Мы с орком поднялись и пошли грабить утиные гнезда. Утки, клыкастые и далеко не безобидные, активно выражали протест нашим действиям, Рхарге провел переговоры в форс-мажорном режиме, в результате которых к полной корзине яиц добавились и четыре тушки крупных селезней… мням. Уже покидая камышовые заросли, орк указал на покинутое гнездо.
— Утыррка, тухлые яйца…
Естественно мы взяли их с собой!
По возвращению в лагерь нас встретил умопомрачающий аромат жареного кабана, довольные лица степняков, и угрюмые морды наших, сидящих перед черной обгорелой тушей, которой предстояло быть их ужином. В общем, кажется, нам с Рхарге предстоит ночное дежурство, исключительно во избежание удушения голодными орками.
Пока Рхарге свежевал уток, отдирая перья вместе со шкурой, я торопливо складывала утиные яйца поверх листьев, под чутким руководством шенге.
Ужинали мы все печенными яйцами, ну и каждому по маленькому кусочку от недожаренных уток досталось. Кабана есть никто не захотел, так как сверху он был сгоревшим, а внутри сырым. Степняки откровенно хохотали над нашим лесным народом, и только Оливер с наслаждением ел яйца, и даже взял добавки. Я предпочла корешки и кисленькие листочки, которые мне дал шенге.
Подавленное настроение и коллективные завистливые взгляды на кабана степняков, резко сменились взглядами недоуменными, когда степные приступили к обжорству. Естественно я следила исключительно за ракардом, и вот когда прекрасное лицо покраснело, а из глаз брызнули слезы… Ха-ха! Знай наших! Половина степных бросилась к реке, вторая пыталась заесть листьями или запить какой-то вонючей гадостью из бурдюков, но в результате тоже убежали к реке. Я не выдержала первая, и тихо хохотала, согнувшись и пытаясь замаскировать смех кашлем. Не помогло. В результате моей невольной диверсии все лесные начали ржать, над возвращающимися от реки степняками.
Степные возвращались дыша ртом, отчаянно вытирая непрекращающиеся слезы и гневно глядя на своего несчастного повара, который по странному стечению обстоятельств, единственный и не успел попробовать мяса, отрезая куски другим. Кажется, сейчас будет весело…
Но тут… Ракарды и так красивые, но разгневанный ракард с покрасневшими после перца губами, в ярости спускающийся к лагерю, с развевающимися волосами и взглядом готовым метать молнии… это неописуемо! Мой смех сменился восторженным стоном, на который угрожающим рычанием ответили разом и шенге и Рхарге, а Оливер странным ругательством… А ну их, и что они понимают в мужской красоте…
— Утыррка! — произнес грозно шенге, осознав, что на рычание я не обратила и малейшего внимания.
— Утыррка любоваться природой, — мечтательно сообщила я.
Разгневанная природа, в лице не менее разгневанного Аршхана, явилась, гневно взирая… на меня. Ну правильно, если кто и виноват, то сразу Утыррка!
— Не рой яму другому! — почему-то произнесла я… глупею в присутствии вот таких вот.
Аршхан бросил взгляд на наш сыро-горелый ужин, порычал для вида и ушел.
* * *
Тому, что нас оставили караулить первую половину ночи, мы с Рхарге даже не удивились. Удивление скорее вызвали две кабаньи туши, одну из которых приволокли наши, лесные, а вот вторую степняки. Ну конечно, виноватыми нас оставили!
— Утыррка очень злая, — созналась я, подкладывая дрова в один костер, потом во второй.
— Рхарге злой и… веселый, — сознался мой нянь.
— Утыррка готова рвать Аршхана голыми руками, — а неплохая идея…
— Нет, — Рхарге фыркнул, — Утыррка дарить Аршхан мноооого запаха!
Мы одновременно посмотрели на тухлые яйца, сиротливо лежащие в стороне, под сумкой.
Первое яйцо в стан спящих степняков запустил Рхарге. Бросок у него был точным, поэтому тухлое содержимое вывалилось из скорлупы рядом с костром.
— Тепло делать запах сильнее, — сообщил мне мой любимый няня.
Второй ход был моим. Орки чрезвычайно чувствительны к запахам, поэтому утро и вечер это время водных процедур, и если аромат тухлятины будет сильным орки пойдут… мыться! Остальные яйца я благополучно рассыпала по тропинке к реке.
Остаток нашего дежурства до полуночи прошел восхитительно. Рхарге рассказывал истории про охоту и разные забавные случаи, я понимала не все слова, но все же было весело. Обоих кабанчиков мы благополучно поджарили, и после того как сняв пробы возместили себе не слишком сытный ужин, прикрыли туши листьями и затем шкурами, чтобы до утра мясо оставалось теплым, как пояснил мне Рхарге. А потом нас сменили и мы после купания в холодной реке, отправились спать в прекрасном настроении. Наши подленькие смешки в пещере, тихим рыком прекратил шенге и пришлось спать.
Утром меня будил шенге, сообщил, что уйдет и вернется к зениту солнца, я кивнула, зевнула и завалилась досматривать сон про придворную жизнь. Но проснуться заставил Оливер, сообщивший, что нам сегодня доверили охоту. Эх, суровые будни наследных принцесс в действии.
Сонно позевывая я вышла из пещеры, накинув простынь-полотенце на плечи, я направилась к реке. Орков в лагере было всего двое, один наш второй степняк, туши на вертелах были обглоданы, выдавая скрытое недовольство орков вчерашним ужином, а тухлыми яйцами и не пахло.
Холодная вода бодрила. Оставив простынь на кусте, я смело шагнула дальше, некоторое время сдерживала дрожь, затем смело прошла дальше, где была заводь и окунулась с головой. Это первое время шенге приходилось бросать меня, а теперь утренние купания и самой нравились. Вот только в холодной воде долго не поплаваешь, и я уже собиралась выходить, дрожа и стуча зубами, как вдруг меня что-то схватило за ногу и потащило на дно…
Мой дикий вопль захлебнулся сомкнувшейся над головой водой, и глупо махая руками и одной ногой, так как вторая была в тисках, я была утянута на дно. Внезапно появилась возможность дышать, стало неожиданно тепло и я… открыла глаза.
— У Утыррки нехорошее веселье, — сообщил мне усмехающийся Аршхан.
Мы с ним оказались в воздушном пузыре, который балансировал посреди заводи, и не всплывая, как полагалось бы воздуху, но и не опускаясь на дно. В этом странном шаре было тепло, но ноги мои находились в воде, поэтому возмущение захлебнулось в отчаянном постукивании зубами.
— Холодно? — ласково поинтересовался ракард.
— У Аршхана веселье хуже, чем у Утыррки, — сообщила я, вовсю любуясь природой.
— Согреть? — ракард протянул руку и…
Мой первый поцелуй произошел в сумрачном мире Готмира, под водой, на глазах у удивленных рыб и… с представителем той единственной нечеловеческой расы, о которой мечтают все женщины приграничных селений. Теплые, нежные губы Аршхана сначала ласково коснулись моих губ, но осознав, что сопротивление сдалось давно и окончательно, вождь клана уверенно обосновался на капитулировавшей территории. И пусть этот самый первый поцелуй совершенно не вписывался в стандарты мечтаний юных леди и принцесс, но я не променяю его, ни на что на свете…
