не дали нам упасть. Теперь его лицо оказалось в волнительной близости от моего. Я прижалась спиной к стене; рука Джейса обвила мою талию. Теперь ничто не могло нас отвлечь. Не было шансов отвести взгляд. Мы оба поддались чувству, которое все это время кружило над нами, ждало, пытаясь наброситься. И вот наконец это свершилось.
Джейс сглотнул. Наши лица находились всего в нескольких дюймах. Безмолвные секунды будто застыли, и мне казалось, что целый мир, звезды и небо смыкались вокруг нас, подталкивая друг к другу наши тела.
– Это… считается умением находить положительные моменты в трудной ситуации? – наконец прошептал Джейс.
Я затаила дыхание. Мне стоило сказать сотню вещей, но вместо этого я ответила:
– Вполне возможно.
Голова Джейса наклонилась, лицо приблизилось. Его губы едва коснулись моих, нежно, медленно, словно оставляя мне время на размышления. Но я не возражала, даже не думала возражать. Его рука скользнула мне за спину, притянула мои бедра. В теле вспыхнул пожар. Его рот прижался к моему, а язык, такой теплый, сладкий, нежный, раздвинул губы. Мое дыхание сбилось. Джейс обнял меня, притянул ближе. Спина горела от жаркого прикосновения, точно мне поставили раскаленное клеймо. Я гладила его лопатки, обжигая пальцы. Я чувствовала, как напряглись его мышцы. У меня кружилась голова, но так, что мне захотелось погрузиться в это сладкое чувство, утонуть в его тепле. Я будто падала в огромное темное небо, и мне было все равно. Я хотела раствориться в нем. Хотела большего. Наши мягкие, теплые языки исследовали друг друга, но вдруг он отстранился. Его глаза искали мой взгляд: Джейс будто спрашивал разрешения.
«Нет, – подумала я. – Только не останавливайся».
Однако его взгляд застыл в ожидании, словно ему нужно было услышать…
Мое дыхание дрожало, обжигало легкие. Я знала, что совершила большую ошибку, но эта ошибка была приятной, и я хотела совершать ее снова и снова. В его глазах было что-то искреннее, серьезное, настоящее, что заставило меня остановиться. Это было нечто большее, чем извлечение пользы из трудной ситуации, что-то, что пустило корни, как посаженное семя. Вот только делать этого было нельзя.
«Ты – рахтан, Кази. Ты дала обещание, и ты предашь этого парня в конце концов. Не делай этого».
Мой желудок сжался. Я знала, что поступала неправильно. Я не имела права переступать черту. Мои руки скользнули к его груди, чтобы оттолкнуть, но я замешкалась… И ощутила в ладонях жар. Пальцы медленно скользили по его коже, пока не поднялись к голове, нырнув в его волосы. И тогда я притянула его к себе.
Призраков я слышала всегда.
Смерть в Венде – не гостья, не случайная странница. Она жила среди нас, бесстыдно шагала по улицам, задевая костлявыми локтями прохожих, чьи щеки были такими же исхудалыми, как и ее. Она, уже издалека завидев меня, шептала с ехидной ухмылкой: «Эй, ты! Ты следующая». А я тихонько отвечала: «Нет, не сегодня». Днем и ночью жители Венды, включая меня, находились на волосок от смерти. Наша судьба зависела от того, какой дорогой она решит прогуляться сегодня. Однако на меня ее ледяная ухмылка давно перестала наводить ужас.
Поэтому, увидев в Костяном канале призраков с тощими пальцами, тянущимися к моим ногам, услышав их дрожащие голоса: «Поверни назад, Кази, не ходи этой дорогой», – я их проигнорировала.
Не ходи этой дорогой.
Но мы, несмотря на предостережения, и не думали останавливаться.
Назад пути не было. Мы будто провалились в нору, а потом вылезли в другом, перевернутом мире, где все звучало и ощущалось иначе, а каждый мимолетный привкус был угрожающе сладок.
Джейс наклонился ближе, приподнял мой подбородок. Наши губы встретились. «Мы извлекаем пользу», – вот что мы говорили друг другу. Твердили час за часом, день изо дня, чтобы хоть как-то себя успокоить. В каждый поцелуй мы вплетали историю, загадку или стебель желания. Это была сахарная пудра, которая таяла и исчезала на кончике языка. Но теперь все изменилось, стало вполне реальным. Разве мы делали что-то плохое? Мы лишь пытались выжить.
Но по мере того, как пройденные километры росли, мы приближались к покинутому ранее миру. Давящее чувство охватывало меня, точно зверь, которого не обманешь сказками. Здесь Джейс мог быть кем угодно, но там… там он был врагом, главой преступной семьи, которая, вполне возможно, укрывала военного преступника, представляющего угрозу для всего континента. А если так, то он и его семья дорого заплатят. Пусть я и помогла Джейсу сбежать от охотников, залечила раны, полюбила слушать его истории, в реальном мире я находилась на службе у королевы Венды, которая доверила мне это задание. Я была предана ей так же, как и он своей семье. Наступит час, когда мне придется его предать. Я поставлю его семью – нет, всю династию Белленджеров – на колени. Его миру было не суждено продолжаться.
Даже лучшему в нем.
Да, мы просто извлекали пользу.
Пока это возможно.
У нашей истории не обязательно должны быть счастливое начало или счастливый конец. Меня устроил бы и пир в кульминации, хорошая мыльная ванна, ночной отдых на постоялом дворе, полный желудок, теплая грудь, прижатая к моей спине, нежные, теплые губы на затылке, истории, нашептанные на ухо.
Утром мы остановились у родника, чтобы утолить жажду и отдохнуть в тени ольхи. Листва заметно распушилась, равнины сменились предгорьями и горами, покрытыми лесом. Я легла на спину, Джейс примостился рядом, опираясь на локоть. Его палец провел линию вдоль моей челюсти. Он больше не спрашивал, что со мной делали. Казалось, он хотел стереть мои воспоминания, вымыть их из моей головы, и в тот момент я не думала возражать.
– Кази, – прошептал он. Его губы скользнули по моей шее, и я снова забыла о реальном мире, куда мы направлялись, и полностью погрузилась в момент.
* * *
Близилась ночь. Сотканное из облаков полуночное одеяло укрыло звезды, спрятав нас от любопытных светил. Темнота милосердно сделала так, что ничего нельзя было прочесть в наших взглядах.
– Что происходит, Кази?
Я понимала, о чем он спрашивал. Что между нами? В какую игру мы играли?
Я тоже об этом думала. Наши поцелуи наполнились паузами, а взгляды – вопросами.
– Я не знаю, Джейс.
– Что ты чувствуешь?
– Твои губы, руки, биение твоего сердца.
– Нет, Кази, что ты чувствуешь… здесь?
Его палец скользнул в центр моей груди.
Я чувствовала давящую боль. Потребность, которую не могла озвучить.
– Я не знаю.
И не хотела знать.
– Позволь мне насладиться твоими
