— Беги, Мирта! Мой братец ждет тебя возле старого театра! — а сама метнулась за махину погрузчика, чуть ли не на ходу срывая с себя целлофан и прочие «украшения». — Бери его тепленьким, пока он жениться не передумал! Тебе рожать со дня на день, а ты всё левым мужикам глазки строишь!
Честно говоря, я очень хотела посмотреть на лицо оборотня и техномагов, но еще до того, как последний кусок упаковочной пленки упал на землю, меня коснулось знакомое упругое тепло — ках укутал собой, пряча от глаз преследователей.
Я сжалась. Все же ощущения, когда все вокруг тебя заполняет чье-то тело, далеки от приятных. Да и не видно ничего, а от этого и вовсе неуютно.
— Сейчас расслабься, — очень тихо шепнуло пространство голосом каха. — Иначе будет тошнить.
— Что ты име… — договорить я не успела.
Упругое тепло стиснуло, прильнуло к коже настолько плотно, что, показалось — проникло под неё. Я попыталась вырваться, но безуспешно, а в следующий миг пространство сдвинулось, закрутилось спиралью. В голове зашумело. Желудок подпрыгнул и попытался сбежать. Через рот. В носу защипало, а пальцы сами собой сжались в кулаки.
Я не знаю, как долго это длилось. Наверное, несколько секунд, хотя они показались мне вечностью. Когда Улянь отпустил, я натурально упала на колени, уперевшись руками в пыльный асфальт.
— Соня, я ведь предупреждал, — с досадой прозвучало сверху. — Надо было расслабиться.
— Гад! — только и смогла я выдавить, хотя сказать хотелось куда больше всякого и куда более разнообразного. Но для выхода слов изо рта нужно место и время, а меня тошнило. Сильно.
Следующие минут десять мой мир состоял из чахлого кустика на задворках Доков, удерживающих меня рук Уляня и весьма неприятных ощущений. Наконец, распрямившись, я подняла голову и посмотрела на… высокого орлана с невзрачными серыми крыльями.
— В данный момент так мы привлечем меньше внимания, — пожал он плечами, оправдывая новый облик. — Прости за неудобный способ перемещения, но я опасался, что техномаги попробуют отследить твой чип.
Мы и вправду очутились довольно далеко от памятного ангара. Насколько, я бы не сказала. Все же череда почти одинаковых зданий складов к успешному ориентированию на местности не располагала, а в последний раз я в Доках была еще в детстве. С другой стороны, доносящийся справа отборный мат оборотня голопопого и демона чернокожего был едва слышен. Учитывая изначальную громкость и экспрессивность ругани, мы метрах в пятистах от источника бучи. И всё же:
— Неудобного? Расслабиться? Ты слова не попутал?! От твоего «неудобно» меня наизнанку четверть часа выворачивало! А «расслабиться»? Когда вокруг вместо нормального воздуха твое тело, это невозможно! Тем более за полсекунды и по приказу!
— Прости, — снова пожал он плечами — портал здесь не построить. Я мог перенести тебя лишь в себе, а это с непривычки действительно выбивает из колеи. Объясняться же времени не было. Твой чип…
— Уже давным-давно на шарне! — рявкнула, едва удержавшись от желания заорать в голос.
— Что? — моргнул от удивления ках и продолжил уже виновато: — Соня, извини, я ведь не предполагал…
Вот теперь, когда он полностью осознал степень своей вины, обида меня отпустила. Как всегда, мгновенно и на вовсе.
— Проехали. Но за это — махнула рукой на кустик, «осчастливленный» моими излияниями — отомщу. Мелко и метко.
Он дернулся и уставился на меня с откровенным изумлением.
— Шутишь?
Я лишь многообещающе улыбнулась и деланно невинно похлопала ресничками:
— Что ты, лапочка! Я ведь родная сестра Мирты. Беззащитная, наивная и слабая. Как же я могу дать сдачи?
— Соня, ты несешь чушь, — Улянь недобро прищурил темно-фиалковые очи и поджал губы.
Я покорно кивнула, преданно глядя ему в глаза.
— Сейчас не время и не место для детских выходок, — продолжил он недобрым тоном.
Я скромно потупилась и принялась якобы смущенно мять край дорогущей туники с ручной вышивкой, купленной специально для поездки домой. Опять кивнула, всем видом демонстрируя скромность и беззащитность. Я сама покорность! Вот только стоящий напротив мужчина не поверил и продолжил бубнить:
— Мы в Доках, где на каждом шагу охочие до твоей сестры лорри, а она совершенно одна. Утратив свои чипы, мы даже связаться с ней нормально теперь не в состоянии!
Кивок, нервно прикушенная губа. Я чуть приоткрыла крылья, чувствуя, как ветер нежно перебирает маховые перья. Пусть ках только выглядит как орлан, пока он в этом облике, язык тела должен воспринимать на инстинктивном уровне, а этот жест означает неуверенность и слабость.
Несколько секунд он молчал, а после тяжело вздохнул, и я решила его добить:
— А еще нам нет смысла идти в «Приют странника». Сестренка мне звонила, пока ты эквилибристикой под куполом «цирка» занимался. Она улетает с планеты в компании копыт и говорящих ботинок. И да, свой чип тоже выбросит при первой возможности.
— Ты бредишь? — подозрительно протянул ках, но в его голосе вопроса было куда меньше чем недоверчивого ужаса.
— Ничуть!
Он приглушенно зашипел. От его пепельно-русых волос повалил пар, как тогда, в парке.
— Откуда она звонила? — Схватив за плечи, он встряхнул меня и продолжил изображать шкворчащую на сковородке яичницу. В смысле, шипел, дымился и, вообще, стремительно нагревался. — Во что она опять вляпалась? Где нам её искать?
— Ну… звонила она из-под стола в «Приюте», где пила чай с пирожным. Впрочем, не уверена, что пол был чистым, и она ни во что не вляпалась. А искать её предстоит на бескрайних просторах космоса.
Кто бы рассказал, с чего это вдруг моя вредность ни с того ни с сего активировалась. Я ведь давно переросла и присущее мне в школе ехидство, и манеру доводить собеседника до белого каления. Откуда же эти подростковые реакции? Нервы что ли?
Шипя сквозь зубы, Улянь схватил меня за руку и почти волоком потащил за собой.
— Быстро, четко, подробно, — отчеканил он, широкими шагами пересекая улицу. — Что ты делала, когда позвонила Мирта? Что она тебе сказала, о чем просила?
Сначала, — еле поспевая за спутником, пропыхтела: — я уточнила расу лежащего у моих ног жениха. Оказалось — шарн. После Мирта велела на него плюнуть. Я послушалась. Несколько раз. Дальше…
Мой буксир резко затормозил. Несколько секунд помолчал, глядя перед собой. Медленно обернулся и посмотрела на меня:
— Издеваешься?
— Пересказываю, — возразила.
Ках выругался сквозь зубы, но тихо. И уже громче:
— Продолжай.
— Как скажешь! После мы с Миртой обсудили необходимость и частоту гигиенических процедур. Далее сестра заявила, что у нее ботинки разговаривают по чипу, а копыта дергаются. Поделилась впечатлениями от трапезы под столом в едальне и сообщила, что рассчитывает на помощь вышеуказанных конечностей и обуви в деле расставания с планетой. Напоследок мы вспомнили детство, старых друзей и сентиментально попрощались. Она обещала связаться, как только появится такая возможность. Предупредила, чтоб не волновались, если эта самая возможность появится не скоро. Мы еще раз попрощались. Всё. А куда мы направляемся?
— В приют, — все еще пребывая в ярости, огрызнулся буксир.
— Для умалишенных?
— Вариант неплохой, но…
И тут мы свернули за угол очередного склада и взгляду на пару секунд предстала вывеска — «Приют Скитальца». Почему её явление нам было так мимолетно? Так она как раз мимо пролетала, а после упала вниз буквами на дорожную пыль.
Самое забавное, на той же дороге уже отдыхали: дверные створки, несколько стульев разной степени целостности, стаканы, кружки, несколько бутылок. Одна даже полная! И, как апофеоз всей сцены — огромный спящий тролль, перемежающий раскаты заливистого храпа со сладким пришлепыванием толстыми губами. Лапищи с толстыми пальцами были сложены лодочкой и подсунуты под щеку. Самое смешное — лицо у него при этом было абсолютно счастливым.
Пока мы обозревали побоище, из дверного проема едальни пару раз выскакивали лорри с лихорадочно блестящими глазами и тут же бросались обратно. И скажу я вам, даже всклокоченные и в порванной одежде, выглядели они при этом довольными донельзя!
