долг перед страной заканчивается, когда ребенку исполняется пятнадцать и он отправляется на обучение в академию. После этого она вольна делать все, что хочет. Многие роды желают принять в свою семью мать наследника, поэтому большинство выходят замуж второй раз. Ведь единственный долг матери и жены правителя – родить ребенка. А брак… – ее величество вздохнула, – может быть расторгнут сразу после рождения, если на то будет желание женщины. Если нет – его величество может сохранить отношения до малого совершеннолетия наследника.
Юля непонимающе нахмурилась.
– Пятнадцать лет, – напомнила ей Седьмая, бросив взгляд на Совенка, добавила: – Альгару исполнится ровно столько через три месяца.
То есть через три месяца малыш покинет дворец, отправившись в непонятную академию, где с него будут три шкуры драть? – осознала Юля. Сердце болезненно сжалось. В голове закрутились картинки – одна страшнее другой. А ведь он такой еще маленький… А его оставят одного, без поддержки. Изверги!
– Юля, не переживайте так, – ее величество бросила обеспокоенный взгляд на девушку, – это лучшая академия на островах, все принцы ее оканчивают. Мужчинам надо взрослеть, иначе они теряют себя.
Девушка моргнула, отгоняя от себя страшные картинки и усилием воли возвращая мысли к многодетному отцу-производителю.
– Получается, его величество восемь раз женится и восемь разводится? А с кем он остается в итоге?
– Вы очень добры, Юля, – мягко улыбнулась Седьмая, – раз беспокоитесь о том, кто будет скрашивать старость его величества. У нас нет закона на этот счет. Если кто-то из жен решает дождаться своего короля, он может жениться снова. Его долг перед страной будет исполнен, и дальше он живет так, как пожелает.
После такого количества нелюбимых женщин и навязанных браков неудивительно, если их величества предпочитают одинокую старость, подумала Юля. Но если одна из них запала в сердце… Ужасное самопожертвование – развестись с любимой, чтобы жениться на другой. И как эти женщины соглашаются? Шестая вон умерла при родах.
– Вы не боитесь? – спросила, поддавшись порыву, Юля.
– Боюсь, – честно призналась королева, – но я сильная, так что справлюсь. Я не такая слабая, как Шестая. Знаете, мы ведь с Фальгой родные сестры. Его величество должен был выбрать старшую – меня, но ему понравилась Фаль. Я ревновала, злилась, а потом узнала, что Фаль запретили проходить ритуал. У нее всегда было слабое здоровье, она вообще не должна была участвовала в отборе, но его величество был настойчив. Правда, он запретил сестре проходить ритуал. Только она всегда была упрямицей. А когда узнал, было уже поздно – Фаль носила ребенка под сердцем. Его величество сильно переживал и долго не женился. Мне кажется, ему до сих пор больно видеть меня – мы с сестрой очень похожи.
Откровенность королевы топила, и Юля чувствовала себя так, будто вода хлынула внутрь, преодолев барьер. Выйти замуж за того, кто любил и до сих пор любит твою умершую сестру? «Санта-Барбара» отдыхает. Но наследник для правящей семьи – вопрос выживания, а не прихоть.
– Вы очень хорошая, – сказала Юля искренне, – уверена, его величество оценит вас. Пусть не полюбит, но уважать будет.
– Спасибо, ассара.
Глаза ее величества заблестели, и она отвернулась, пряча слезы.
– Вы совсем ничего не едите, – спохватилась Седьмая, вспомнив о роли хозяйки, – прошу, попробуйте хоть что-нибудь. Мы оскорбим главного повара, если вернем полные тарелки.
Обижать того, кто мастерски владеет ножом и сковородкой, Юля не желала и поэтому принялась за еду.
Смешной зверек уплыл, и Аль вернулся. Потянулся за пирожным, но Юля успела перехватить его руку.
– Сначала поешь нормально, а то на одних сладостях быстро потолстеешь.
Совенок недоверчиво фыркнул, тряхнул серой шевелюрой, но согласился съесть оладий и овощную запеканку.
Момент был упущен, а Юле так хотелось спросить про ассару и свое возвращение, но не станешь же говорить о таком при ребенке. Он и так болезненно реагирует на любой намек об ее уходе.
Следующие четверть часа Юля с ее величеством усиленно кормили Совенка, потом они любовались приплывшей стаей разноцветных рыб, а когда крупная тень накрыла беседку, королева кивнула наверх:
– Ихран.
Все дружно задрали голову. Над ними неспешно и величаво проплывал некто, напоминающий гигантскую черепаху.
Когда на столе почти не осталось еды, остров начал медленно всплывать. Вода откатывалась, уступая место воздуху и солнцу. И Юля выдохнула с облегчением – пусть под водой было красиво, на земле все же привычнее.
– Вам пора, – намекнула королева, – было очень приятно с вами встретиться, Юлия. Да пребудет с вами милость Девятиликого.
– Мне тоже, – улыбнулась девушка. Вот не была бы седьмая мать королевой, они вполне могли подружиться, а так дурацкий этикет, на который приходилось оглядываться обеим, портил все.
На обратном пути они причалили чуть в стороне от лестницы, и, пока шли, деть с восторгом носился за стрекозами, набрал каких-то камней, подарил Юле половинку ореховой скорлупы, выглядевшей как ограненный черный кристалл.
А в комнате их уже ждали, причем с нетерпением. Выяснилось, что лучшее время для прогулки на ящерицах – утренние часы. Вдобавок Четвертый решил устроить не просто прогулку, а массовый заезд высшего общества Асмаса, куда они сейчас и опаздывали. Юлю в три пары рук вытряхнули из одежды, запихнули в костюм для верховой езды и сопроводили до портала, который вывел их в вольеры.
Юля, проклиная Четвертого, мрачно рассматривала толпу человек в сорок, бодро, с шуточками и смешками, рассаживающуюся по вальшгасам. Доверия не вызывали ни длинные, покрытые костяными наростами ящерицы, ни их всадники, привычно устраивающиеся в седлах. Они-то привыкшие, а она? И зачем, спрашивается, столько свидетелей? Других объектов поржать нет?
– Госпожа ассара, – к ним подошел мужчина, одетый в темно-синий комбинезон, – прошу, ваша очередь. Не волнуйтесь, его высочество поедет с опытным мастером. Он будет в полной безопасности.
Юле тоже не помешал бы опытный инструктор, но животное могло нести лишь одного взрослого.
Темно-серая ящерица, метра три длиной, из которых метр составлял мощный хвост, вызывала желание держаться от нее подальше. Так и представлялось, как Юля кубарем летит из седла, попадая под хвост, ломающий ей кости.
– Вы не бойтесь, госпожа ассара, Ветерок у нас умница.
Ветерок повернула к ней вытянутую морду, облизала ее тонким розовым языком, мигнула желтыми водянистыми глазищами, как показалось Юле, с насмешкой, взрыла песок когтями передней лапы. Девушка попятилась. Она и лошадей-то боялась, а уж эту страхолюдину, которую даже погладить нормально нельзя – кожа хуже наждачки, – и подавно.
– Вы, главное, перчатки не снимайте, спину не выпрямляйте, в седле лучше полулежать, опираясь локтями вот на эти подставки, видите? А ноги – вот сюда.
«Сюда» напоминало по виду два деревянных короба, закрывающих ноги до бедра.
Юля убито кивнула. Кто бы сомневался, что ездить на этой твари нужно не по-людски.
– И лицо берегите, – инструктировал ее
