Она снова принялась водить рукой слева-направо и вверх-вниз. Пернатый, в котором я уже опознала Рябчика, загадочным жестам и причитаниям старушки не внял. Он юркнул ей за спину и, улучив момент, взлетел на плечи и принялся клевать в голову.
Я перестала стоять истуканом и бросилась на помощь. Вцепилась петуху в хвост и в шею и потянула его на себя. Но этот рыжий разбойник не собирался отпускать добычу и впился в кофту старушки когтями. Хлопающие крылья несколько раз отхлестали меня по лицу, прежде чем я чудом смогла отцепить его от жертвы и оттолкнуть в сторону.
В руке у меня осталось несколько длинных перьев, а Рябчик, недовольно кудахча, вальяжно отошел от меня на безопасное расстояние.
Я облегченно вздохнула: хорошо, что удалось обойтись минимальными потерями. А то была бы у меня сейчас пациентка с рваной раной головы и сердечным приступом.
— Спасибо, Настенька, — прошамкала бабулька.
— Вы его в следующий раз стукните клюкой как следует, — подняв оброненную листовку друида, предложила я.
— Ну что ты, Настенька. Светлый лес мне не простит, если я буду животинку бить. Да и не виноватый он. Это ему так судьбой дадено.
Бабулька еще раз поблагодарила и, стуча клюкой, поковыляла вглубь поселка. Я подождала, пока она отойдет подальше и перестанет быть мишенью для воинственно настроенной птицы, и вернулась к изучению листовки.
Теперь я внимательно всмотрелась в незатейливую картинку, выполненную одноцветной печатью, и внутри у меня похолодело. Ослабшая было в груди пружина из страха и тревог затянулась с новой силой.
Что есть мочи я рванулась к дому, влетела в сени и прямой наводкой ринулась в гостиную. Ногой отодвинула коврик и, ухватившись за металлическое кольцо в полу, оттащила квадратную крышку люка в сторону. Я спустилась в подпол, включила свет и посмотрела в угол с цветочными горшками. Пригнувшись, подошла к ним и снова поднесла к глазам бумажку.
Волоски на моей коже встали дыбом. Листья сердечком, чуть похожие на липовые, но без рубчика по краям. Бутоны на длинных цветоносах. Длина черешков, рисунок из жилок на листовой пластинке, опушенность всего растения — все говорило о том, что передо мной тот самый туманный лихоцвет, к которому лучше не приближаться.
Я присела у кирпичной стенки и схватилась за голову. Что мне теперь делать? Ясно одно — магическую службу немедленного реагирования вызывать не стоит.
Сегодня мне повезло, что друид отвлекся на происшествие на кухне, но наивно рассчитывать, что он забудет проверить подпол во время следующей ревизии.
В ушах зашумело еще сильнее, чем после разговора с Блинцовкой. Я отклеилась от стены, схватила горшок с лихоцветом и, плохо соображая, что делаю, потащила его во двор.
Мне хотелось только одного — чтобы от этой травки здесь не осталось и следа. И я уставилась в пространство, пытаясь понять, что за магическая воронка должна быть рядом с ней. Но ничего необычного не замечала. И я снова скрипнула зубами от злости. Ну как так! Если верить воспоминаниям Насти, темная магия во мне есть. А воспользоваться ей, чтобы стереть следы растений, я не могу.
Сплошное невезение!
Но лучше пусть под полом останется магическая воронка, чем все растение, — рассудила я и принялась вытаскивать горшки во двор. Дух я перевела, только когда растения все до единого стояли на пожарище.
Мне захотелось рассмотреть лихоцвет получше при дневном свете. Хоть он и рос в подвале, но, как ни странно, заморышем не выглядел. И черешки, и стебель были обычными, как на рисунке, а не удлиненными, как это случается с комнатными растениями. Удивительно! Можно было подумать, что лампа накаливания в 500 ватт давала им столько света, сколько нужно, но… Какой бы мощной она ни была, спектр у нее не тот. Растения не могли не голодать.
Думать, что к чему, времени не было: в любой момент мог вернуться Игнат. Наверняка он только рад будет сдать меня друиду с потрохами. И я принялась спешно вытряхивать растения из горшков и скидывать в ямку, из которой дядя выкапывал торф.
Через несколько минут вся запрещенка была зарыта и засыпана пеплом и землей. Горшки я сложила один в один и прикинула, куда могу спрятать. Ничего, кроме кустов у дороги, на ум не пришло.
Не прошло и часа, как я подчистила все круги, остававшиеся от горшков на цементном полу. Наконец, я вымыла руки и посмотрела на свое полинявшее платье и засаленную куртку с плеча Игната. И только теперь спохватилась, что перед друидом я тоже была в этой одежде, даже про модное пальто забыла. Которое вообще-то мне очень идет.
На миг мне взгрустнулось, но я быстро отогнала от себя печаль. Какая разница, какое на мне платье и пальто. Для Элиана я всего лишь подозреваемая и никто больше.
Глава 26
Несомненно, главным чувством, которое испытывала к друиду Настя, был страх. И это он в самые неподходящие моменты отзывался во мне учащенным пульсом и нехваткой воздуха. Но сейчас на смену страху пришло кое-что новое.
Мне вдруг стало важно выглядеть в глазах Элиана достойно. Вот только вместо гордости, пусть небольшой, за то, как я справляюсь с обрушившимися на меня проблемами, ощущала я один опустошающий стыд.
Как же повернуть вспять все, что натворила Настя?
Размышляя о своей новой жизни, я зашла на кухню, и меня окутали отголоски аромата лиственного леса. А в ушах зазвучал бархатистый голос Элиана. Непрошеное воображение сразу нарисовало, как он произносит мне что-то на ухо и обнимает за талию.
Ответной реакцией по коже пробежала истома, а память озарило несколько вспышек.
— Спрячь понадежнее, — горячее дыхание обожгло ухо. — Магическую воронку они создадут не сразу, не забудь их как следует удобрить.
— Да знаю я, знаю. — И я как наяву почувствовала колючие семечки в своем кулаке. — Ты останешься?
— Не могу, любовь моя, — вздохнул Артур так скорбно, что даже я, Ася, готова была поверить в его искренность. — Мне еще надо напитать силами руническую вязь. Но потом, когда все свершится, я твой навечно.
В голову ударила эйфория, и я скрипнула зубами от досады. Самые щекотливые Настины эмоции по-прежнему не желали меня оставлять.
От обещания Артура стать моим навечно я вздрогнула и, стряхнув морок, задумалась, как выяснить, не останется ли мне от него подарок. Все-таки если я… то есть Настя, забеременела, то лучше мне об этом узнать пораньше.
Поговорить с кем-нибудь из сельчанок?
Мысль не сказать чтобы хорошая, но сейчас у меня вообще кризис идей. Будь я в своем мире, я бы просто пошла в лабораторию и сдала кровь на гормон ХГЧ. Но здесь вместо лаборатории светлая магия, которой, к слову, в Ведунах уже нет. Остается темная, но я все равно понятия не имею, как с ней управляться. Так что почему бы не обратиться к знаниям и опыту, накопленному поколениями женщин.
А пока надо было заняться делом. И я перебрала уже расфасованные сборы трав, а потом решила воспользоваться маленькой печкой в своей комнате. Открыла вьюшку, выгребла золу из зольника. Вопрос, чем топить, не стоял: пламя мне нужно было погорячее, поэтому дрова остались не у дел.
Я принесла шесть брикетов торфа — Игнат накопал его вчера немало, но я решила поэкономить — и разложила их в горниле в два ряда. В чулане из маленького сундука выгребла остатки стружек и посыпала ими торф. Добавила старую газету и чиркнула спичкой.
Если пламя опять не пожелает разгораться, то придется сегодняшние планы отложить до того дня, когда у меня появится керосин. Это был плохой вариант, ведь лекарство для Софии Дмитриевны нужно приготовить как можно скорее. Да и я вряд ли усну, если не поговорю с Матреной. А идти к ней с пустыми руками мне не позволяла совесть.
С напряжением я следила за хилым огоньком, который, оставляя свернутые в трубочку черные огарки, поглощал тонкие газетные листки. Постепенно синее свечение у его основания исчезло, а сам огненный язычок увеличился в размере. Он подхватил стружки и перекинулся на брикеты торфа. Я закрыла заслонку, и вскоре огонь бодро загудел.
