на остров по велению Хенорпа. Велианту Кристу, отцу дочери, я этих слов никогда не говорила, но ведь Бог смерти не может об этом знать, или может? Я так и не нашла ответ на эту загадку, и пришлось отказаться от её решения.
Ещё я не понимала, почему Хенорп надеялся, что все эти пытки и истязания могут принести мне благо? Как всё это пойдёт кому-то на пользу, ведь перенесённый ужас не может не сказаться на мне, но вот как именно пока неизвестно. Перестала ли я бояться боли? Нет, не перестала. Лишилась ли той самоуверенности и заносчивости, которые приобрела вместе со знаниями о даре бессмертия? Трудно сказать, находясь в камере, будучи подвешенной к потолку за руки. Только занятия самокопанием отвлекали от происходящего издевательства над телом, снижая тот эффект, которого пытался добиться Винсент.
Видя моё спокойствие и безразличие, парень приходил в ещё большую ярость и брался за кнут или другие приспособления, в которых я не смогла разобраться, и применял их с неистовым остервенением. Создавалось впечатление, что он получает удовольствие, видя реакцию на свои действия, а я всеми силами старалась не доставлять ему этого, и наоборот, лишить всякого желания измываться надо мной, изображая больше скуку, чем страх и ужас. Конечно, полностью избавиться от реакции тела на происходящее так и не удалось, и столь желанные для принца эмоции проскальзывали, как бы мне не хотелось их удержать.
Благодаря стараниям Винсента, я полностью лишилась зубов. Только он их не выбил, а выдрал щипцами, один за другим, сопровождая свои действия диким хохотом и едкими комментариями, что раз я та ещё блудница, то без зубов мне будет удобнее удовлетворять мужчин ртом. Учитывая, что подобного опыта я никогда не имела, то не сразу поняла, о чём он говорит, но уже позже догадалась. Следом за зубами на каменный пол камеры начали падать вырванные ногти. Вот это оказалось поистине настоящим истязанием, превзошедшим все остальные, и я удивилась, как ещё в замке моего брата-короля не слышали воплей, что я издавала здесь, за морем, в чужой стране. Когда же я испытала весь возможный спектр боли от этого вида пыток, то принц, оказавшийся неудовлетворённым результатом, сломал мне все пальцы. Вот кости не жалко, они хоть и долго, но срастутся, а обзаведусь ли я новыми зубами и ногтями – этот вопрос будет преследовать меня до следующей встречи с Хенорпом, либо до следующей смерти. В промежутках Винсент возвращался к плети и простым ударам по лицу и животу, но эти действия казались мне настолько незначительными, что я их даже не замечала.
Всё это продолжалось не один день, но я настолько затерялась во времени, что перестала понимать, как долго пребываю в этом плену. Бог смерти больше не приходил, по крайней мере, пока я была в сознании, и это сильно беспокоило, ведь не мог же он так испугаться моего признания? Мне хотелось объясниться и свалить всю вину на проклятый напиток, что затуманивает разум. Эрик уже не один раз приносил его после ухода принца, и я окончательно убедилась в свойствах этой жидкости. Самое забавное, что после всего, через что пришлось пройти в этой камере, и что ещё ожидает меня в будущем, я искренне боялась, что Хенорп изменит своё отношение ко мне из-за проскочившей фразы, и особенно, что он больше не будет приходить. Как можно вообще думать об этом в моей ситуации и бояться не очередной череды истязаний, а подобной ерунды?
Особенно нелепыми казались эти страхи при последнем визите Винсента, после которого меня даже не стали снимать с крюка под потолком, так и оставив подвешенной за руки. В каком-то роде это хорошо, так я не касалась пола, полностью залитого моей кровью и другими продуктами жизнедеятельности. Сообщив, что время игр прошло, принц принялся срезать с меня небольшие кусочки кожи. Начав с оголившегося из-за оторванного рукава плеча, он делал надрезы всё глубже и глубже, с каждым разом снимая все большие участки и оставляя открытыми голые мышцы. В тот раз я думала, что он никогда не закончит, пока не сдерёт с меня всю кожу заживо, но Винсент всё же остановился и вышел из камеры, позволив мне немного отдохнуть от своего общества. Поразительным оставалось именно то, что я всё ещё оставалась жива. Складывалось впечатление, словно принц знает о моём бессмертии и том, что большая часть нанесённого телу ущерба восстановится после смерти, оттого он будто нарочно не позволял этому случиться и всегда прерывался, давая отдых и время на восстановление.
Когда же Его Высочество принц, в сопровождении Эрика в очередной раз зашли в мою камеру, то солдат аккуратно снял меня с крюка и даже освободил от кандалов, что стало огромной неожиданностью. Стоять на своих ногах не получилось, и я так и норовила рухнуть на пол, но могучий мужчина в доспехах уверенно удерживал меня в вертикальном положении, даже не прилагая особых усилий. Махнув ему рукой, Винсент поспешно вышел из помещения, прикрыв нос и рот рукавом, и только когда Эрик вывел меня в коридор, и я вдохнула полной грудью свежий, прохладный воздух, то поняла, насколько затхлым он был в камере, и как сильно там воняло. Может, Хенорп перестал приходить из-за стоявшего запаха? Это многое объяснило бы. С глотком свежести даже как-то полегчало и прибавилось сил, хотя я всё ещё не ощущала чуть больше половины тела, а какую-то его часть, наоборот – чувствовала слишком сильно и с трудом стискивала губы, лишь бы не вопить от боли.
Еле переставляя ноги по каменному полу коридора, я сильно замедляла солдата, а он явно спешил за принцем, из-за чего предпочёл перекинуть меня через плечо и понести, как мешок, нежели человека. Руки облегчённо свисали вдоль спины Эрика, неестественно покачиваясь от каждого шага, время от времени задевая сталь его доспехов. Прохлада металла облегчала напряжение, сохранившееся в них, но и причиняла боль, если на том месте, с которым происходило соприкосновение, уже не осталось кожи из-за действий принца. Из-за подёргиваний, вызванных широкими шагами мужчины, я решила закрыть глаза, иначе всё начинало кружиться перед ними, и я рисковала снова провалиться в темноту. В принципе, это даже хорошо, насколько я успела понять, Винсент не тронет меня, пока я не буду в сознании, но и вечно ждать он не будет.
Когда мы вышли на улицу, а я поняла это по тому, как изменились звуки вокруг, то я только порадовалась закрытым глазам. Сквозь чуть
