И будь он проклят, но сейчас Кайрон ни за что не назвал бы людей слабыми грязными созданиями. Айлу — никогда. Его пара, как удивительный цветок ночной звёзды, прятала свою красоту за плотными неказистыми обертками-лепестками, но, раскрываясь, шаг за шагом обретала нежное очарование и приятность.
Волку было совсем все равно, что девушка никогда не станет на четыре лапы и не поставит ответной метки. И Кайрону, кажется, тоже.
— Что… что это? Вода? Нет! Нет, я не пойду туда, — затрепыхалась самочка, когда он привел ее к озеру. Не тому, в которое бросал однажды. Другое. Горячие ключи. Только у Сумеречных и Снежных было такое чудо. — Я не умею плавать! Нет! Кайрон, я отказываюсь! Я… я боюсь!
Да, она боялась. Но ее страх был тем, что могло сыграть на руку ему. Айлу не интересовали ни подарки, ни его статус беты. Но, если помочь ей преодолеть себя, стать для нее опорой в собственных кошмарах… Не это ли сблизит лучше ухаживаний и льстивых слов? Однажды по его вине она чуть не захлебнулась. Испугалась так, что расплакалась, каждой слезой оставляя ожог в его сердце. Теперь же Кайрон твердо вознамерился исправить свой промах.
— Ты должна мне желание, — напомнил строго, — раздевайся. Или раздену я.
— Нет! Нет!
А вот теперь он действительно видел, что самочка перестала его бояться. Упираясь изо всех сил, она и не думала уступать. Толкала его в плечи и сердито сверкала глазами, в которых кипела уверенность, что он отступит. Ну что ж…
***
Она не могла поверить в происходящее. Ни когда Кайрон наконец-то озвучил свое желание, и даже когда одним рывком разодрал на ней платье и перебросил через плечо, как мешок соломы. Айла визжала и царапалась, не стыдясь ни открытых небу и мужчине ягодиц, ни собственных громких воплей. Детский, закостенелый страх выпустил свои темные щупальца, опутывая заходящееся стуком сердце.
Ее опять швырнут в озеро! Утопят! Зальют в горло и лёгкие обжигающую холодом воду, обрывая крик о помощи. Животный ужас бил по голове ударами кузнечного молота. Бух, бух. Сердце вколачивалось в ребра, готовое вот-вот проломить в них дыру. Айла пробовала кусаться, снова вопила на весь лес, но ее просто игнорировали!
Под ногами оборотня зашлепала вода. Мерзкий, чавкающий звук. Айла разрыдалась пуще прежнего. За что?! Как он может поступать с ней так?! А она ведь ему поверила! Что не сделает ничего плохого и даже по пути сюда ни разу не вспомнила о насилии! А лучше бы он разложил её прямо на той поляне! На радость собравшимся варварам и своей бывшей…
— Ой!
Бесконтрольный страх пропал, когда ступни окунулись в горячую воду. И ледяная паника разом схлынула, так же быстро, как и появилась. Так это был не туман, а пар?! Айла затихла. Все верно… Теплая вода! Но ведь такое возможно только в тазу! Там где твердые бортики и неглубокое крепкое дно. Айла боялась глубины — да, но не воды…
Плюх! И мужчина легко стряхнул ее с плеча, продолжая удерживать лицом к лицу. Инстинктивно она обхватила его ногами, крепко зажимая твердый торс коленями. Даже ногти в шею запустила, но Кайрон и не поморщился. Наоборот! Клыкасто и весело улыбнулся!
— Может быть, ты все же волчица? — хохотнул, крепко прижимая к себе. — Моя спина покрыта ужасными ранами! Я так страдаю.
Айла нервно хихикнула. Страдает он, как же! Твердая и широкая, одна ладонь прочно удерживала ее под попу, а вторая надёжно устроилась между лопаток. Она будто сидела в его руках. Вода плескалась на уровне их груди. Можно было преспокойно встать на ноги, но она продолжала висеть на мужчине, крепко прижимаясь всем телом.
А зубы уже почти не стучали. Внутри бурлил такой водоворот, что страху просто не оставалось места. Смущение мешалось с ошеломлением, перетекая в изумление и возмущение таким наглым поступком. Куда уж тут бояться! И держал он ее так крепко. Сквозь намокшую ткань исподней рубашки она чувствовала тугие переплетения мышц. Внизу живота сладко сжалось, и Айла вздрогнула.
— Я… я выполнила твое желание? — пробормотала едва слышно.
— Нет, — Кайрон улыбался все так же легко, — уже который день щенки опустошают мои запасы и бесстрашно воруют у меня самку. Я буду учить тебя плавать! Вот мое желание.
Ей бы испугаться, но стало весело. Да он первый, кто вообще затащил ее куда-то глубже, чем купальный таз! Айла фыркнула.
— Учить? И как же?
— Я уже учу, — серьезно отозвался мужчина, — сначала ты привыкнешь. Мы будем стоять здесь. Разговаривать, молчать, смотреть на звёзды или небо. Потом ходить. Ложиться на воду. Узнавать, как двигать руками и ногами. И ты научишься.
Логика его слов была пряма и проста, как и сами сказанные фразы. А ещё она до сих пор сжимала пальцы на его шее и делала больно. Но он молча сносил это. Не шипел проклятья и не сетовал на ее нерешительность. Кайрон позволял делать то, что помогало чувствовать себя уверенно.
Айла застыла, прислушиваясь к ощущениям внутри себя. Отголоски застарелой паники еще вспыхивали бледными искрами, но больше не прожигали насквозь. Уверенность мужчины была заразительной. Его сила чувствовалась в каждом движении, и рядом она ощущала себя тоже сильной. Оборотень же истолковал ее напряжение по-своему.
— Я не сделаю тебе ничего плохого, — произнес с нажимом. Замолчал. Потом вздохнул и добавил, — я был не прав тогда, на озере. И хочу исправить. Только поговори со мной.
— И о чем… нам говорить?
— Обо всем, — пожал он плечами, — Кто научил тебя петь так…, - глубокий вздох колыхнул могучую грудь, — так сладко?
— Это Франко. Менестрель, которая оставила свое ремесло из-за подступающей старости. Она пела и играла гораздо лучше, даже когда пальцы начали дрожать, а голос ослаб, — Айла тоже вздохнула.
— Мой народ не умеет этого, — откликнулся мужчина. — Пение и музыка лишь утеха, чтобы скоротать и без того быстротечное время. Оборотни чтят охоту. И предпочтут забег по лесу, позволяя зверю внутри резвиться и пробовать волю. Только шаманки посвящают себя сказаниям и игре на инструментах, а обычные оборотни — редко.
Ах, вот почему ее выступление так понравилось! Глупо было менять уклад оборотней людским. Похожи — да, но далеко не во всем. Бесхитростны, прямы, несгибаемы. А ей теперь по-настоящему стыдно за мелочность и расчетливость людей. У оборотней есть сила и честь. А ещё они вымирают…
Широкая ладонь на спине осторожно двинулась. Вверх… вниз. И горячее дыхание обожгло губы.
— Спой мне что-нибудь, — тихий рык отозвался в ней волной истомы. И пальцы ослабели вместе со всем телом. Оставляя напряжение только внизу. Такое горячее и трепещущее, словно маленький огненный комок.
- Что… что спеть? — горло пересохло. Вокруг полно воды, а у нее во рту пустыня. Жаркая, бесконечная….
— Все, что хочешь.
Губы дрогнули, но ни один звук не нарушил возникшую тишину. Она бы спела, да в голове гулял ветер. И огненная дорожка тянется вслед за его ладонью, скользящей по спине. И ее пальцы тоже двигаются. Гладят, изучают выпуклые переплетения мышц. Идеальных, любовно вылепленных природой и самим мужчиной. Ощущение животной силы покоряло. Хмель его дыхания кружил голову, и мужественное лицо было так близко… Боги, как же трудно не замечать его красоту! Рубленую, каменную, но поражающую четкостью и прямотой. Широкий ровный нос почти без переносицы, высокие скулы и умный лоб. И в свете почти полной луны она была ещё более нереальной. Но такой близкой, такой…
Первое прикосновение губ к губам обожгло пожаром. И она с готовностью ответила, раскрываясь и сплетая их языки. Застонала от наслаждения. Так приятно! И первая потребовала новую ласку, исследуя открытый ей рот. Так бесстыдно жалась к сильному телу, оглаживая вздрагивающие от вздохов и рычания плечи.
Горячая пустота внутри ширилась, и Айла заерзала, пытаясь избавиться от непонятного ноющего голода, поселившегося в теле. Ластилась к его рукам, как ошалевшая по весне кошка, поддаваясь уверенным пальцам, скользящим вдоль спины.
Утробное ворчание билось в ушах мягкими перекатами, в голове звенело и плыло. Починяясь животной уверенности и силе, она принимала ласки, одаривая в ответ неумелыми и неверными прикосновениями.
