Зачем Петерсону давать мне подобную информацию и так рисковать? Почему пропадет к концу года? Я думала изгнание добровольно. А если не так? Что если Мист вовсе не по своей воле ушла в Красный город? И нужно предупредить Анастасию. Я должна предупредить ее.
Когда мы покинули кабинет, я осталась жевать мятную конфетку, выловленную из огромной стеклянной вазы в приемной, стены которой также были окрашены в приятный мятный цвет. Я жевала ее остервенело, в попытке приглушить чувство тошноты и утихомирить бешенный пульс. После сеанса полагается быть спокойной и расслабленной, вот я и пыталась соответствовать образу.
Петерсон беседовал с родителями, и судя по их счастливым лицам, о чем-то приятном. Бумагу, которую подал мне врач, я изорвала еще в его кабинете и выбросила. Сожгла бы, да пожар в кабинете психолога поставил мою адекватность под вопрос. Я безмятежно улыбнулась маме, нырнула папе под руку, а тот потрепал мои рыжие волосы.
— Я очень рад, что с нашей девочкой все в порядке. – сказала мама.
— Более чем. Последние изменения были вызваны стрессом в связи с давлением в школе, как вы и полагали. Я бы посоветовал вам оставить Гель больше свободного времени, чтобы она смогла уделить его какому-нибудь милому хобби. Чтению, например.
Доктор посмотрел на меня и улыбнулся. Мнение об этом докторе у меня определенно было предвзятым. Петерсон не просто очередной винтик в машине слаженной работы Зеленого города, кажется у него была душа. Слово «душа» мне объяснила Мист, раньше люди в нее верили. «Душевный», «бездушный», «широкая», «загадочная душа», она научила меня этим словам. А я запомнила, как запомнила имена и про печенье. Мист учила меня этим словам. Интересно, откуда она сама их узнала?
— Может лучше медитация? – спросила мама, — я знаю прекрасный спа-салон, где можно медитировать на кварцевый песок.
Мы с доктором вздохнули синхронно и обреченно, а потом переглянулись.
— В медитации нет необходимости. Должен сказать, что у Гель очень высокая способность к концентрации и без того. Я в своей практики редко встречал более устойчивую к воздействиям психику, при высоком уровне эмпатии и интеллекте. Из Гель бы вышел психолог.
Кажется, Петерсон сейчас пытался воспользоваться моим уровнем эмпатии и донести до меня одну мысль. Теперь, когда я поняла, что Петерсону благодаря его профессии были доступны кое-какие тайны, о которых никто больше не был осведомлен, я четко убедила себя в том, что его профессия подходит мне больше всего.
Я вмешалась в разговор, щебеча как утренняя пташка:
— Вы подали мне идею, доктор, — радостно сообщила я ему, а родители синхронно перевили на меня взгляды.
— Ты окончательно решила, что отправишься в медицинский? – тоном, вызывающим доверие, спросил меня врач.
— Да, но я не хочу быть хирургом. Я пойду учиться в отдел психиатрии. Буду как вы.
Был ответ.
— Мне через пять лет как раз понадобится ассистентка, обещаю – место твое, если к тому моменту ты еще захочешь пойти работать к старому доктору.
Родители округлили глаза, рейтинги у всех троих подскочили вверх на две десятой деления. Что-бы получить ассистентскую позицию, студенты выстраивались в очередь и бились как гладиаторы в древнем Риме, никому просто так подобные предложения не делались. В этот раз, я не позволила тщеславию затуманить свой разум. Только с благодарностью пожала Петерсону руку. Очевидно, он хотел помочь мне найти свое место в этом мире. Почему? Кажется потому, что чувствовал, он не смог помочь моей сестре.
Распрощавшись с врачом мы отправились в кафе есть пиццу, семейный мир и покой были восстановлены, как были восстановлены и мои рейтинги в глазах Зрителей. Правда в этом мире нет ничего долговечного, а потому оценкой 8.5 стоило наслаждаться всеми силами.
***
В медицинский я все-таки поступила. Это произошло спонтанно, практически необдуманно. На следующий день, а вернее ночь после беседы с Петерсоном, я заполнила все бумаги и отправила их по Сети. Я не проверяла их, не перечитывала десятки раз. Просто написала их от руки, а затем перенесла в компьютер с бумаги. Оказалось, если писать рукой, получается медленно, зато ошибок совершаешь меньше.
Ответ на мое письмо пришел на следующей неделе. Он оказался положительным. Так еще до окончания школы я стала числиться в студентах. Конечно, если мой рейтинг опуститься ниже отметки 6.5, меня автоматически удалят из списков абитуриентов, получивших место, но с твердой 8 даже до 7 скатиться трудно. Если я не начну драку с одноклассником или не засвечусь в скандале, то быть мне на месте доктора Петерсона через жалких десять лет. Если тот конечно отправится на пенсию.
Хотя я и чувствовала себя последней гадиной, но отказалась от посиделок в доме Рейнеров, куда меня пригласила Анастасия на следующей неделе, отказалась и через неделю и через две. Доктор Петерсон сказал, что она меня использует. Также как она пыталась использовать Тео. Возможно вся наша «дружба» была построена на том, что мне всего 17. И с другой стороны, Петерсон сказал, что ее существование в Зеленом городе находится под угрозой, разве я не защищаю Анастасию своим отказом в встречах? Так она не сможет программировать, а значит будет в безопасности.
Вместо того, чтобы зависать со студентами, все свободное время я проводила с Амалией, которая была взбудоражена нашим грядущим посещением Красного города. Она ждала его больше чем Универсальное Рождество, которое приходилось на первую неделю декабря. У.Р. официально не относилось ни к какой религии, хотя чем-то походило на христианское Рождество в прошлом. Улицы наряжались в яркие фонари, разрешалось жечь костры, малыши, да и взрослые, получали подарки. В моей семье к У. Р. относились особенно серьезно. Мама выходила на тропу войны с другими домохозяйками в попытке лучше всех нарядить дом и получить максимальную оценку Зрителей. Она еще в начале сентября начала делать заказ декоративных элементов, которых должно было отличать три качества «Экологично, энергосберегательно, красиво», энергия Солнца и Ветра шли на помощь, работа селекционеров тоже. Каждое утро, как только я уходила в школу, мама начинала ваять очередной елочный шар или деревянную игрушку или мишуру из крашеных в серебряный растений с воздушными корнями.
Посещение Красного Города нашим классом было передвинуто на первую неделю после У. Р., так было решено на школьном совете, чтобы не травмировать нас перед праздниками. Одноклассники восприняли новость с трепетом, Тахира уже начала подбирать наряды, будто считала, что нас кто-нибудь сможет увидеть из воздушной капсулы. Хотя, наверное, смогут, они же Зрители.
Всю субботу мы шатались с Амалией по подземному торговому центру в толпе своих ровесников, выбирая подарки для близких. Друг другу мы подбирали подарки довольно оригинальным способом. Задача была поразить подругу, в рамках указанной темы, которую подбрасывал специальный алгоритм, разработанный Амалией, когда ей было 8. Тогда она просто вписала тучу слов из словаря и заставила их перемешиваться в произвольном порядке. В прошлом году мы обе долго смеялись, когда словом-ключом оказалось «Капуста». В итоге я получила сережки, на которых болталось по мини-кочану, а Амалия набор для того, чтобы вырастить сей дивный овощ на своем балконе.
Мы расположились в фуд-корте, обессиленные выбором подарков для родных, но довольные. Возле фонтана, напоминающего речку, бьющую из расщелины в скале, порхали пташки, которые вкупе с озелененными плющом и диким виноградом стенами и парой искусственных деревьев создавали ощущение, будто находишься где-то на природе. Хотя на самом деле мы были глубоко под землей, и над нами находилась парковка для электрокаров. Хлопковые мешки, наполненные покупками мы бросили под столом.
Для мамы я купила новые садовые перчатки, которые не только защищали руки от ее адски колючих роз, но и втирали массажными движениями специальный состав в кожу рук и ногти в процессе работы. Для папы я нашла старомодный набор для бритья с опасной бритвой. В глубине души я понимала, что, скорее всего, он будет ему без надобности, однако не смогла найти ничего более стоящего. Подарки для отца всегда были не моей сильной стороной.
