class="p">Пока я в растерянности подбирала ответ, к служителю в алой мантии подошли парень с девушкой и протянули какие-то бумаги. Тот прочитал, кивнул и повёл пару между колонн, туда, где в большой позолоченной чаше на шести ножках поблёскивала вода.
– Смотри, свадебный обряд, – подтолкнул меня Дирин. – Видишь коврик перед чашей? Жених и невеста должны окунуть в чашу руку и встать на колени. Кто первый опустит руку в воду и коснётся коленями ковра, тот и будет хозяином в доме. Верная примета.
– Ерунда, – отмахнулась я.
Перед глазами мелькнуло довольное лицо Ардена, моя безвольная рука, почему-то мокрая, какие-то лишённые смысла слова служителя, моё еле слышное «да»… Словно страшный сон, который при пробуждении хочется поскорее забыть.
– А вот и не ерунда, – запротестовал Дирин. – Гляди, какая бойкая невеста. Спорим, сейчас она в два счёта жениха обскачет?
– Обскачет, и что?
– И будет им помыкать до конца дней.
От голоса Тэйта я подскочила на месте. Откуда он взялся?!
– Летт Тэйт, что вы здесь делаете? – изумился Дирин.
– Помолиться пришёл, – целитель дёрнул плечом. – Нельзя?
Он едва держался на ногах, но по-прежнему выглядел так, словно скорее сдохнет, чем признается в слабости и примет чью-либо помощь.
– Вы ж никогда… – Дирин оборвал сам себя и вздохнул. – Летт Тэйт, вам бы полежать.
Тёмные глаза угрожающе вспыхнули – куда там Отрешённому.
– Обойдусь без твоих советов.
Я старалась смотреть только на молодожёнов. Невеста и впрямь опередила жениха, и к чаше успела первая, и на коврик плюхнулась раньше будущего мужа.
– Так и дальше пойдёт, – фыркнул Тэйт. – Бедолага оглянуться не успеет, как начнёт спрашивать дозволения посидеть с друзьями или распить бутылочку вина.
– Что плохого в том, если прежде, чем что-то сделать, муж поинтересуется мнением жены? – не утерпела я.
– И каждый раз станет униженно просить разрешения поступить так, как ему хочется?
– Разумеется, привычнее, когда умоляет женщина, – кротким тоном я замаскировала иронию. – Супруг может пропадать сутками невесть где и с кем, пьянствовать неделями и вовсе не должен давать отчёт в своих действиях.
– Я сказал не «пьянствовать», а выпить пару бокалов! – взвился Тэйт.
– О да, – смиренно опустила ресницы. – Пару бокалов с одним приятелем, пару бокалов с другим, пару бокалов с третьим. Мужчины придумали десятки красивых оправданий для привычки возвращаться к супруге в невменяемом состоянии.
– Летт Тэйт вообще не пьёт, – неосторожно влез Дирин. – Он же целитель.
За последнее обстоятельство я поблагодарила Отрешённого, ибо будь Тэйт стихийником, от Дирина осталась бы сиротливая кучка из одежды и новеньких, только вчера купленных ботинок. Испепелять взглядом, к счастью, целитель не умел, хотя очень старался.
– В семье должно быть равенство, – зло отчеканил Тэйт. – Иначе к бесам такую семью.
Повернулся и пошёл к чаше – тонкая фигурка в неизменно белой рубашке, небрежно завязанный хвост сливался с тканью. Действительно собирается молиться?
– В храме можно употреблять слово «бесы»? – спросила я Дирина.
Тот поморщился.
– Пусть Богиня сама с ним разбирается. Летт Тэйт одарённый, избранник. Жаль, Богиня редко вмешивается в дела людей. Я бы не протестовал, если б она этого строптивца лишила дара на недельку, а ещё лучше – пригрозила отнять его совсем. Уже и не помню, когда летт Тэйт отдыхал в последний раз.
С Дирином я согласилась целиком и полностью, но обсуждать данную тему не хотела. Поискала взглядом молодожёнов и не нашла. Служитель уже благословлял младенца, которого держала на руках сияющая мать, жениха и невесты нигде не было видно.
– Обряд уже завершился? – уточнила недоверчиво.
– А чего тянуть? Богине достаточно доброй воли и согласия. Напутствие получили – всё, дальше сами. В Кирее не так?
– У нас свадьба – это часовая торжественная церемония. К ней долго готовятся, заранее приглашают родителей, родственников, друзей. Под свидетельством о бракосочетании обязательно расписываются свидетели, затем устраивают праздничный обед.
– Но суть-то та же? – выделил Дирин. – Главное – желание двух людей, которые решили связать свою жизнь. Они дают клятву перед Богиней – какие ещё нужны свидетели? Или Отрешённый не присматривает за теми, кто в него верит?
Снова вспомнила Орлис, поёжилась. Как Отрешённый допустил мой брак с Арденом?
– Похоже, нет. Наверное, мы ему надоели.
– Может, он устал, – примиряюще предположил Дирин. – Он же очень древний бог.
Краем глаза я следила за Тэйтом. Похоже, он всё же молился: стоял на коленях возле чаши, упираясь в позолоченный край упрямым лбом. Служитель дождался, пока целитель поднимется, и благоговейно поклонился. Тэйт вдруг нахмурился, что-то произнёс. Слов с такого расстояния я не слышала. Целитель положил ладонь на лоб своего собеседника, словно они поменялись ролями и избранник Богини благословлял служителя. Простое прикосновение, но после этого Тэйт покачнулся, схватился за чашу, чтобы не упасть, и всё равно сполз обратно на коврик.
– Бездна! – в сердцах выругался Дирин. – Мало ему! Мэй, прости, я должен помочь.
Он направился к целителю. Видимо, Тэйт находился в худшем состоянии, нежели вчера, потому что даже не сопротивлялся. Не мудрствуя, Дирин сграбастал Тэйта в охапку и вынес из храма на руках. Я шла рядом и косилась на бледные до синевы губы и закрытые глаза целителя.
Мерзкий характер и невероятная самоотверженность – как всё это в нём уживается?
***
В Кагаре мы провели пять дней. За это время я окончательно сдружилась с Дирином, осилила половину мемуаров летта Ровера и перестала внутренне дёргаться всякий раз, когда ловила пристальный взгляд Тэйта. Последнее далось мне труднее, чем пробираться сквозь витиеватый и напыщенный слог выдающегося дипломата. Но сегодня, забираясь в везиль, чтобы покинуть Кагар, я бестрепетно выдержала усмешку целителя и поздравила себя с победой.
– Гроза будет, – Дирин задрал голову вверх.
Плотные тёмные тучи надвигались с юга и цеплялись за коньки острых крыш, ветер стих, в воздухе сгущалось напряжение.
– Будет, – согласился Ирвин.
– Не сахарные, не растаем, – фыркнул Тэйт.
– Только бы молния не угодила, – Дирин осенил себя знаком Богини и полез на место водителя.
Ирвин сел рядом со мной.
– Не боитесь ехать в грозу, Мэй?
– Надеюсь, что у вас установлен громоотвод.
Тэйт устроился напротив, скрестил руки на груди. В моём присутствии он или показательно молчал, или отпускал едкие замечания. Хорошо, что виделись мы лишь вечерами за ужином и во время наших уроков с Ирвином. Словно нарочно именно тогда у Тэйта находились срочные вопросы, требующие немедленного ответа.
– Я сам отличный громоотвод, – засмеялся Ирвин.
Первый раскат грома согнал воробьёв с ближайшего дерева, они посыпались, словно горох из дырявого мешка, и затаились в густых кустах. Везиль тронулся, и тут же на мостовую упали крупные капли
