«Если Эклунд мертва, — думала Исгерд, — если Сената больше нет… Через три дня Астория погрузится в хаос. Никто не в состоянии предугадать, что будет дальше... Эклунд…»
При одном этом имени сердце сейчас сжимала боль. Исгерд не могла поверить, что женщины, казавшейся ей олицетворением вечности, больше нет.
«Ещё разбирают завалы», — напоминала она себе, но верилось с трудом. Исгерд не привыкла тешить себя тщетной надеждой.
Не к месту вспоминался их последний разговор — там, на веранде дворца. Идиотские слова, которые уже не забрать назад. Мертвенно-бледное лицо Эклунд…
«Что с ней произошло?»
Теперь Исгерд понимала, что никогда уже не найдёт ответа на этот вопрос.
«Константин», — вдруг пронеслось у неё в голове, и Исгерд внезапно для себя осознала, что и этого человека тоже наверняка уже нет в живых.
Впереди ожидала неизвестность. Волфганг во главе Дома… А кто возглавит Гесорию — не было смысла и гадать.
Снова появился Брант. Исгерд хотела приказать ему уйти. Заняться подготовкой Стражи к тому, что ждёт их впереди… Но поймала себя на мысли, что боится остаться одна. А больше никто к ней не придёт, и никто не станет сидеть у её постели.
«Я умру так же, как Хельга, — пронеслось в голове. — Абсолютно одна. Не имея возможности довериться никому».
Эта мысль не вызвала ни боли, ни страха, только чувство определённости. А потом снова появилась медсестра и сделала укол, погружая Исгерд в сон.
Известие о взрыве Сената и гибели Эклунд, а также четырёх глав великих домов, потрясло всех.
Астера бушевала. Потоки желающих присоединиться к движению повстанцев выросли в десятки раз. Они отыскивали знакомых, которые знали знакомых, которые по цепочке выводили их на движение сопротивления.
Остановить поток и проверить всех было невозможно. Ролан мысленно смирился с тем фактом, что сейчас уже не сможет доверять никому, кроме самого близкого круга старых друзей.
И все, кто прибывал на планету, тут же задавали вопрос: что Ролан собирается делать теперь?
«Что я собираюсь делать теперь?»
Вопрос не вызывал волнения. Только сердце откликалось горечью на это «я». Ролан не желал становиться вождём. Он не искал власти и не хотел управлять многотысячным — а, наверное, уже, многомиллионным — потоком людей, которые искали поддержки и ответов на свои вопросы.
Очередное выступление назначили на двенадцатое число. На сей раз Ролан не стал выходить к толпе — она была слишком велика, чтобы её мог вместить хоть какой-то зал.
Он стоял на мостике «Дредноута», глядя в черноту космоса. Далеко-далеко, на самом краю видимости, извивалась лента Ветров. Ролан отчётливо ощущал в эти мгновения, что его мечта отправиться в полёт, не обременяя себя ничем, не сбудется уже никогда.
— Ты всегда это знал, — тихо сказал он сам себе.
Впрочем, жизнь, которой он жил до того, как оказался вне закона, и так бесконечно далёкая, теперь вовсе казалась сном.
Очередь, прошившая чёртову белоснежную мантию Ирвина – какие никто, кроме Краузов, давно уже не носил, красные маки кровавых пятен, расползавшиеся по животу брата, отделили Ролана от прошлого непроходимой стеной. Пути назад не было.
«Впрочем, — тут же напоминал он сам себе, — его не было никогда».
— Всё готово, — Колин вошёл на пустой мостик и остановился у Ролана за плечом.
Тот кивнул.
— Вещание только на Астеру?
— Ещё семнадцать каналов у нас.
— Хорошо.
Радости Ролан не ощущал.
— Удалось переработать материалы, собранные с комитетов?
Колин вместо ответа положил папку на панель управления.
Ролан не стал ее смотреть. Изучать материалы времени не было.
Часы подали сигнал, сообщая о том, что через несколько секунд начнётся сеанс связи.
Колин поспешил скрыться в тени.
— Три.
— Два.
— Один.
— Дорогие друзья, — Ролан усмехнулся собственным словам, — все, кто видит меня сейчас, знает, что порядок, установленный Хельгой Эклунд двадцать пять лет назад, себя исчерпал. Двадцать пять лет назад мы стояли перед выбором — пойти путём свободы, которую предлагал нам Броган, или обеспечить стабильность меньшинству, позволив остальным бороться за каждую минуту своей жизни на окраинных мирах. Эклунд сделала свой выбор за нас. Но теперь Эклунд мертва. Многие из вас, — выдержав паузу, продолжал он, — задают вопрос, что будет теперь. Я отвечу на него. Пришло время дать всем равные права. Пришло время отменить законы, отжившие своё. Пришло время построить свою жизнь такой, какой мы хотим её видеть. Многие из вас интересуются, кто я. Некоторые помнят моё лицо. Моё имя Ролан фон Крауз. И я надеялся, что буду произносить эти слова, стоя на трибуне Сената. Консул Эклунд и её сторонники лишили меня права туда войти. Но если тебя лишают прав — ты в полном праве силой забрать своё. Консул Эклунд определила, что станет с Гесорией. Она не оставила нам выбора. И мы собираемся взять свое. Вот здесь, — он взял в руки папку, демонстрируя её на камеру, — новый закон. Конституция новой Гесории, которую мы построим своими потом и кровью. Построим для тех, кто присоединится к нам. Те, кто будут стоять на нашем пути — последуют к Ветрам. Это всё. Каждый из вас волен выбирать. Хочет он жить в свободной Гесории — или предпочитает умереть.
— Компьютер, выключить сигнал, — вполголоса приказал Ролан, и огонёк камеры погас.
Колин с сомнением покачал головой, но ни слова не произнес.
Однако и Ролан молчал.
— Надеюсь, это был не весь твой план? — через некоторое время спросил Макалистер.
Ролан перевёл на него взгляд, и Колин на полуслове замолк.
— Им не нужно знать большего, — проговорил он, — всё остальное касается тебя. Меня. И Гарольда.
У Колина мурашки пробежали по спине от незнакомых ноток, звучавших в голосе друга, но он кивнул.
— Есть ещё кое-что, — сказал он нехотя и протянул Ролану коммуникатор. Несколько строчек чёрных букв пришли с незнакомого номера, но писавший оставил подпись: Реган Хинес.
— Давно пришло? — спросил Ролан.
— Только что. Может, увидел тебя по ТВ.
Ролан снова опустил глаза на экран: «Всё видел. Просто класс. Не могу вас отыскать».
— Куда он вообще пропал? — спросил Ролан. По Регану он абсолютно не скучал.
— Хрен его знает. Полагаю, надо встретиться, чтобы узнать. Но…
«Стоит ли его сюда пускать?» — повисли в воздухе понятные обоим, но не высказанные вслух слова.
— Об Астере уже в курсе и последний дурак, — констатировал Ролан, поразмыслив, — пускай прилетает. А в космосе вокруг планеты нужно организовать патрули. Теперь людей у нас полно.
ГЛАВА 17
— После взрыва в Сенате повстанцы объявили о своём намерении захватить власть.
Исгерд кивнула. Она видела эту запись, ещё лёжа в больнице. Получать от Бранта отчёты удавалось и там, но в сложившейся ситуации этого было откровенно мало. Даже под её чутким руководством Брант мог сохранять существующее положение вещей, но не предпринимать решительные шаги.
Брант был хорошим исполнителем, но не лидером. Эту его особенность Исгерд поняла и приняла как данность уже давно. Её более чем устраивал такой партнёр, но теперь отсутствие альтернативного лидерства в руководстве Стражей привело к тому, что орден бездействовал в самый решительный момент, позволяя событиям развиваться в самом неприглядном ключе, а повстанцам набирать очки.
Теперь Исгерд сидела в кают-компании «Ветра Звёзд», на скорую руку переоборудованной под ставку командования, и выслушивала новости с фронтов. Новости были неутешительные.
— Практически все главы Великих Родов погибли.
— Практически? — уточнила Исгерд.
— Ирвин фон Крауз спасся чудом. Ему осколками серьёзно повредило живот, и он всё прошедшее время находился без сознания, как и вы.
Исгерд потерла висок.
— Такую информацию скрыть оказалось невозможно.
