Очень жестоко прозвучало, знаю, но боюсь, жалостью и уговорами здесь не поможешь. Я не бездушная и не черствая, но эта его ярость, которую он не контролирует, мне только мешает. Все это я сказала буквально на одном дыхании, даже не надеясь выйти живой и здоровой из этой перепалки. Арас замер, словно его ударили под дых. Могу поспорить, что подобного он еще никогда не слышал. Пусть он меня ненавидит сколько угодно, мне плевать. Должно быть наплевать. Плевать если руки распустит, как прежде, плевать, если стану для него девочкой для битья, если это поможет ему успокоиться и смириться со своей потерей, я выдержу. Главное уже перевернуть эту страницу.
Марон и Камилла фактически не дышали, ожидая реакции Араса, но он не спешил отвечать мне.
— Я никуда с ним не пойду, — заявила я, повернувшись к старику.
— Мне жаль, но он должен пойти с тобой, — ответил Марон, глядя на мужчину.
— Вы же видите, что они скорее растерзают друг друга, чем протянут руку, — обеспокоенно сказала Камилла.
— Это все пройдет в скором времени. Их брань не важнее жизней людей, они оба это понимают, — старик опалил злобой нас обоих, словно предупреждая, чтобы мы не забывали о том, что стоит на кону. — За магами мы присмотрим, это время будем стараться держаться вместе. Если наместник позволит, разобьем лагерь в лесу и создадим купол. Не бог весть, какая защита, но лучше чем ничего. Завтракайте и выдвигайтесь.
— Запомни, ведьма! Я сделаю все необходимое, чтобы спасти невинных! Но как только мы закончим, я вышвырну тебя со своих земель!
Я услышала, как Арас вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Что ж, сейчас мне повезло. Я еще жива! Уже есть хоть какое-то продвижение в столь нелегких отношениях между нами. Представляю, что это будут за недели, наедине с этим сумасшедшим.
9
Первые несколько дней путешествия прошли в тяжелом, давящем молчании. Арас все время держался впереди, угрюмо глядя перед собой, словно поставил для себя задачу, упрямо не смотреть на меня.
Мы совсем не разговаривали. За это время я научилась понимать его без слов. Когда следует просто притормозить, когда спешиться и отдохнуть за обедом, а когда замереть и прислушаться. Самыми тоскливыми были привалы на ночь. Арас разводил костер, стелил одеяло на землю, молча ел, а потом отворачивался и засыпал. Хотя я не могу с полной уверенностью сказать, спал ли он на самом деле. Зачастую, просыпаясь по ночам, я заставала его, сидящим у огня или лежащим на спине. Признаться, в такие моменты я любила за ним подсматривать. Он мог долго-долго смотреть в ночное небо или на едва подрагивающий огонь костра. Его лицо становилось задумчиво спокойным. Ни строгости, ни гнева, ни страха.
Однажды ночью, вот так подсматривая за ним, я поняла, что мне нравится его лицо. Эти невероятные глаза, способные дарить тепло, такими я их видела только обращенными к отцу или друзьям. Удивительно, что тот же взгляд может и согреть, и спустя мгновение испепелить, не оставив и следа. Густые, темные брови, взлетающие удивленно вверх при виде зайчихи с маленькими зайчатами, как было два дня назад, и сурово сдвинутые, когда он недоволен или сосредоточен. Его немного искривленный нос, который придавал ему еще более угрожающий вид. Широкие скулы, подчеркивающие мужественность. Губы. Не тонкие и не толстые, но довольно чувственные. Сдержанно сжатые, обрамленные щетиной, или расслабленные, слегка приоткрытые, но ни разу при мне не растянувшиеся в улыбке. Лишь в его воспоминаниях я видела ее, счастливую юношескую, но еще не радостную мужскую. Вместе с осознанием притягательности его лица, ко мне пришла мысль, что как бы я не злилась на Араса, мне нравится его прямота. Как бы ни выводил он меня из себя, в нем нет ни грамма притворства и фальши. За это можно уважать. Эта мысль пронзила внезапно, больно уколов мое самолюбие. Пламя гнева на саму себя разгорелось внутри. Я должна искренне ненавидеть человека, который втянул меня во все это, человека по чьей вине я побывала в братстве и подверглась смертельному испытанию, и, в конце концов, он до сих пор ни разу не снизошел до нормального разговора со мной! Он даже человеком меня не считает!
В ту ночь, рассматривая лицо Араса, я не сразу заметила, что он смотрит в ответ. Не знаю, что именно он увидел на моем лице в тот момент, может ту самую борьбу, но его глаза впервые отражали искреннее любопытство. Я предпочла отвернуться, чтобы скрыть румянец, выступивший на лице непонятно отчего, то ли от того, что я подсматривала за ним и была поймана, то ли от того, что злилась на себя. Больше я не повторяла такой ошибки, не шпионила по ночам. Так явно.
Туманный лес не зря так назывался. Густая дымка стелилась по земле независимо от погоды и времени суток. От этого создавалось впечатление вечной потерянности. Сам лес был довольно оживленным, богатым на растительность и разного рода живность, но этот туман не мог временами не угнетать, даже когда сквозь листву пробивалось солнце и играло лучами на моем лице. Запах стоял умопомрачительный, насыщенный, кружащий голову. Порою, стараясь, чтобы Арас не заметил, хоть он итак никогда не оборачивался, я прикрывала глаза, вдыхая полной грудью, и представляла, что я дома. Глаза обжигало, как же я тосковала. Приходилось тут же запрещать себе вспоминать. Домой мне нельзя, никак нельзя.
У самой кромки леса, прежде чем выйти из него и пройти вдоль берега моря, мы остановились на ночлег. Близился к закату восьмой день, мы немного задержались из-за ливня три дня назад. Тогда тропу размыло, и лошадям было тяжело идти, пришлось переждать. Я ощущала близость «падших земель» как-то по — особенному. Это было схоже с легким жужжанием в груди, с чем-то столь же назойливым, как зуд. Здесь царила страшная магия. Надеюсь, если мы не станем углубляться, то нам не придется столкнуться с ней.
Арас развел огонь, расстелил одеяло, молча поел, но спать не лег. Он бросил на меня тревожный взгляд и сел у самого огня, словно тоже чувствовал что-то. Немного сбитая с толку, я стала жевать медленнее. Неловко, но от этого еще никто не умирал.
— Ты можешь …, как-то…, ну я не знаю…, - начал он тихо, — узнать, не убил ли кого жнец за это время?
Кусок застрял в горле, я закашлялась. Слезы брызнули из глаз. Вот это поворот. Очень хотелось съязвить, уколоть его как-то. В памяти всплыла последняя ссора, услужливо подливая масла в огонь, но я удержалась, после того как всмотрелась в его лицо. Сын наместника искренне переживал за своих людей, все это время буквально сходил с ума от беспокойства. Я понимала, чего ему стоило задать этот вопрос. Пусть я устала все время наступать себе на горло, но …, не в этот раз. Я отыграюсь после.
— Я могла бы…, - пришлось прочистить горло, давно ведь не разговаривала, — могла бы попробовать, но обещать ничего не могу.
Легкая тень облегчения пробежала по его лицу, будто я уже принесла ему хорошие вести. Я хотела сказать, чтобы не радовался раньше времени, но Арас опередил меня:
— Мне нужно уйти куда-то?
— Зачем? — спросила недоуменно. Мой вопрос, кажется, смутил его. Я видела, как он борется с собой. Как сложно ему было просить меня об этом, презирая и не понимая моей силы. — Как хочешь.
Не стала дожидаться его ответа, отложила еду, сполоснула водой руки, задумалась. Ни с кем в поместье Макгигонов у меня нет магической связи, достаточной силы, кроме Камиллы. Если я немного потревожу ее этой ночью, думаю, она меня простит. Да и мне новости узнать не мешало бы. Сделала глубокий вдох. Посмотрела на застывшего в ожидании Араса, и прикрыла глаза, прислушалась к себе. Близость моря очень кстати. Шум набегающих волн успокаивал, прохлада приятно щекотала кожу. Я приподняла руку и ощутила, как по лицу побежали узоры, мягко освещая и согревая его. Перебирая пальцами в воздухе, мне удалось притянуть влагу, которая собиралась в небольшой шар, заполненный ею. Внутри этого шара вода скользила по кругу, медленно завораживая и увлекая за собой. Мои глаза источали бледное сияние, которое словно тянулось к шару, соединяясь с ним.
