— Возможно, — пожал плечами Марк, — но в таких ситуациях рыцари никогда не узнают дам.
— Так дайте же мне хорошенько ее рассмотреть! Чтобы знать, кого именно я сегодня не узнал!
— При всем уважении, — Марк едва заметно сместился, — нет.
— А ты, часом, не забылся, хамло деревенское? — мягкие, грассирующие нотки исчезли, теперь голос незнакомца звучал донельзя удивленно.
— Я помню все, что мне надлежит помнить, ваше сиятельство, — Марк сместился еще на пол шага, почти незаметно, но так, что снова намертво перекрыл незнакомцу доступ к баронессе. "Как будто эльс танцует" — невольно подумала она, любуясь этим танцем без музыки, в сплетении теней.
Пугаться ей и в голову не пришло. Чего бояться, когда их двое против одного, и оба вооружены. А незнакомец, похоже, еще и пьян.
— Тогда ты должен помнить свое место, быдло, — менторским тоном заявило нетрезвое "сиятельство", — и по одному движению пальца уступить мне место и свою даму. Если она достаточно хорошенькая. А то есть такие, которых лошади пугаются. Эй, ты, выйди на свет. Я хочу на тебя посмотреть! Если понравишься — поедешь сегодня со мной. Угодишь — подарю колечко.
— Лучше — гвоздик, — хмыкнула Алета.
— Гвоздик, — не поняло "сиятельство", — Зачем?
— В крышку гроба, — любезно пояснил Марк.
— Ах ты, сучка языкастая! — сиятельство шагнуло, было, вперед, но запнулось — и рухнуло на пол, неловко загребая ногами.
— Чем ты его? — полюбопытствовала Алета.
— Шпагой. Да рукоятью, рукоятью. Все равно эта парадная ковырялка больше ни на что не годиться, ей и каплуна не зарежешь.
— А почему ты не взял нормальный кинжал? — удивилась баронесса.
— Почему не взял? — на этот раз удивился уже Марк, — а это что, по-твоему — и в руку Алеты легла узкая рукоять. Синее лезвие тускло блеснуло в свете магических огней.
— Юкка, — баронесса положила ее на ладонь, попробовала пальцем лезвие. Со знанием дела прикинула баланс и вынесла вердикт, — годится. Почему не воспользовался?
— Какая ты кровожадная, — протянул Марк, впрочем, скорее одобрительно, — А зачем нам на балу труп графа, да еще родственника Главного Жреца.
— Но он же теперь будет мстить.
— Не будет, — Марк уверенно взял баронессу за локоть, помог перебраться через распростертое тело и повел к выходу, — когда очнется — ничего не вспомнит. У меня в рукоять такое специальное полезное заклинание заряжено, из менталистики. Выносит две последние клепсидры начисто.
— Здорово, — согласилась Алета, — а почему он так тебя называл? Я имею в виду…
— Быдлом? Потому что я не дворянин.
Надо отдать должное баронессе, она и глазом не моргнула.
— О-о… Маркиза говорила, что в страже в последнее время появились простолюдины. Наверное, тебе тяжело здесь, во дворце?
— Жить вообще нелегко, — пожал плечами Марк, — но это же не повод бросаться на шпагу? Да не так уж сильно они меня и достали.
— Тем не менее, полезное заклинание у тебя всегда наготове, — поддела Алета.
— Предусмотрительность — мое второе имя, — согласился Марк.
— А первое — безрассудство?
— Есть такое, — легко рассмеялся он.
Бальный зал приближался, звуки музыки стали слышнее. Музыканты пробовали первые такты.
— Идем скорее, — заторопился Марк, — сейчас эльс будет. Заодно и попрактикуешься! Вы ведь позволите вас пригласить, прелестная баронесса?
— А если я споткнусь?
— Подхвачу. Никто ничего не заметит. Ну же, Алета! Неужели тебе не хочется танцевать в императорском дворце?!!
— Хочется, — призналась — как выдохнула она.
— Ну так просто возьми и сделай это. Раз хочется. — Черные блестящие глаза звали, манили, провоцировали. Баронесса и сама не поняла, как вложила свою руку в его ладонь и позволила вывести себя на середину зала.
Все гости, а заодно и все убранство зала слилось в одну яркую цветную ленту. Алета часто дышала от волнения и, вместе с тем, чувствовала какую-то шальную радость. Вступили скрипки. Их поддержали клавикорды. Ритм она уловила сразу: раз — два — три… Ничего сложного.
— Я счастлив танцевать с такой ослепительной партнершей, — едва слышно шепнул Марк.
Больше всего это оказалось похоже на полет. Тот самый, с Эшери, на облаке. Когда под ногами нет земли — но это не беда. Кому нужна земля, когда воздух отлично держит, а волшебная музыка ведет?
Алета быстро поняла, что Марк имел в виду, когда обещал "подхватить" — его руки уверенно вели, почти несли ее над наборным паркетом. Баронессе казалось, что она, действительно, почти не касается его подошвами туфелек.
Она кружилась, полностью отдаваясь волшебству музыки и уверенным рукам, а рядом сияли черные глаза: обещая, маня… "Получайте удовольствие, моя госпожа. Если вы ошибетесь — я подхвачу…"
— …У него самые потрясающие глаза в мире! — подумала Алета и весело ужаснулась — ни о ком и никогда она не думала так. Это музыка, поняла она, — музыка эльса властно завладела не только телом, но и мыслями баронессы. Это опасно, — сообразила девушка, — и может стать непоправимым… И принялась с удовольствием думать дальше: о том, как нежны и уверены его ладони, как горяча улыбка и как идет ему черный костюм. Пожалуй, если расценить объективно, без оглядки на волшебство танца — они и впрямь были самой красивой парой в этом зале…
Старая маркиза оказалась права. Не стоило танцевать эльс тем, кто не планировал влюбляться.
Но разве любовь спрашивает о наших планах?
Все палачи в Лонгери глухонемые. Им не режут языки и не лишают слуха насильно, подбирают таких. А расследователи — под заклятием Немого Огня. И тоже — все. Не хочешь принимать заклятие — боишься или вера не позволяет, бывает и такое, что ж… твой выбор. Но, будь ты хоть каким умелым, а дальше младшего помощника не поднимешься.
Были и такие — у него уже полбороды седой, а он все младший помощник. На них почти не обращали внимания, кому они интересны. А зря…
Иногда то, что человек не поспешил, теряя тапочки, вскарабкаться по карьерной лестнице на самую вершину, говорит вовсе даже не о глупости его. Наоборот — о житейской мудрости.
Ну и еще, немного — о трусости и отсутствии амбиций. Но ведь это всегда так и бывает. Жизнь справедлива и любит равновесие — и поэтому всегда одной рукой дает, а другой отнимает.
Это Кей Ори, младший расследователь, как шутили его коллеги — самый старший младший понимал очень хорошо и на глупые шутки не обижался.
Да, он видел то, как горделиво взлетают те, кто еще недавно подавал ему чернильницу и очинял карандаши: перстень барона, бархатный костюм, собственный выезд а то и портальное зеркало…
А потом видел их же, таких же молоденьких, нагих, как в день появления на свет — на большом столе в подвале, под ярким магическим светом и с юккой меж ребер. Или — внизу, в подвалах Лонгери, растянутых на дыбе.
Так что, положа руку на сердце, о сделанном когда-то выборе Кей Ори не жалел. Не слишком жалел.
Его почти не замечали, с годами врожденное умение сливаться со стенами стало еще лучше, а Кей, сообразив, что к чему, приложил не мало усилий, чтобы довести его до совершенства.
В его наполовину седой голове скопилось немало тайн, не слишком значительных и не влияющих на судьбу Империи, но зато и не имеющих срока годности. Парочку он продал, когда сестра выходила замуж, чтобы справить ей достойное приданое и дом в столице. Остальные — приберег.
Он ни в малейшей степени не считал себя предателем — он ведь служил. Верно и добросовестно. Значит — имел право на достойную награду. Ну а то, что Кей выбрал ее себе сам… так просто не захотел утруждать больших людей. У них и так много забот.
И когда в небольшой комнатке под лестницей звякнул колокольчик, вызывающий на службу, Кей Ори взял с полки заранее приготовленную сумку с перьями, чернилами и пергаментом и пошел служить.
О том, что в этот день перевернется его жизнь, он и близко не догадывался. Впрочем, не он один. Бывают такие дни, которые переворачивают судьбы тысяч с такой же легкостью, как ветер, поднимающий опавшие листья и увлекающий их за собой.
