Глава 20. Прошлое
/прошлое/
Вот мне и исполнилось восемнадцать.
Но на самом деле это не имеет никого значения, по сути дела, самый обычный день, ничуть не отличающийся от других, и означающий только то, что восемнадцать лет и девять месяцев назад глубокоуважаемые леди и сэр Менелы…
Ох, нет. Не буду я об этом думать.
Снова увидеть Тарол было так же волнительно, как встретить в неожиданном месте старого друга. Когда-то давным-давно это древний город-крепость создавался жителями другого государства, завоёванного нашими доблестными предками, однако на многие сотни лет умудрившийся сохранить свою особенную атмосферу, дух и внешний вид, совершенно отличный от других городов страны. Узкие извилистые улочки, по многим из которых даже не мог проехать экипаж, а приходилось идти исключительно пешком, чередовались с широкими проспектами и квадратными просторными площадями, приземистые добротные двухэтажные дома почтенных горожан — с высокими острыми шпилями легкомысленно-романтичных башен, наводящих на мысли о заключённых внутри них прекрасных принцессах и зубастых демонических грифонах. С некоторым удивлением я вдруг поняла, что в большинстве знакомых мне детских сказок принцессы были светло- или темноволосыми, но ни у одной не было рыжей, как у меня, шевелюры. Что поделать, впрочем, в принцессы и королевы я никогда не рвалась. То ещё счастье, если подумать, обязанностей целый замок, а привилегий — жалкий сарай, да и времени толком нет, наслаждаться-то привилегиями. Брак по расчёту, балы совмещены с дипломатическими встречами, друзья насквозь корыстны, свободы ноль. Кажется, в свои восемнадцать я старая расчётливая и циничная женщина. Но как же тут хорошо!
Экипаж покачивался на неровных мощёных дорогах, возница что-то тихо, ненавязчиво бурчал себе под нос, пахло сладко и терпко — листарус входил в пору цветения как раз ранней осенью, его пышные розовые шапки на головах каменных клумб то тут, то там украшали царство камня и металла.
Я наслаждалась звуками. Стук копыт по мостовой, приглушённое бормотание кучера, какая-то многоголосица шумов и случайно донёсшихся обрывков разговоров прохожих из открытого окошка экипажа, легкие шторки, колышущиеся на ветру. На секунду я покосилась на мирно задремавшего Лайса Хамминбёрда — паренька с факультета жизни, у которого фамилия была длиннее, чем он сам. Разбудить, что ли? Впрочем, не моё дело, и если кто-то решил проспать такое эпохальное событие, как снятие печатей вне графика и путешествие в столицу вместо занудных рутинных занятий — дело однозначно не моё. Покосилась на второго спутника, своего однокурсника Джаннинга Вейла, безучастно сидевшего напротив с закрытыми глазами, однако не спящего, просто по своему обыкновению не желающего общаться, вне зависимости от наложенных запретов.
Ну и попутчики мне достались! Впрочем — плевать.
Строгий серый камень стен домов порой сменялся фривольным розовым — такой добывали исключительно в соседнем Тирополе, и стоил он немалых денег. Зато от дождя темнел чуть ли не до лилового, на ярком солнце выцветал до нежно-зефирного розового, а от света уличных фонарей и факелов мерцал, как закатное небо, сквозь пунцовую муть которого неожиданно проступили звёзды. И это было красиво, невероятно красиво.
Сочетание серого и розового всегда нравилось мне в Тароле больше всего — жизнь и пепел.
Вейл казался напряжённым, собранность, готовность к немедленным боевым действиям сквозила в каждой клеточке его тела, в подрагивающих ресницах плотно сомкнутых глаз. Рядом с ним расслабленность и отрешённость Лайса казалась такой удивительно контрастной. Что до меня…
Я снова вдохнула смесь городских столичных запахов — цветущего листаруса, дамских духов — запахи прошлого, девочки в Академии духами не пользовались, фабричных труб — немногочисленные фабрики и заводы располагались за городской чертой, но ветер порой доносил их специфические ароматы, прислушалась к недовольным голосам спорящих о чем-то мужчин, и с трудом подавила улыбку.
Тарол! Свобода! Приключения, встречи с новыми людьми, магическая служба на благо государства! А эти два безмозглых суслика ничего не понимают, один дуется, другой дрыхнет. Ну почему меня не отправили вместе с Энтони?
Эн…
Я думала сперва, что из наших с ним отношений не выйдет ничего толкового, ведь я так мало знала его, о нём, когда бурлящая в крови эйфория проснувшейся магии выплеснулась безумным неконтролируемым поцелуем, в результате чего мой прекрасный поклонник посчитал свои чувства взаимными. Но я ошиблась, и на второй курс мы перешли с ним вместе, держась за руки. Энтони Фокс оказался совсем не таким занудным слащавым аристократом, каким показался в первую встречу. С ним было хорошо. Спокойно. И даже весело. Оказывается, встречаться с кем-то может быть так приятно, особенно когда вы как бы на одной волне — смеётесь одним шуткам и понимаете друг друга с полуслова, а прикосновения вызывают томление, нежность и воспринимаются так естественно, словно его тело — продолжение моего. Немного жаль было только окончательно испорченных отношений с Ритой. Ссора в условиях тишины и безмолвия, конечно, представляла бы собой довольно забавное зрелище, особенно с учётом того, что мы учились на разных факультетах, и в целом пересекались редко. Но в те нечастые моменты, когда мы оказывались вместе, обычно в столовой или уже перед самым сном, я чувствовала, как сгущается от напряжения воздух в комнате. И иногда просыпалась по ночам от смазанных абсурдных кошмаров, одним из наиболее частых сюжетов которых был тот, в котором бледная моль, серая мышка адептка Хэйер пыталась придушить более удачливую соперницу (вовсе не желавшую быть таковой, но кто ж обращал внимание на такие мелочи). Иногда успешно.
Впрочем, возможно, это всё было не более чем игрой не в меру распоясавшегося воображения.
Как бы то ни было, если не брать в расчёт беспочвенную ревность и глупые обиды на ровном месте Маргариты, в кои-то веки мои отношения с окружающим миром максимально приблизились к гармоничным. Студенты почти перестали флиртовать и заигрывать со мной, признав первоочередное право на меня Энтони Фокса, преподаватели "внезапно" обнаружили на своих занятиях адептку Менел, отнюдь не безнадёжную, а вот теперь, апофеоз и вишенка на торте — нам троим, как самым перспективным и талантливым, предложили пару раз в месяц проходить обучение и даже подрабатывать в столице!
Если бы ещё сэр Элфант, занятия с которым были теперь не менее шести раз в неделю, не смотрел на меня так странно, так… виновато, что ли. Нет, конечно, я не слепая, я видела, что он относится ко мне немного, ну, ладно, много по-особенному, но ответить ему взаимностью никак не могла, так что… переживёт как-нибудь. Спасибо ему, конечно, огромное, за магию и огонь, и всё такое, но на интрижку с преподавателем меня не тянуло. Как и в случае с королевской короной, проблем от этого было бы больше, чем удовольствий.
В конце концов, в настоящей жизни так и бывает. Страдают, страдают, а потом раз — женат и четверо детей. Так что по-настоящему в данный момент меня не беспокоило ничего. Всё происходящее было нестерпимо, невероятно волшебно, прекрасно, великолепно! Я смогу. Я справлюсь и останусь здесь, магом, самым лучшим магом на королевской службе. Решу все проблемы родителей. Добьюсь признания. Раскрою свою магию ещё больше.
***
Господин в странной кожаной маске, полностью закрывающей лицо, сидит на софе в одной из множества зал тарольского королевского дворца — алый бархат, серебряные подсвечники, картины в массивных золотых рамах. Ярко, навязчиво и довольно безвкусно, на мой взгляд. Мама всегда говорила о том, что сочетать серебро и золото в одном интерьере — дурной тон. Но здесь именно так, обстановка выглядит вычурной до вульгарности. И — очень, очень дорогой.
Несмотря на финансовые проблемы моей собственной семьи, дороговизна мебели цвета вымоченной в вине древесины, лепнины на высоких потолках, многочисленных украшений и разнородных произведений искусства, хаотично расставленных тут и там, не произвела на меня никакого, просто ни малейшего впечатления. А вот загадочный господин, посетивший несколько уроков второкурсников в качестве стороннего наблюдателя и пригласивший "наиболее сильных и перспективных адептов" во дворец короля, одетый более чем просто и не баловавшийся никакими аксессуарами, если не считать позволяющую соблюдать инкогнито маску — очень даже произвёл.
