Он хороший и не пытается манипулировать невинными девушками.
– Невинная, значит, я запомню, – серебряный смущает меня еще больше, но от дальнейшего моего возмущения этим фактом и наших последующих препирательств, нас спасает помеха со стороны.
– Детки уже воркуют, как мило, – от входной двери раздается властный голос. – А где же моя дочь, которая должна быть на месте этой вульгарной блондиночки?
– Сицилия? – восклицает дракон, а его лицо искривляется в мученической гримасе.
Поворачиваю голову в сторону нежданной гостьи и понимаю, что помеха нас вовсе не спасает, а лишь добавляет проблем в и без того в высшей степени запутанную ситуацию.
– Сицилия, дорогой, она самая, – кивает незнакомка.
Смотрю на нее и глаза не могу отвести, красивая зараза. Ее дочь тоже ничего, если не быть предвзятой, но эта прямо пава. Вот только видно, что она уже женщина, не девочка, да и взрослая дочь имеется, моя ровесница, что наводит на определённые мысли.
– Это ж сколько тебе лет, Адам? – прищуриваюсь, силясь разглядеть хотя бы микроскопическую морщинку на лице дракона.
Я и раньше понимала, что он существо долгоживущее, но я–то не такая. Я как эта ведьма. И что–то так погано становится на душе от осознания этого факта.
Значит, когда–то серебряный дракон водил шашни, как я предполагаю, с Сицилией, а теперь мы с ее дочкой должны стать главными героинями по избавлению его от проклятия. Спасибо, Джолин не его дочь, все же ведьмы живут дольше простых людей благодаря искре, а, значит, хотя на вид ей около сорока, на самом деле гораздо больше.
– Милая, ты хотела на улицу, идем на улицу, – вместо ответа Адам целует меня в щеку и тащит дальше до входной двери. – Сицилия, на выход, – коротко приказывает он, поравнявшись с гостьей, – ты нервируешь стены замка.
– Как будто неоживлённый предмет способен на что–то реагировать, – она закатывает глаза, но все же выходит вслед за нами.
Проходим еще немного и останавливаемся. Я уже хочу принять вертикальное положение, достойно предстать перед матерью Джолин. Все–таки их семья меня не любит, нет желания выглядеть неженкой в их глазах. Но серебряный считает иначе, так и держит на руках.
– Ты чего приехала? – спрашивает он, обращаясь к Сицилии. – Еще и все мне тут перепугала. Твоя дочка жива, здорова, ничего я ей не сделал, хотя следовало.
– Соскучилась, милый, – Сицилия дует губки, вызывая у меня отвращение, – по тебе и Джолин. Торопилась очень, вот моя магия и напугала вас малость. Надеюсь, твоя сестра в порядке, не рассыпалась в мелкую крошку от тряски? – спрашивает с таким фальшивым сочувствием, что противно становится.
– Моя сестра полностью освободилась от твоего проклятия. Обещала заглянуть на днях, думаю, будет рада тебя видеть. Без твоих фокусов она размажет тебя по стенке за две секунды.
Сицилия заметно бледнеет, но довольно быстро возвращает себе уверенность во взгляде.
– С нашей последней встречи я всерьез прокачала свои навыки, так что не списывай меня со счетов, – она приосанивается и выпячивает грудь вперед.
Тоже так делаю, когда внутри понимаю, что я не настолько сильна, как оппонент. В академии приемчик помогал. Какие мы, люди, все–таки схожие, аж тошно. Девицы с отбора куда совершеннее жителей нижнего мира.
– На вашей последней встрече ты была чистой светлой девушкой, в этом и заключалась та сила, которая помогла тебе против нас, – произносит снисходительно Адам.
А я догадывалась, что все дело в женской обиде. Дракон явно некрасиво поступил с девицей, а теперь расплачивается. Да и с другими плохо поступать теперь не смеет. Домашний арест не считается.
– Какая теперь разница, главное, я здесь, – Сицилия гордо вскидывает подбородок.
– И я до сих пор не понимаю зачем. Ваша семья в полном составе мне не нужна, – кривится дракон.
– Как зачем, дорогой? А лечить тебя кто будет? Я слышала о твоих планах самому избавиться от проклятия, но я категорически не согласна. Вот и прибыла, чтобы вмешаться, – говорит Сицилия с гаденькой улыбкой на губах.
И снова я попадаю в театр абсурда. Более странных каникул еще не было в моей жизни, это точно. Правда, они оказались и наиболее интересными, и наиболее сытными, и наиболее беззаботными, если вспомнить, что вне стен магической академии я должна сама себя кормить и содержать. Проклятие не в счет. Все ведь благополучно завершилось.
Хотя и в стенах родной академии чувствовалась колоссальная разница с детьми из богатых и благополучных семей. Они ели в столовой то, что хотели, а я лишь то, что позволяло содержание, выделенное на подобных мне. Учебники были условно у всех бесплатные, которые выдавала библиотека, но на деле, богатенькие предпочитали купить себе новые личные экземпляры. И вишенка на торте – наша форма. Которая вроде бы тоже одинаковая, однако, и ее можно пошить из разных материалов, было бы желание.
В общем, жизнь у дракона максимально странная, но от этого плохой она не становится. Соседей бы поприятнее, а то теперь приходится сталкиваться сразу с двумя особами, которые откровенно желают мне закончить свое существование в страшных муках и, желательно, побыстрее.
Они мне, конечно, тоже не нравятся сильно–пресильно, однако, я не настолько злая, как они. Я вообще всем недругам всего лишь желаю оказаться максимально далеко от меня. Примерно в районе самого высокого пика ледяной горы, на который даже драконы не летают, так как очень высоко и холодно.
Так что я крайне гуманная личность, не то, что некоторые.
– Доборе утро. Ты нам сегодня прислуживаешь, да? Что на завтрак?
В столовую входят Сицилия и Джолин.
Я предпочитаю промолчать и уткнуться в свою тарелку, которая была до верху наполнена завтраком, как только я вошла в помещение. Адама я еще не видела, где он прохлаждается сегодня – непонятно. Как и причина, по которой он разрешает двум мегерам свободно разгуливать по замку.
– Они опасны, Адам! – вспоминается мне наш недавний разговор. – Я с ними обеими сразу не справлюсь! И жилище свое пожалей, оно стонет от присутствия старшей ведьмы.
– Ты под моей защитой, Жанин, никто тебя не тронет, – ответил он, даже не отрывая взгляда от древнего потрепанного фолианта, – а замку полезно перестать страдать, ведет себя, как неженка.
– Он ведь все слышит, Адам, это было обидно, – покачала я тогда головой и вышла из комнаты, оскорбленная за дом до глубины души.
А сейчас думаю, почему не спросила, за какими такими книгами пропадает серебряный? Предпочла отстраниться и раздражаться вместо того, чтобы помочь
