавлял живописности пейзажу. — Чтоб мне сдохнуть, если не заставлю его убрать!
Но сначала надо было довести до конца первое дело: чтобы проклятый Премонсит и думать забыл возить сюда свои отходы. Вымыв руки и наскоро приведя себя в порядок, Тереза постучала в соседние ворота, хмуро глядя в висящую на них камеру — в прошлом году ничем подобным эти ворота оборудованы не были.
— Что надо? — неприветливо отозвался мужской голос из расположенного рядом динамика.
— Поговорить, — буркнула Тереза. Тон незнакомца ей не понравился.
— Больше поговорить не с кем? Идите к своему мужу и говорите с ним, сколько угодно.
Нет, ну такое количество хамов за один день — безусловный перебор.
— Вы что, меня за идиотку держите? Или сами идиотом прикидываетесь? Раз я сюда пришла, могли бы догадаться, что поговорить я собираюсь с вами!
— А я не собираюсь с вами говорить, — огрызнулся собеседник и выключил динамик.
Вот же… волколак, повторила Тереза про себя характеристику, данную новому соседу Генином. Насколько он, интересно, зубаст? Она окинула внимательным взором забор. Довольно высокий, недавно подновленный, но всего лишь крашеные доски, и проводов, подводящих ток, не видать. Она отошла вдоль забора немного в сторону, из поля зрения камеры, прошла еще чуть-чуть, ища место поудобнее. Глаз быстро зацепился за неровную доску. Любая неровность — подпорка для ноги.
Через несколько минут она была уже по ту сторону забора и отряхивала брюки. Ишь ты, говорить он не хочет! А куда денется?
Она двинулась к крыльцу напрямик через густую траву, не выходя на ведущую от калитки дорожку, чтобы не попадать в
