— Мир, я хочу попытаться… — Он поднял на меня свой фирменный взгляд, возвращаясь к себе прежнему, но я выдержала. — Ты прав, меня… — я сглотнула, невероятным усилием продолжая: — …тянет к тебе…
— Но? — он безошибочно угадал, что у меня будет условие. Его тон не понравился сразу — он не стал хвататься за вероятность моей капитуляции.
— Позволь мне самой решать по поводу детей. Я не готова. Это давит.
Он словно знал, потому что его взгляд совершенно изменился, словно отбрасывая меня к самому началу. Черт! Да что с ним?! Как же не хватало Лерки! Что я сказала не так?!
— Давай обсудим это позже, — наконец, выдавил зверь.
— Мир, я не понимаю!
— Я не объясню, — упрямо отвернулся он, сцепив зубы.
— Да почему?!
— Потому, что… — пригвоздил меня колючим взглядом, — я не могу принять какую-то часть тебя. Только тебя всю. Ты предлагаешь принять только половину меня.
Мне словно дали под дых. А еще он снова закрылся: вот так вот спокойно, сидя напротив меня, оборвал все мои эмоциональные каналы с ним, не прилагая к этому никаких усилий.
— Мы разные… — я прикрыла глаза, болезненно морщась.
— Теперь не очень… — он улыбнулся неожиданно мягко. — Ты просто снова не хочешь этого признавать.
Мы посидели некоторое время в звенящей напряжением тишине, он глянул на сообщение в телефоне и скомандовал привычным тоном:
— Собирайся.
Понятия не имела, сколько было времени в Ванкувере, но город казался вполне проснувшимся. Я вглядывалась в улочки, по которым мы ехали на такси, с удивлением отмечая отсутствие эмоционального дискомфорта. Все, как и везде: люди, машины, звуки обычного города… Мне даже показалось, Ванкувер был менее безразличным, чем Питер, я чувствовала чье-то незримое легкое любопытство, словно взгляд откуда-то издалека…
Увлекшись ощущениями, я вдруг обнаружила, что мы снова приехали в аэропорт.
— Сегодня свободный день, — объяснил Мир, подхватывая мою руку и направляясь в здание. — Погоду обещают отличную, поэтому… — он бросил на меня смущенный взгляд, — летим в Калгари, — снизошел до исчерпывающего объяснения.
— Там будут смотрины? — насторожилась я.
— Смотрины? — удивился он, не сразу понимая, о чем я. — Нет. Встреча будет завтра вечером.
— Как все же меня будут определять на пробу? — не могла остановиться я.
— Анюта, — неожиданно ласково оскалился зверь, притягивая к себе у стойки регистрации, — еще одно слово — и мы никуда не полетим. Мое воображение оживает рядом с тобой.
— Ты — псих, — покачала я головой, усмехаясь.
— Я? — тепло улыбнулся он. — Еще ни разу не видел женщину, пьющую натощак вино. А шоколадные круасаны с мясом — это нечто.
— Ты так на меня влияешь, — пожала плечами. — Так зачем нам в Калгари?
— Хочу тебя удивить.
Я, конечно, отметила, что костюм с пальто он сменил на джинсы и легкий черный пуховик, который в чемодане был компактно свернут, но мало ли… К счастью, все откладывалось на завтра, а я в последнее время привыкла жить одним днем.
Погода действительно была шикарной — легкий мороз и солнце. Полет занял всего час. Ругаться не хотелось, и я мысленно заключила с Миром мир. Кроме того, мне нравилось то, как просветлел его взгляд, несмотря на разговор в гостинице. Он все также часто задерживал его на мне, но не давил.
В аэропорту нас ждал арендованный автомобиль, и вскоре Калгари остался позади. Мир рассказывал о Канаде, ее природе и городах, людях и особенностях. Оказывается, Канада была основным заказчиком программного обеспечения, что разрабатывала его компания, и первые его приезды сюда были исключительно по работе. Он также много расспрашивал меня обо всем: детстве, Питере, работе…
Дорога стелилась под колеса гладко и покладисто, и вскоре на горизонте показались заснеженные горы.
— Когда я вырываюсь сюда, чувствую, что с плеч ледник сходит… — тихо выдохнул он, вглядываясь в горизонт.
— Ты же говорил, в тебе достаточно сил, чтобы править… — ничего не могла поделать, замирая в предвкушении. Губы сами приоткрывались, а сердце заходилось от восторга. Все же северные пейзажи с детства были для меня чем-то особенным, волнующим. Веды считали, что колыбель душ находится именно в заснеженных горах…
— Мне иногда кажется, что их слишком много, и мне тесно в Карелии. Я устаю от волков.
— А какие оборотни еще бывают?
— Разные, — усмехнулся он. — Но все — хищники.
— Интересно… Как красиво! Это просто нереально! — не выдержала я.
Перед глазами все ширился и становился выше заснеженный горный массив, поражая мое воображение, по обочине плотным частоколом стоял сосновый лес. Энергия у этих мест была тихой, величественной и мудрой, не такой, как в Карелии…
— Кажется, я понимаю, почему тебе здесь лучше, — облизала я азартно губы.
-39-
— Эти места старше…
— Старше? — заинтересованно глянул он на меня.
— Да, душа этого места старее души Карелии. Она не мечется, не звенит, не кричит… — я прикрыла глаза, — …тихо спокойно дышит. Но энергии дает меньше раза в два. Восстанавливает медленно. Наверняка у оборотней здесь циклы дольше… Вы ведь по циклам оборачиваетесь?
Мир восхищенно кивнул.
— Я тут не оборачивался никогда.
Я глянула на него заинтересованно.
— Почему?
— В Карелии было привычней, — нахмурился он. — Но, думаю, это не проблема.
— Ты что, хочешь жить здесь? — наконец, догадалась я. Слова вдруг вызвали бурю паники в душе, бросило в жар.
— Посмотрим… — настороженно глянул он на меня, а я прикрыла глаза, стараясь успокоиться. Почему меня вдруг накрыла такая волна эмоций?
— А как же семья…
— Ты — моя семья, — с нажимом обозначил он.
Я зябко поежилась и отвернулась в окно, но настроение, вопреки опасению, не испортилось. Видимо, устала до чертиков. Правильно все-таки Мир сказал утром — хватит. Достало. Не хочу больше тащиться на поводке и обдирать упрямую задницу, пытаясь ей тормозить…
— Так мы сегодня тут будем ночевать? — решила сменить тему.
— Увидишь, — довольно усмехнулся зверь. — Надеюсь, тебе понравится.
— Мне уже нравится. Тут должно быть обалденное звездное небо…
— Думаю, ты такого не видела никогда, — улыбнулся он.
Вскоре мы проехали границу заповедника Банф и оказались в одноименном городке. Мир сбавил скорость, давая мне возможность увидеть как можно больше. Я приоткрыла окно и дышала полной грудью, наполняя себя до краев царящим спокойствием и размеренностью. Домики в Банфе все были низенькие, как в деревеньке. Вдоль улицы сплошь чередовались кафе, магазинчики, сувенирные лавки. Народу было немного, и это радовало.
— Летом тут не протолкнуться, — словно прочел мои мысли Мир. — Хочешь кофе? Или перекусить?
Я довольно кивнула и с удовольствием добавила к своей умиротворяющей капитуляции привкус корицы с сахаром и мускатом. Румяные крендельки таяли на языке, нос дразнил аромат латте, солнышко припекало, под колесами снова извивалась расчищенная в снегу дорожка… и я улыбнулась. Наверное, впервые за долгое время чувствовала себя счастливой. Эмоции зверя не терзали мне душу, взгляд не обжигал — наоборот, сегодня рядом с ним казалось лучше всего в мире… Да, я была не особо притязательна и избалована. Удивить меня было несложно, но, судя по его лицу, очень приятно.
Вскоре, неторопливая поездка между сосен привела нас… к настоящему современному замку на берегу озера.
— Обалдеть! — воскликнула я, вытаращившись на невероятное зрелище. Ледяная гладь озера покоилась в сердце гор, чем-то напоминая аквамарин в массивной оправе. На его замерзшей поверхности возвели ледяные замки и разбили каток. — Кататься на коньках на настоящем озере! Можно? — обернулась к нему.
Он остановил машину, улыбаясь, и выпустил меня, резво выпорхнувшую в снег.
Звуки чиркающих по льду коньков с детства будоражили предвкушение особенного праздника! Я с благоговением подошла к кромке льда, пытаясь охватить взглядом всю красоту этого места. Замок совершенно вылетел из головы, я впитывала эмоции счастья, которые витали в воздухе в невероятной концентрации. Губы сами растягивались в улыбке, а сердце впервые за долгое время спокойно билось в груди.
