На что получила от Камиля обещание высадить её в первом же порту, где запланирована стоянка, и отправить самолетом обратно в Торса-ле-Мар.
До Зеленых Островов оставалось еще два дня пути.
Камиль не знал печалиться ему от того, что любовница заперлась в каюте и не желает выходить, или радоваться неожиданно обретенной свободе и отсутствию необходимости развлекать капризную дамочку.
Поздно ночью, когда гости начинали расходиться по каютам, владелец яхты возвращался к себе. Иногда его сопровождал Раджаб, и они перебрасывались парой слов перед тем, как разойтись по каютам и лечь спать. Но чаще он оставался один. Следование по незнакомому маршруту требовало едва ли не постоянного присутствия капитана на мостике.
Камиль долго сидел в кресле, попивая кьянти, и выкуривал последнюю в этот день сигарету с наркотической травой, растущей на Черном континенте.
Он начал сожалеть о том, что узнал в один вечер всю информацию, запечатанную в масках. Но что-то не давало покоя. Ощущение, что в спешке он что-то упустил, становилось все сильнее и все навязчивее.
Зная, что яхте предстоит обогнуть гряду рифов и Раджаб останется на мостике на всю ночь, Камиль выложил на стол три, выкупленные последними, маски
— Какую же из вас я слушал невнимательно? — бормотал, разглядывая артефакты. — Тебя? Или может, тебя? — маски безмолвствовали. Камиль закрыл глаза, протянул руку. — Нет, — пробормотал, проводя ладонью над масками. — С вами двумя мы успели поговорить обо все, — взял в руку третью, — а вот ты не рассказала самого главного. Я чувствую, как ты трепещешь! Как тебе не терпится снова вернуть меня в Махтанбад.
Больше не раздумывая, приложил маску к лицу…
Глава девятая. Махтанбад
Жрец стоял у алтаря в середине недавно отстроенного храма и не сводил глаз с бушующего голубоватого пламени, рвущегося к отверстию в крыше.
Женщина, состоявшая на службе при жене падишаха, недавно примкнувшая к культу огнепоклонников, рассказала ему новость, заставившую задуматься о том, а не скорректировать ли свои планы? Не убыстрить ли ход событий?
Уже завтра падишах отправится в поход. Отказать гонцу в просьбе о помощи правитель не может.
Жрец давно понял что, как и, главное, почему, происходит в городе, который давным-давно пери нарекла Махтанбадом.
Нужно было только внимательно слушать легенды и предания. Потом хорошенько подумать, сопоставить факты и слова сказаний, и, пусть не сразу, но все встанет на свои места.
Почему всем в городе заправляют женщины? Ну да, они наследницы пери. И с этим, как раз, все понятно. Им доступна магия. И женщины применяют её, коль скоро в том возникает необходимость.
Сделать так, чтобы лепешки никогда не черствели, а чай в тонком стакане всегда оставался горячим? Пожалуйста! Чтобы ткань, из которой сшита одежда не рвалась, сохраняла краски, была мягкой на ощупь и всегда чистой — это, казалось, не составляло никакого труда! Чтобы стены домов и дувалов были прочными, не обрушались, не требовали ремонта — чем же еще заняться женщине в свободное время?
Во всем, что касалось быта и его улучшения, женщины были незаменимыми помощницами своих мужей.
Ну а что же мужчины? Те, кто считался владельцами лабазов, караван-сараев, амбаров, пекарен, торговых рядов? Всего, что было создано и процветало на благо торгового города, стоявшего на пересечении караванных путей? Почему они согласились на подобное?
Немного пораскинув мозгами, жрец понял, что мужскую часть населения Махтанбада такой расклад более чем устраивал!
Что может быть лучше и приятнее, чем возлечь на диван у достархана с себе подобными, после того, как обойдешь торговые ряды? Убедишься в том, что однажды запущенное колесо продолжает крутиться. Что однажды начатое дело процветает и приносит прибыль? Ну а если вдруг что-то пойдет не так, если узнаешь, что в лабазе кто-то поедает твоё зерно, а в лавке не продаются залежавшиеся ткани — жена всегда поможет! Одно заклинание и грызунов как ветром сдуло! Шелк, что еще утром был блеклым и расползался при первом прикосновении — снова прочен и искрится яркими красками!
Духи пустыни не напрасно дали мужчинам в жены наследниц магии пери! Так было задумано! И пусть все так и остается! Зачем искать проблемы на свою голову, если под рукой всегда есть верная помощница жена и её дар?! И что самое главное, ни одной женщине никогда и в голову не приходит выпячивать свою роль! Они обожают мужей, всячески превознося их заслуги! И не важно, мнимые это заслуги или все так и есть на самом деле.
Разобравшись с этим вопросом, жрец в своих размышлениях пошел дальше и задумался об иерархическом устройстве города-государства, во главе которого стоял падишах, унаследовавший власть от того, самого первого, что когда-то был караван-баши и стал мужем старшей из сестёр пери.
Почему в семье падишаха рождается только один ребенок? Это жрец понял сразу. Проницательная пери этим решением упредила саму возможность династических войн, которые обязательно возник ли бы, будь у неё несколько детей. Примеров тому множество! Жрец, в пору своих странствий, когда он был простым дервишем, убеждался в том неоднократно.
Но зачем она ждала целых десять лет?! Почему не подарила мужу сына сразу же?!
На этот счет жрец тоже сделал определенные выводы.
Возможно, пери хотела убедиться в том, что сделала верный выбор. Что простой караван-баши сумет стать мудрым правителем. Родоначальником и отцом не только своему потомку, но и всему городу! И, убедившись, поняв, что не ошиблась, продолжила род.
Но что было бы, окажись её предположения ошибочными? Что было бы, окажись караван-баши не тем, за кого она его приняла?
Скорее всего, что она так и продолжила бы жить с тем, на кого пал её выбор. Что через положенный срок, караван-баши ушел бы к предкам в пески бесконечной пустыни, не оставив потомка. А медальон с печатью Давида, утратив своего владельца, рассыпался бы прахом, открыв ифриту путь к его сердцу.
Что стало бы с городом и его жителями?
В том, что ифрит уничтожил бы их одним зловонным дыханием, жрец даже не сомневался! А пери? Ну что пери… Их он снова пленил бы и заставил служить себе! Все, даже дети, знают, что убить пери не под силу самому могущественному ифриту! Пери уходят в эфир, когда сами этого пожелают. А вот пленить… Принудить выполнять свои самые гнусные фантазии — на это кое-кто из падших способен!
Но старшая из сестер пери поняла, что её выбор был верным. Что медальон с печатью Давида не напрасно оказался на груди именно этого мужчины!
И Махтанбад продолжил жить и процветать…
А у медальона, закупорившего вход в колодец, так и остался один хозяин. Потомок караван-баши. Что упреждало всякое поползновение, возникни оно в чьей-то безумной голове, к свержению ныне правящего падишаха. Не будет падишаха — не станет и города! Никому не хочется умирать в муках от гнева ифрита.
Разобравшись с этим, жрец двинулся в своих размышлениях дальше.
Почему каждая из жен следующего правителя вынуждена ждать рождения ребенка десять лет?! Уж ей-то в чем сомневаться?! Не престало женщине испытывать того, кто правит Махтабадом, унаследовав власть от предков! И тут в голову жреца пришла безумная мысль. А не было ли это промахом старшей из сестёр пери?! Которая своим нежеланием зачатия в первые десять лет, переложила на плечи потомка невозможность стать отцом именно в этот срок?!
Так ли это было на самом деле или нет, жрец не знал. И спросить ему было не у кого. Сестры пери давно отправились в эфир, а приставать с расспросами и разговорами к тем, что унаследовали их магию, старик считал преждевременным. Тем более что оставалось еще много необдуманных вопросов, требующих хоть каких-то вразумительных ответов.
Жрец обрадовался, узнав, что падишах снова отправляется на войну.
Он еще не стал отцом! У него нет сына, чья кровь сможет сдержать сердце ифрита! А это значит, что Махтанбад останется беззащитным. И не настала ли пора призвать ифрита? Поспособствовать его воссоединению со своим сердцем? Конечно, ифрит может обойтись и без его помощи, дождавшись пока ослабнет защита печати Давида, но это может занять какое-то время, а там и падишах вернется. И жди еще незнамо сколько лет удобного момента! Нет! Упустить такую возможность жрец не мог. Не имел права! Он уже и так стар, может и не дожить до следующего похода, а там и потомок родится.
