— Нет, Эвиэль, уникальность нашей Лилиан настолько уникальна, что мужу лучше о ней узнать уже после свадьбы. Иначе торжества точно не будет.
Ну, тут он совсем загнул. Я снова пнула некроманта и как можно увереннее произнесла:
— Может барону Вуду понравится моя оригинальная личность.
Не ожидала, что возразит мне эльф, а не некромант:
— Думаю барону Вуду не понравиться, что ты его все время зовешь по фамилии.
Я удивилась странной претензии:
— Среди аристократов принята такая форма общения. И откуда мне вообще знать его имя?
Но настырный остроухий не отстал:
— На самом деле, лорд Вуд сам назвал тебе свое имя и попросил обращаться к нему именно по имени. Ты, вообще, слушала своего «будущего мужа»?
И как-то так мальчишка тоном выделил последние слова, что становилось абсолютно понятно, что он не верит в успех мероприятия. Было мне мало двух язв в моем окружении, так этот ещё осмелел…. А ведь был таким тихим и скромным вначале. Может, это мы на него плохо повлияли? Ну ладно, потом выясню откуда эльф набрался.
— Ты не умничай, а лучше скажи, как зовут моего «будущего мужа».
— Джонатан.
— Фу, какое плебейское имя.
От кого от кого, а от некроманта такого снобистского отношения не ожидала. Тоже мне поборник чистоты аристократических нравов. Плебейское? Сказанул же! Хотя, мне тоже не особо нравится имя. Джонатан. Ну неприятно же звучит.
Эвиэль решил заступиться за барона, когда не дождался действий по защите чести имени барона от меня:
— Нормальное имя. Я даже слышал, что одного из правителей людей так звали.
За свои слова эльф получил два укоризненных взгляд и один безразличный. Это кошмар соизволил оторвался от уничтожения мясных припасов барона и теперь недоуменно таращился то на эльфа, то на нас. Демонический коняшка всем видом демонстрировал, что не понимает наш интерес к хозяину здешних мест. Мясо дает и здорово, так чего тут обсуждать. Немного по другим причинам, но и я уже пришла к мысли, что обсуждать тут нечего или, точнее, не с кем.
Обед проходил в уютном и в меру просторном зале. Вела себя прилежно не только я, но и мои спутники. Получилась этакая чинная трапеза аристократов. Темы разговоров за столом касались только погоды и урожая. Ни слова о делах. Но после обеда я была приглашена на пешую прогулку, где, по-видимому, и должен был быть задан сокровенный вопрос: зачем графская дочка приперлась в дальнее баронство?
Прогуливаться по внутреннему саду поместья барона было одно удовольствие. Было бы ещё больше удовольствия если бы рядом не зудел один барон о поставках леса. Вот некромант рассказывал об экономике интересно, задавая вопросы и загадки, а этот Джонатан просто сыпал на меня цифрами, не особо утруждая себя тем, чтобы я хоть что-то поняла.
В какой-то момент я настолько ушла в себя разглядывая деревья, что пропустила момент, когда барон закончил свой отчет. Очнулась я от вопроса:
— Вам что-то не понятно, леди Лилиан?
Не успев обдумать, ответила честно:
— Да, собственно все не понятно.
И тут же мне пришлось пожалеть о своей честности, так как вежливый и хорошо воспитанный лорд Вуд предложил все повторить ещё раз. У меня даже волосы на голове зашевелились от такого «милого» предложения. Возможно, я слегка поспешно ответила:
— Нет-нет. Не стоит, Джонатан. Меня интересовали именно поставки в другие графства и налоги. Если можно, изложите все это письменно, и я отвезу это отцу.
— Как скажите, леди.
В последних словах сквозило столько презрения и насмешки, что мне захотелось скривиться. Но я же дама воспитанная, поэтому на лице сохранила доброжелательную улыбку и перевела тему разговора на самого барона. Вначале Джонатан отвечал не особо развернуто, видно было что ему не хочется делиться своими чувствами и переживаниями с малознакомым человеком. Но палач — это не только человек, который пытает и казнит, иногда приходиться вытаскивать информацию более хитрыми способами. Мы конечно не служащие тайных спецслужб, но и у нас курс психологии проходят. И если многие мои коллеги к нему отнеслись холодно, то я осваивала его даже с некоторым удовольствием. Сейчас же пришло время применить знания на практике.
Я перестала расспрашивать Джонатана о чем-то важном, а заговорила о красоте леса, о том, как хорошо жить вдали от шумных городов. Впервые барон посмотрел на меня с интересом и поддержал разговор. Он много говорил о видах древесины, о том, как меняется лес в течении года.
Потом я завела разговор о животных. Оказалось, барон увлеченный охотник. Тут, конечно, вышел небольшой промах. Я-то планировала обсудить какие зайчики и белочки лапочки. Но не зная моих намерений, промаха барон не заметил. И диалог шел своим чередом. Уже начинало темнеть, и я чувствовала себя выжатой и опустошенной, очень сложно каждую секунду контролировать течение беседы. А Джонатан наоборот раскрывался с каждой минутой все больше, видно было, что ему нравится высказываться и получать одобрение (по секрету скажу, это нравится почти всем). Пришел момент, когда нужно было идти вабанк. И я рассказала о своих проблемах с графской семьей и то как сложно мне найти с ними общий язык. Мой риск был оправдан и передо мной открылась история барона Вуда.
Разговор получился тяжелым и больше походил на исповедь.
Барон Вуд был желанным или любимым ребенком. Он не знал отказа в игрушках и развлечениях не знал. Все было в жизни Джонатана прекрасно, ну или таковым выглядело. Причем выглядело так не только для посторонних, но и для самого мальчика. Только лет в одиннадцать Джонатан начал замечать что-то неладное в своей семье. Нет, к нему по-прежнему все относились с любовью и мама, и папа. Но вот отношения между самими родителями были мягко сказать натянутыми. Нет барон и баронесса Вуд никогда не ссорились при сыне, они вообще напрямую между собой не общались.
Это тревожное затишье закончилось, когда Джонатану миновало 16. Взрыв разразился за обычным семейным ужином. Отец повернулся к матери и ледяным голосом спросил:
— Аннэт, почему твои вещи упакованы?
— Я ухожу! Я устала! Ну давай назови меня гулящей! Ты впервые за месяц заговорил со мной!
У матери Джонатана случилась натуральная истерика, отец же излучал холод и безразличие:
— Куда ты пойдешь, Аннэт?
— Я встретила мужчину и пойду за ним куда понадобиться.
В ту ночь дом покинула баронесса и видимость семейного счастья рухнула. Пойти за любимым Аннэт Вуд пришлось в рабство, тот оказался бесчестным бандитом. Барон Вуд мог бы выкупить сбежавшую жену, но делать этого не стал. И Джонатан не винил отца ведь с уходом матери весь привычный мир рухнул. Отец казалось потерял весь интерес к отпрыску.
Старший барон умер через два года. И Джонатан отправился на учебу уже будучи круглой сиротой, по крайней мере таковым себя считая, он не узнавал о дальнейшей судьбе матери. В академии случилась нехорошая история. Парень проявлял отличные способности ко всем предметам, но дичился общества, так как в своем лестном баронстве привык вести жизнь чуть ли не затворника. Другие же аристократы отлично общались между собой и их веселила нелюдимость Джонатана.
Однажды молодые аристократы завели спор, во время которого принцесса заявила, что её красота и положение подкупит любого даже такого «лесного бирюка». О споре Джонатан тогда не знал, но внезапный интерес монаршей особы заметил. Грубо отшить отпрыска правящей династии парень не мог, и он старался вести себя холодно, но вежливо. Через какое-то время принцесса поняла, что её чары не работаю и сильно запсиховала. Ведь большинство молодых аристократов уже слышали о споре и теперь за спиной похихикивали над монаршей особой. В королевской семье терпение было не в почете, поэтому принцесса Глория решила действовать более открыто. Однажды в парке она подошла к молодому барону Вуду и призналась ему в любви. Парню ничего не оставалось сделать как принять чувства принцессы. Они начали встречаться и гулять по парку. Разговоры надо сказать не клеились и эти прогулки были мучением для обоих молодых людей. Принцесса хотела обсуждать балы и сплетни, а Джонатан ничего в этом не смыслил. Разговоры же об охоте и управлении лесного хозяйства были безразличны молодой девушке.
