Сквозь хаотичное мелькание чужих фигур я увидела, наконец, Эвана. Оторопевшего, с приоткрытым в изумлении ртом и зажатыми в руке цветами. Шокированный, растерянный, он в буквальном смысле слова потерял способность двигаться, застыв посреди творящегося вокруг хаоса. Всего в нескольких шагах от меня… в нескольких бесконечно длинных шагах.
Словно завороженная, я продолжала смотреть в его расширенные глаза и не двигалась с места. Меня не задевали, не толкали, от меня шарахались, как от прокаженной и это было даже хорошо. Чья-то массивная туша заслонила лицо парня, но тут же самоустранилась, с громкой руганью и фырканьем забежав за угол соседнего здания. Когда я снова увидела Эвана, он уже пришел в себя и с завидным упорством протискивался ко мне через еще не ослабевший людской поток.
Мешая друг другу, сталкиваясь, спотыкаясь, размахивая руками и голося, кто во что горазд, некогда спокойные жители Неронга никак не могли выбрать общий вектор движения, отчего их бегство сильно затруднялось, превращаясь в свалку из тел.
Я двинулась, было, навстречу парню, но черная тень, свалившаяся сверху, заставила меня отскочить в противоположную сторону. От неожиданности сердце упало, обосновавшись где-то в пятках, дрожь в руках передалась и другим частям тела, а способность говорить пропала, оставив пересохшие от нервного напряжения губы беззвучно открываться, как при нехватке воздуха. Причина этого состояния провисела на уровне моих глаз всего пару секунд, затем она камнем рухнула вниз и, кубарем прокатившись по холодным камням дорожного мощения, замерла, лежа на спине с раскинутыми в стороны крыльями. Черная птица с изумрудными глазами… Это был посланник Сэн! Не бесплотный призрак, а настоящий живой ворон, и из груди его торчала третья, адресованная мне стрела. Он поймал ее на лету, закрыв меня своим хрупким пернатым телом, из которого на моих глазах потекли алые струйки крови. Он спас меня!
Я больше не слышала криков, не видела людей, они будто перестали существовать, исчезли, превратившись в безликие смазанные силуэты… осталась только умирающая птица, которой я хотела помочь. Не думая об опасности, уже трижды непрозрачно напомнившей о себе, я наклонилась к раненому посланнику, желая коснуться его блестящих перьев, ощутить, что он еще жив, защитить от ног беглецов, проносящихся мимо. Но стоило руке приблизиться к ворону, как неподвижные крылья встрепенулись и с молниеносной скоростью взмыли вверх, закрыв мне вид. Они стали… огромными. Мое зрение не было в состоянии уловить процесс трансформации, я обнаружила лишь ее результат. Нереально большая птица с горящими зеленым огнем изумрудами глаз в очередной раз закрыла меня своим телом, в котором теперь уже осели целых четыре стрелы.
Рядом заверещал толстозадый мужик. Споткнувшись о чью-то ногу, он растянулся на тротуаре и, замешкавшись, схлопотал в свою наиболее выдающуюся часть тела пятую стрелу. Оглянувшись по сторонам, я поняла, что досталось не только ему. Кое-кто получил и более тяжелые ранения. Другие стрелы, не найдя мишень, валялись на земле. Сколько же их было? Десяток? Два? Стрелки совсем перестали целиться или просто решили подкорректировать численность местного населения?
Подумать на данную тему мне не довелось, так как руки Эвана подхватили меня сзади и, протащив через улицу, с силой втолкнули в дверь расположенного напротив дома. Находившиеся там люди с недовольным оханьем скрылись за темной занавеской, где, вероятно, был проход в другие комнаты. Краем глаза я заметила в небе очередной рой черных точек, летящих к нам. А так же изрядно покалеченную черную птицу, которая внимательно проследила за нашим передвижением, затем равнодушно окинула взглядом раненых, застрявших на месте обстрела, и, развернувшись, взлетела. Она уменьшилась так же быстро, как и выросла. При этом стрелы, торчавшие из туловища и крыльев, мягко выскользнули и упали вниз. А потом дверь с помощью парня захлопнулась, лишив меня фантастического зрелища. С улицы доносились крики людей, не сумевших в панике вовремя скрыться от очередного обстрела, топот, стоны пострадавших, проклятья, а потом… громкий женский визг, перекрывший в раз все другие звуки.
Мой спаситель выдал целую тираду непонятных ругательств и, наказав мне не высовываться, бросился на помощь к молодой женщине, искаженное от ужаса лицо которой было видно через открытые ставни окна. Симпатичная, хорошо одетая и такая беззащитная.
Не прошло и минуты прежде, чем тяжелая деревянная дверь снова открылась, и в помещении, выполнявшем, судя по интерьеру, роль большой прихожей, появилась могучая фигура парня с незнакомкой на руках. Она дрожала всем телом, а карие глаза искрились слезами отчаянья и страха. Лишь только ноги ее, обутые в красивые туфли на тонких каблуках, коснулись пола, женщина заголосила:
— Помоги им, Эван! Помоги же… — ее ладони буквально вытолкнули молодого человека обратно за порог. — Дети погибнут, старики… Это всадники!!! ВСАДНИКИ! Они как с цепи сорвались. Это их работа! Помоги людям, умоляю тебя!!!
Он не возражал, пылая желанием спасти сограждан, мне же оставалось лишь молча наблюдать за происходящей сценой. Ну, а что я, собственно могла возразить?
— Сидите здесь! — слова Эвана долетели до наших ушей прежде, чем дверь с грохотом захлопнулась.
— Конечно, — отозвалась сердобольная горожанка, поворачивая дверной замок.
Она посмотрела на меня, вытерла ребром ладони остатки слез и… улыбнулась. Лицо ее расслабилось, сменив эмоцию горя на ярко выраженное дружелюбие. Женщина двинулась вглубь комнаты, поманив меня за собой.
— Идем скорей, девочка, возле окон оставаться опасно! — ласково — повелительно проговорила незнакомка и, дождавшись, когда я подойду, крепко обняла за талию. — Как тебе понравилась встреча?
Странный вопрос застал меня врасплох. Я удивленно захлопала ресницами, глядя на собеседницу и не зная, что следует ответить. У нее были мягкие черты лица, но жесткие глаза. И цвет этих самых глаз постепенно менялся, в то время как ее сильные пальцы все крепче сжимали мою поясницу. Она настойчиво притягивала меня к себе, заглядывая в лицо, и я начала сомневаться в том, что намеренья ее безобидны.
— Никак, — выдохнули мои губы рядом с ее улыбающимся ртом. — Что Вы де…
Тело напряглось, противясь объятьям, но ее не убедило такое проявление несогласия. Я почувствовала влажное прикосновение языка незнакомки к моей щеке, когда резко отвернулась, стремясь избежать поцелуя.
Город извращенцев! Какой-то затянувшийся ночной кошмар… а, может, заорать или съездить ей по морде? Спишу потом на стресс и временное помутнение рассудка.
