– Уважаемые целительницы, пора вставать! День богини Афродиты наступил!
– Димка, тебе никто не говорил, что так орать в пять утра опасно для здоровья? Можно ненароком удариться обо что-то, например, об эту табуретку. – Потапова с трудом подняла голову и потерла глаза, награждая растерянную Димитрию сердитым взглядом.
Девушка переминалась с ноги на ногу и явно не понимала, почему ее ругают. По прикидкам Василины, она и половины слов, сказанных Сашей, не знала.
– Так ведь праздник же… – нерешительно протянула она, наконец. – День Афродиты…
– Ну день и день… Подумаешь! Я у нас и на Новый год в такую рань не поднимаюсь.
– Новый год? – заинтересовалась прислужница. – Это у вас праздник такой в Кафе? Добрый? Расскажете про него?
– Сколько вопросов с утра, – простонала жалобным голосом Потапова и тяжело поднялась с лежанки. – А кофе не дают… Ладно уж, горе мое, рассказывай, зачем подняла нас ни свет ни заря. Вась! Харэ прятаться под одеялом, мы знаем, что ты там! Выползай. Будем весельем лечить тоску после разочарования в мужиках.
Деваться было некуда, пришлось Василине вставать и плестись умываться.
Плохое настроение после неожиданной побудки слегка развеялось на улице, куда их вывела торжественная до невозможности Димитрия.
Солнце ещё не успело подняться высоко, и на лугу за домами лежала прохладная роса.
– Успели, слава Зевсу! – возликовала прислужница и, как была босая, побежала по высокой траве. – Смелее, целительницы!
Василина и Саша переглянулись, скинули неудобные босоножки и побежали следом. Это оказалось очень весело – мчаться ни о чем не думая по мокрой траве, убегая от жарких лучей солнца к крутому обрыву над морем. Возле самой кромки Димитрия остановилась и принялась рвать разноцветные полевые цветы, ещё не спрятавшие нежные лепестки от жары в бутоны.
– Дим, зачем нам цветочки? Венки плести будем? – Саша сразу включилась в дело, а Василина немного прошла вдоль берега, отмечая, что таких любительниц побегать с утра пораньше на лугу собралось не мало.
Девушки ходили, собирали цветы и травы. Некоторые плели венки на ходу, другие усаживались с набранными охапками в кружок и под незатейливые приговоры "пусть всегда будет лето, я и любимый", плели свои украшения.
– Слышь, Вась, я рассказывала, как у бабки на Купалу через костер прыгала? – Саша выплюнула травинку и потуже скрутила непослушный стебель цикория в своем венке.
– Раз двадцать уже и, заметь, во всех подробностях. Даже в тех, которые я совершенно не просила.
– Ты про Петьку? Да… вот это было приключение… – Потапова прикрыла глаза и мечтательно улыбнулась.
– Сашка!
– Все-все, молчу. Я ж не про то совершенно. Просто хотела сказать, что тоже венки пускали, гадали ещё чОта по ним..
– Димка наша тоже, кажется, гадать собралась, – мотнула головой Василина в сторону довольной девушки с большим красивым венком на голове.
Вася сплела себе небольшой аккуратный венок из двух видов цветов, Саша – большущий, разноцветный и пушистый от обилия диких злаков.
А потом все дружной цепочкой, ойкая и обрушивая вниз тонкие струйки песка и сухой земли, спустились к морю и взобрались на огромный валун, о который каждые несколько секунд бились большие волны неспокойного моря.
Димитрия и другие девушки ещё попели свои простые заговоры на счастливую судьбу, добрых мужей и сытую жизнь, после чего закинули свои венки далеко в море и принялись наблюдать за ними.
Василина и Саша тоже бросили. Все венки смешались в кучу, покружились на месте и начали расплываться в разные стороны, но налетевшая крутая волна накрыла их, вызвав пораженные вскрики присутствующих.
Волна ушла, а на том месте, где секунду назад кружились не меньше двадцати венков, осталось всего два – Сашин и Васин. Позже из глубины всплыла ещё пара, но они были настолько потрепанными, что не представлялось возможным определить, чьи они.
Василина испуганно отшатнулась в сторону – все девушки попадали на колени и воздели руки к небу. Некоторые плакали, и от этого появилось ощущение надвигающейся беды.
* * *
Произошедшее произвело на подруг гнетущее впечатление, и домой они возвращались в полной тишине, стараясь не отставать от всхлипывающей Димитрии.
На вопросы девушка не отвечала и лишь начинала сильнее плакать и прятать лицо.
– Димуль, ну прекрати ты реветь! Иди ко мне, – Саша оббежала рыдающую прислужницу и поймала в объятия на пороге дома легата. – Эх, девчуля… Ничего же страшного не произошло! Знаешь, сколько раз у меня эти венки тонули? Да, считай, постоянно. Я и внимания не обращала на это. Бросила в воду, да и пошла веселиться.
Димитрия убрала руки от заплаканного лица и недоверчиво посмотрела на Сашу.
– Целительница не обманывает?
– Нет конечно! – Василина подхватила девушку под руку с другой стороны и повела на второй этаж, в комнату. – Пойдем-ка собираться на праздник. Кстати, у меня для тебя есть подарок.
– Подарок? Дар? Для меня? – оживилась прислужница.
– Для тебя. – Василина усадила Димитрию на лежанку, взяла свой рюкзак, заметно полегчавший за последнее время, и открыла боковой карман. – Где же вы… Ага, нашла!
Из кармашка появились длинные латунные серьги, которые девушки купили на ярмарке мастеров у входа в Херсонес Таврический.
– Это мне? – поражённая Димитрия, явно не веря происходящему, с благоговением погладила ажурную поверхность украшения.
– Тебе, Дим. Носи с удовольствием. Мне кажется, они тебе больше пойдут, чем мне.
Неожиданный подарок вернул девушке хорошее настроение, и вскоре дом наполнился привычной утренней суетой. Прислужница летала птичкой, успевая и разжечь очаг, и "наколотить" смесь для омлета, и проконтролировать, как во дворе закладывают костер под большим чаном для воды – перед праздником нужно было помыться.
Легата Василина, к счастью, сегодня не повстречала. Димитрия сказала, что его вызвали в казармы ещё до восхода, считай – ночью. Она же передала его приказ не ходить сегодня в лазарет.
Не вернулся Флавий и к обеду, когда девушки переделав все дела и пообедав супом с галушками, отправились в терму. Димитрию, конечно, взяли с собой.
– Щас мы тебя приобщим к спа-процедурам, – многообещающе улыбнулась Потапова, а прислужница с опаской посмотрела на груду тюбиков в небольшой корзинке.
– Не бойся, Дим. – Василина открыла один из флаконов. – Понюхай. Правда, хорошо пахнет? Это пенка для умывания. А это – скраб для тела. Вот маска для лица. И эта тоже, только глиняная.
Чем больше Василина перечисляла названий, тем шире распахивались глаза прислужницы, но стоило налить немного геля на мягкую тряпочку и потереть лоб и щеки девушке, как шок на ее лице сменился искренним удовольствием.
– Оооо… - протянула она, размазывая ароматную пену с лица на шею и плечи, и даже попробовала её на вкус, чем вызвала смех подруг.
– Нет-нет, это не едят. – Вася протянула плюющейся Диме миску с водой. – Прополощи скорее рот.
Дальше – больше. Прислужнице вымыли волосы собачьим шампунем, нанесли на них собачий же бальзам и выдали сахарный скраб для тела с подробной инструкцией, как им пользоваться.
– Смотри, вот так набираешь и потихоньку растираешь, как бы массируешь. Поняла? Молодец. Давай сама, а то я с тобой и не помоюсь, – проворчала Саша, но сделала это скорее для порядка, а не потому, что не хотела помогать девушке.
На самом деле Потапову хлебом не корми, но дай кого-нибудь приукрасить. Профессия обязывает, да и нравилось ей заниматься внешностью, как своей, так и чужой. Василина давно научилась отбивать любые попытки подруги улучшить свой образ, но Димитрия подобным навыком ещё не обладала. Наивная античная девушка, что с неё взять.
Василина подавила улыбку, заметив, как прислужница опять тайком пробует на вкус скраб. Ну он хотя бы сахарный..
– Целительница, – Дима всё-таки заметила Васин взгляд, – можно спросить у вас?
