Я закатила глаза, а потом вдруг вспомнила. Ну, точно. В чем-то этот мир благодаря магии был довольно современен, а в чем-то совершенно архаичен. Я сбегала в ванную и притащила оттуда стиральную доску: деревянную штуку с ребрышками-насечками, по которым руками следовало тереть одежду, чтобы отстирать. Положила ее на пол ребристой стороной вверх.
— Что это? — недоверчиво осведомился Граар.
— Это тебе чесалка. Чешись сам хоть целый день, ни в чем себе не отказывай, — бросила я. — После работы я занесу тебе леденцов, а потом побегу к Марион собираться на бал. Надеюсь, у тебя все будет хорошо. На улицу тогда пока не летай, посиди дома, раз болеешь.
— Черствая женщина, — буркнул кот, потираясь спиной о стиральную доску.
— Не скучай и помни, что новая шкурка будет зато красивая и блестящая, — бросила я и выбежала вон из дома. Разборки с котом отняли у меня время, так что позавтракать я не успела, но, надеюсь, смогу чего-нибудь перехватить в кафе.
А вечером нас четверых ждал бал.
Что обычно представляют, когда героиня отправляется на бал? Десяток служанок, целый день отмоканий в ваннах, разных притираний, маникюр-педикюр, маски для кожи и волос, потом услуги массажиста, куафера, который делает прическу, визажиста, великолепное платье и в конце прекрасная дева просто не может узнать себя в зеркале и замирает в восхищении.
Мы же вломились домой к Марион красные, запыхавшиеся, мокрые после трудового дня. Повезло, что господин Дарбер согласился отпустить нас четверых чуть пораньше, помня, что мы никогда не отказывались от переработок.
— Боги, неужели это возможно, неужели это возможно? — причитала Эмма.
Пока я бегала домой кормить обиженного Граара, гостиная дома Марион превратилась в настоящий салон красоты. В доме было две ванны, где быстренько во время моего отсутствия вымылись Клодина и Эмма, дальше была наша с Марион очередь. Потом поспешные сборы, помогая друг другу. Мы все волновались, что Марго, которая согласилась помочь нам с прическами, не успеет, но она пришла, когда я уже начала красить Эмму. Не то чтобы я была таким уж мастером макияжа, я бы с удовольствием передоверила эту обязанность художнице-Марион, но та только недоуменно посмотрела на карандаш, палетку и кисточку:
— Да я бы нарисовала красками, а что с этим делать — понятия не имею.
В общем, наложила тон своим тональником, чтобы выровнять цвет кожи — повезло, что среди нас не нашлось сильно смуглых девочек, кому бы цвет совсем не подошел, немного припудрить, в палетке с румянами был и скульптор, но я, честно сказать, не очень им пользовалась, только капельку. Чуть добавить коричневых теней (других нет, у меня с собой была нюдовая палетка, чтобы поправлять макияж на работе), чуть подтемнить коричневым карандашом основания ресниц и брови, накрасить ресницы всем тушью, тронуть розовым блеском губы.
— Боже, Рина, ты волшебница! — ахнула Эмма, глядя на себя в зеркало. Хотя ей-то что, она темненькая, у нее свои и брови и ресницы, пусть и не очень длинные, но густые и закрученные, это я блондинка, мне если лицо не нарисовать, то как моль бледная.
Кроме меня, макияж сильно преобразил Марион, она ведь тоже блондинка, но она только небрежно глянула в зеркало и плечами пожала. Клодина же прилипла к своему отражению и никак не могла поверить, что это — она, и без всякой магии, только чуть косметики, мы с трудом утащили ее к карете, когда та подъехала. Хохоча, надели маски еще в доме и отправились на бал.
Вместе мы представляли собой разноцветный букет. Мне досталось голубое платье — оно имело самые длинные рукава из тех, что были на выбор в салоне родственницы Клодины. Девочки мне его уступили, когда я сказала, что мне нужно именно такое. У этого был рукав где-то три четверти с широкими оборками из кружева, которые важно будет не испачкать на балу. Невестин браслет пришлось оттянуть повыше прямо к локтю, но дальше он не проходил никак, и я все время волновалась, как бы он не стал виден. Маска была украшена голубыми перьями.
Темноволосой пышке-Эмме досталось розовое платье с довольно откровенным по ее меркам вырезом. Грудь у девушки была большая и красивая, а талию утянул корсет, так что выглядела она великолепно, хоть и стеснялась ужасно. Я бы с ней поменялась, но рукава-фонарики на этом платье были еще короче, чем на моем — выше локтя. Маска ее тоже была украшена розовыми цветами.
Марион досталось темно-зеленое, почти черное платье из какого-то заморского шелка: блестящее и переливающееся. Если бы не блеск, его можно было бы назвать подходящим для вдовы или ведьмы, настолько оно было темным, а с блеском она выглядела Хозяйкой Медной Горы. На ее маске довольно хищной формы можно было разглядеть чешуйки, а острый кончик спускался на нос, будто клюв какого-то зверя. Хищный, но интригующий образ.
Клодина же преобразилась в нежно-сиреневом платье, украшенном какой-то хитрой вышивкой: несколькими стежками ткань была стянута таким образом, что издалека в складках виднелись цветочки с серединками-бисеринками. Такой рисунок гроздьями сирени асиметрично спускался по лифу и на бок, а левое плечо было полностью обнажено, так что платье, как бы оно мне ни нравилось, мне не подходило. По местным меркам оно считалось довольно экстравагантным из-за отсутствия одной лямки, но по сути создавало очень нежный и красивый образ. К нему прилагалась маска с цветами сирени из ткани.
Мой знакомый с поклоном доставил нас к самому Черному замку, не к тому заднему выходу, откуда я бежала в прошлый раз, а к центральным воротам, ярко украшенным разноцветными магическими огнями. Марион раздала нам пригласительные, которые получила от своей семьи. Уж не знаю, что они там подумали, вероятно, что-то про воссоединение влюбленной пары, но главное, что мы смогли пройти фейс-контроль.
— Главное, девочки, следить за временем и вернуться вовремя, — в очередной раз напомнила я. — Карета нас ждать не будет, если не успеем, она превратится в тыкву.
— Что? — не поняла Эмма, у которой уже, кажется, голова кружилась от обилия дам и кавалеров в диковинных нарядах вокруг.
— Это из сказки… завтра на работе расскажу, — оборвала я. — Я имела в виду, что карета уедет, и нам придется возвращаться в город пешком, испортив и туфли и платья, мы с родственницей Клодины во век не расплатимся. А сейчас вперед — идем веселиться!
— А если господин Дарбер будет тут? — испуганно и в то же время с надеждой прошептала Эмма.
— Он тебя не узнает, — хохотнула я.
Хорошо, что на местных карнавалах не было традиции в определенный час снимать маски, можно было спокойно веселиться. Я подхватила девчонок под руки и решительно направилась в главный зал, куда шли все гости. Там все пространство было залито ярким светом, который бликовал на украшениях дам и кавалеров. Оставалось надеяться, что потенциальные жертвы… в смысле, женихи, не заметят отсутствия ювелирки у нас троих.
— Можно вас пригласить? — какой-то молодец сразу склонился перед смущенной Эммой, косясь в вырез ее платья.
— Иди, веселись, — шепнула я, подталкивая ее в спину, и девушка, кивнув, сделала реверанс.
— Смотрите, там можно перекусить, — кивнула в сторону Клодина. — И присесть, у меня после рабочего дня ноги отваливаются, — и отправилась в другую сторону.
— Я хочу поприветствовать кое-кого, — хмуро буркнула Марион, и я уж точно не хотела идти за ней следом.
— Помните: в половине первого нужно быть у выхода! — только успела я крикнуть обеим, как осталась в одиночестве и растерянности.
— Могу я пригласить вас на танец? — незнакомец поклонился мне, протягивая руку.
Я растерялась, а потом решила: что тушеваться?
— Не откажусь, — сделать реверанс, как научили девчонки, и он повел меня в круг танцующих.
Там следовало встать рядом, а не друг на против друга, одну руку отдать кавалеру, вторую пристроить ему на плечо, а вот его рука на моей талии. Дальше наискосок: два шага с правой ноги, приставляя левую, потом два шага влево. Вроде, ничего сложного и ничего откровенного, но я почему-то смутилась, да и опыта не было, а ритм музыки все ускоряется. Некоторые пары выходят из круга, другие наоборот умудряются не только соблюдать шаги, но и притопнуть-прихлопнуть, я такого не умею.
