Зеваки в коридоре уступали дорогу, отдавали честь и молчаливо ожидали.
Информация о ситуации в отсеке управления поступала на новостные экраны лишь время от времени. Первыми выскакивали из стены виртуальные мониторы возле самого отсека – еще и поэтому тут собрались все свободные патрульные. Я насчитала не меньше тридцати пяти.
Наверняка надеялись узнать обо всем из первых рук, когда проблема уладится.
Сканеры отметили мой повышенный уровень тревожности, сочли его «допустимым для нынешних обстоятельств» и серая дверь уехала в стену. Едва помещение открылось, я почти оглохла.
Дверь закрылась, отделив от коридора, в котором терялись звуки, поглощенные противоэховой вентиляцией – и эффект усилился дополнительно.
С два десятка станхов и людей голосили так, что уши закладывало.
В воздух летели междометья, ругательства и невнятные реплики, типа:
– Да это вам нельзя доверять!
– Что вы говорите? Разве не вы от нас что-то скрываете?
– Это вы слишком подозрительны. Все вам чудится да кажется! Как говорят на Земле: Когда кажется креститься надо!
Понять – о чем речь не представлялось возможным, да и сейчас это не было главным. Нагнетались такие мощные эмоции, что я кожей чувствовала – еще пару минут и начнется драка.
Фент высился неподалеку от спорщиков и занял очень правильную позицию. Между свободным участком каюты и компьютерами управления, что показывали маршруты, карты и предполагаемые планы операций.
Виртуальные мониторы, что растянулись от потолка до уровня пояса землянина, конечно, разбить не получится. Сенсорные поля, которыми управлялись данные на экранах, тоже навряд ли. Но кто знает, как далеко зайдут забияки. На дальней стене располагались сотни микрокомпьютеров, которые проецировали экраны и управляли ими.
Плюс к тому именно там находились аварийные кнопки, в том числе и те, что активировали пушки.
Кто знает, как далеко зайдут склочники.
Дреймор уже накрыл их собственным успокаивающим полем. Но особенного эффекта не добился – ссора нарастала, а причина ее из коротких, истеричных выкриков участников оставалась неясной. Зато по разъяренным лицам землян и свирепым маскам на лицах станхов становилось очевидным, что дело плохо.
Фент пытался командовать, обещал трибунал, разжалование, штрафы. Но на него никто не обращал внимания.
Ага… Вот это совсем уже странно. Обычно приказы и угрозы капитана хоть как-то сбавляли пыл ссоры. Станхи, по крайней мере, привыкли подчиняться командованию и практически никогда не игнорировали их. Люди могли поспорить, но напрямую ослушаться приказа капитана – никогда и ни при каких обстоятельствах. Тем более – во время патрульного вылета, еще при возвращении на базу – куда ни шло! Но мы-то на смене!
Фент выглядел ошарашенным, сбитым с толку, слегка напуганным, но решительным. Если он и не разруливал ничего подобного лично, то определенно уже набросал себе план действий.
Я заметила, что станх поглядывает на аварийную кнопку для запуска арисса – газа, способного ввести в неглубокую кому всех в помещении. Фент понимал, что вещество подействует на него, Дреймора и на меня тоже, а специальные маски для защиты от отравления расположены в другом помещении станции…
Но, похоже, командир всерьез готовился и к такому исходу. По лицу капитана ясно читалось – начнется драка, – и выпуска газа не миновать.
Уверена, забияки осознавали это, хотя бы каким-то краешком еще незамутненного неведомым воздействием мозга. Но скандал нарастал, интонации становились все более угрожающими, междометия казались плевками в лицо врага… Да-а-а… Такого я еще не видела. Во всяком случае уж точно не на патрульном истребителе, чей экипаж – просто эталон спокойствия и рассудительности. Даже эмоциональные земляне, с их любовью к импровизации, обходу правил и норм, если это здорово улучшит ситуацию, прежде никогда так не вели себя. Что уж говорить о «замороженных рыбах» – станхах. Эти даже в критических обстоятельствах, если истребитель терпел бедствие, сохраняли спокойствие и хладнокровие.
Превращались почти в живых роботов.
Фент делал мне знаки держаться подальше от ссоры. Плохая идея. Чем ближе я к эпицентру эмоций – тем больше вероятности, что успокаивающее поле хоть как-то сработает.
Я поднажала, вкачивая в склочников заряд позитива, умиротворения, терпимости…
Еще, еще, еще…
Без эффекта.
Пришлось, и впрямь, немного отступить – иначе пара маневристов-рассчетников с моей родины начали бы цеплять руками. Станхи внезапно тоже усилили жестикуляцию. Казалось, перед нами несколько мельниц и парочка паникеров, что беспорядочно сучат конечностями.
Дреймор выглядел все более встревоженным, продолжал вкачивать энергию успокоения и тоже старался держаться подальше от драки.
– Всем, кто не остановится немедленно выпишу штраф, пошлю на гауптвахту! Зачинщикам, если ссора не прекратится – грозит трибунал! – цедил Фент, не прекращая подавать мне сигналы покинуть опасную зону.
Спорщики не реагировали. Вопили, возмущались и бешено жестикулировали. Напоминало безумство фанатов на футбольном матче… Только специальных шапочек и шарфов не хватало…
Забияки полностью игнорировали наше с Дреймором вмешательство.
– Проклятые инопланетные рыбы!
– Чертовы потомки рыб и приматов!
Такими эпитетами расы давно друг друга не одаривали. Уже не помню, когда в последний раз они звучали на публике. Станхи открыли, что земляне произошли от дельфинов, а не от обезьян, но любили поддразнивать людей теорией Дарвина. Впрочем, все это происходило очень давно, когда отношения между расами только-только устанавливались, мы не доверяли друг другу, искали подвох. Станхи опасались нашей непредсказуемости, способности выживать в самых тяжелых условиях и действовать, порой, против здравого смысла, но тем самым, обескураживать и побеждать любого врага.
Земляне боялись более развитой расы, чьи технологии превосходили наши на много тысячелетий. Не верили, что станхи честно раскрывают карты, вечно искали подвоха.
С тех пор пыль словесных и политических баталий давно улеглась и казалось бы – превратилась в прах старых ссор и недопонимания. Услышать подобное вновь даже для меня выглядело более чем странным…
– Хоррам немедленно покинуть каюту! – скомандовал Фент и двинулся к аварийным кнопкам. Решил, что не достучится, пора принимать решительные меры.
Мы с Дреймором переглянулись, шагнули на выход, и в эту минуту спорщики словно выключились. Каюту поглотила звенящая тишина. Станхи застыли в позе «подчинения» – такую принимали инопланетники, что проштрафились перед руководством. Голова опущена, взгляд в пол, спина предельно выпрямлена, ноги вместе, руки по швам.
Земляне просто ошарашенно оглядывались.
Фент едва заметно выдохнул. Гнев, злость и другие негативные эмоции рассеялись так быстро, что мы с Дреймором удивленно переглянулись. Капитан метнул в меня быстрый взгляд, словно что-то подозревал, но не собирался делиться.
Я отмахнулась. Дреймор подоспел, взял под руку, и мы покинули каюту под мерные, безэмоциональные приказы командира.
– Всем прибыть в полицейский отсек для разбирательства. Зачинщики попадут под трибунал. Остальные получат взыскания, штрафы и внеочередные дежурства. Чтобы через две минуты были на месте и ждали моих распоряжений. Пришлю старшего помощника-маневриста.
Миновав два отсека, мы с Дреймором слегка расслабились и отправились в столовую, выпить немного ромашкового чая, как делали всегда после сложных миссий и катастроф.
За годы службы в патруле это стало нашей маленькой традицией.
Всю дорогу до цели мы только переглядывались, не в силах начать разговор о странном и страшном происшествии. То, что случилось просто в голове не укладывалось!
Второй раз за последние сутки один хорр не справился с работой, не сумел погасить ссору. И впервые за все мои годы службы двум хоррам не удалось оседлать ситуацию.
Происходящее ошарашивало и обескураживало. Ну ладно один единичный случай – там, на станции. Но теперь, на дежурстве, с членами команды, которых только утром проверили на нормальный эмоциональный фон, отсутствие агрессии и межрасового неприятия… Вот это уже совсем удивительно и страшновато.
