Рекомендую чай с морошкой, называется "Нос по ветру". И мороженое "Мячики". Шесть вкусов, шоколадные трубочки и фрукты. Ум отъешь.
Он искушающе улыбнулся.
— Кофе, — сказала я.
— Отлично, — не стал возражать Мэт и продиктовал подошедшей официантке: — Два "Носа по ветру", два мороженых "Мячики", один коктейль "Кошачья мята". И кофе... латте, тоже один.
— Капучино, — поправила я.
На официантке был красный ошейник с блестящей табличкой "Китти", на голове ушки, лицо разрисовано.
Едва она удалилась, я вскинула на Мэта взгляд. Надеюсь, убийственный.
— И зачем это?
— Не будешь, сам съем.
Ага, двойную порцию!
Я положила на стол значок. Маленький, но тяжёлый кружок из металла, похожего на чернёное серебро, с затейливым вензелем из двух букв "У". Университет Умсфорд, одно из трёх самых престижных учебных заведений Джеландии, а в области экономики и юриспруденции — самое престижное.
— Спасибо за помощь… Мэт.
Это было ошибкой. Назвать его по имени, так мягко, и не спрятать руку под стол.
Ладонь инспектора уверенно легла поверх моей — будто по праву.
Я сейчас же высвободилась.
Кошка, потревоженная резким движением, спросила: "Мррм?" А взгляд разумный-разумный. Животные сохранили отголоски природной магии — чутьё на опасность, дар эмпатии. Но анимами обладали только кошки. В душе моей синеглазки жил… ого, единорог!
По Лаврентиусу, увидеть единорога — к счастью.
"Мрр", — подтвердила кошка, довольно жмурясь.
Если бы…
— Симона, нам надо поговорить. — От напускной беспечности Мэта не осталось и тени.
— О чём, господин Даймер?
Он чуть помедлил.
— Скажи мне, будь добра, почему ты сбежала?
Десять панических секунд я убеждала себя, что он имеет в виду совсем не то, о чём я подумала. После всех оскорблений и насмешек, после всех обидных выводов, которые он сделал на мой счёт — какой смысл возвращаться к тому, что случилось месяц назад?
— Не понимаю, о чём вы, — выдавила наконец, отлично сознавая, как фальшиво это звучит.
Китти принесла заказ. С подноса на стол перекочевали дымящийся чайник, две чашки, две вазочки с мороженым, всё в котах-котах-котах, даже у ложечек усы. Разноцветные шарики мороженого напоминали джутовые мячики, сложенные горкой. Перед Мэтом девушка поставила янтарного цвета коктейль с кубиками льда и листиком мяты, передо мной — кофе. На пенке была нарисована смеющаяся кошачья мордочка.
— Как думаешь, тут часто просят чай и кофе одновременно? — шутливо осведомился Мэт.
Я подняла голову — и наткнулась на пронзительный "полицейский" взгляд.
— Бежен, гостиница, утро. Вспомнила?
Ещё бы! Лицо и шею залило мучительным жаром.
И удрать невозможно. В колени впились цепкие коготки, уведомляя, что встать я смогу только с Синеглазкой, повисшей на брюках.
— Симона?
— Это не я сбежала, это ты сбежал, — выпалила полушёпотом на одном дыхании. — Когда я... проснулась... — пришлось собрать все силы, чтобы выговорить это слово, — тебя уже не было. И я… ушла. Что мне было делать?
— Дождаться меня.
— Сидеть одной, в чужом номере, неизвестно сколько времени? Вы даже записки не оставили, — произнесла я совсем тихо, разглядывая серые кошкины ушки и тёмные полоски на мохнатом лбу.
— Допустим. Почему ты не связалась со мной, когда прилетела в Чуддвиль?
А должна была?
Это допрос, господин Даймер?!
По глазам поняла: да, допрос.
А дальше — обвинение и приговор?..
Нет, благодарю!
Я растянула губы в виноватой улыбке:
— Прости, Мэт, ты не мог бы на минутку…
Кресло протестующе сказало "Мяу!" — когда я поднялась, чтобы передать кошку удивлённому инспектору. Синеглазка, умница, вцепилась пушистыми лапками ему в плечо, обещая превратить гладкий джемпер в махровый, если её попытаются ссадить.
А я цапнула сумку, сорвала с вешалки пальто и стремительным шагом покинула кафе.
Сбежав с крыльца, едва не налетела на одного из местных профессиональных бродяг, который как раз плёлся мимо. На нём был потрёпанный бушлат без пуговиц и зелёная охотничья шляпа, мятая, в пятнах, но с пером. И конечно, от него разило всем плохим, на что способен человек — но не так сильно, как от татурских бездомных.
Бродяга пробурчал что-то сердитое и поковылял своей дорогой. Ветер мёл ему вслед первые опавшие листья, гнал тучи над черепичными крышами. Меня вмиг пробрало до костей.
Поспешно натягивая пальто, я сообразила, что не сделала того, зачем пришла. Но не возвращаться же теперь...
Пока я мешкала, Мэт выскочил на крыльцо со своей курткой в руках — и ни одной затяжки на джемпере.
— Симона!
Я шагнула к нему, на ходу выуживая из сумки пакет с полустёршимися штемпелями почтовой службы Чехара.
— Вот, возьмите, пожалуйста.
— Что это?
— Всё, что я вам должна. За билет, за платье… и остальное. Возможно, для вас это мелочи, мне трудно судить, но я не хочу быть ни в чём обязанной. Надеюсь, вы меня поймёте…
Деньги за обед и клуб я решила не возвращать. Это развлечения, которых он искал в тот вечер и нашёл бы, со мной или без меня. В любом случае, у меня столько не было. За одежду следовало расплатиться обязательно. А вот браслет… не стыдно подарить другой женщине.
— Я его ни разу не надевала, футляр не повреждён.
Сделав и сказав всё, что было необходимо, я почувствовала себя шариком, из которого выпустили воздух. Вместо облегчения — пустота и слабость.
Чего я не ожидала, так это что Мэт выпрямится и застынет, как каменный, а его взгляд станет станет ледяным… леденящим.
— Забери. Мне это не нужно, — сказал, как ударил.
— Мне тоже.
Он молча развернулся, швырнул пакет в урну и зашагал прочь.
А я пошла в другую сторону, твердя себе, что всё сделала правильно. Теперь он оставит меня в покое, и нет причин испытывать неловкость и вину. И о деньгах, доставшихся так тяжело и пропавших так бездарно, жалеть не стоит. Они с самого начала предназначались Мэту, а как он ими распорядился, его дело.
Но почему-то перед глазами стояли не купюры, а серебристая цепочка, тонкая, как дождинка, с двумя синими капельками-сердечками.
И нет в них ничего пошлого!
Представилось, как браслет трясётся в кузове мусоровоза, придавленный гниющими отбросами, как его топчет и крошит безжалостный пресс. Или примеряет чужая рука, случайно обнаружив в куче хлама…
Я не выдержала и обернулась. Над урной-котом склонился давешний бродяга. Залез в круглую пасть чуть не по плечо, извлёк пакет и, покачиваясь, уставился на свою добычу.
От
