Вроде бы и зло прозвучало, да только я чувствовала, что от неё исходило добро.
— Уже вечер? — уточнила у неё, не увидев в единственном окошке дневного света.
— Вечер, вечер. Третьего дня уже вечер. Спускайся, а то мясоед тебя сожрёт изнутри! — велела моя собеседница, наливая в плошку чего-то съестного из котла.
От её слов меня враз прошибло дрожью.
— Что ещё за мясоед? — спросила я, спускаясь с печки.
— Тот клыкастый, что в тебе сидит, — отозвалась она, с прищуром указывая на мой живот, отчего я поспешила прикрыться руками.
— Почему вы так говорите? Это же ни в чём неповинное дитя… — пробормотала в ответ, и печаль обожгла мне глаза слезами.
— Телепня! Нежная какая! Ну, чего удумала?! Сырости без твоих слёз хватает! Подь сюды! — рявкнула знахарка, со стуком ставя плошку на стол и протягивая тёплый шерстяной халат. — Слуга принёс. И валеши вон в углу стоят.
Одевшись потеплее, я села за стол и без промедления ухватила ложку. Голод заставил быстро забыть об обиде. Только вот старуха стукнула кривым пальцем мне по руке, когда я первым делом выловила из бульона кусок мяса.
— Мясоед, — повторила она, хрипло расхохотавшись.
На мгновение замерев с ложкой у губ, я всё же впилась зубами в сочное мясо. «Верно, карга из ума выжила», — решила про себя, стараясь не размышлять о дурном. Она же присела рядом и с интересом наблюдала за тем, как я ела. Если бы не голод, то мне точно бы кусок в горло не полез из-за такого пристального внимания.
— Ешь, ешь. Я тебе ещё подложу, — ласково проскрипела знахарка, подперев сморщенной рукой голову.
Я не могла понять, как та ко мне относилась. Вроде и по-доброму, с заботой, но при этом изо рта у неё то и дело вылетали злые слова, сбивая меня с толку.
— Пей, — велела она, подавая кружку, когда я наелась досыта.
Там было что-то прозрачное и без запаха, да и вкуса у настоя не было никакого.
— А когда мне возвращаться обратно? — спросила с тревогой я.
У меня не оставалось никаких сил ступать через порог замка. Лишь от одного представления подобного развития событий мне становилось плохо, и сердце заходилось в волнении.
— Можно хоть сейчас, но ты ведь не хочешь, —со смехом ответила старуха, будто бы зная мои мысли.
— Князь женился, зачем я ему… — прошептала в ответ ей, ощущая от собственного шёпота боль.
«Доверилась ему, отдалась без остатка, а он…» — подумалось мне, но мои полные горечи мысли перебились громким старушечьим хохотом. Отсмеявшись, знахарка поведала мне, что Святослав уже третий день, как вновь стал вдовцом.
— Как же так? — чуть слышно прошептала я.
Этот вопрос бился у меня в голове, словно птица в клетке. Пуще моего горя было лишь горе Святослава, ведь я потеряла одну надежду, а он уже скольких жён схоронил! «Верно, уже и сам со счёта сбился. Может, то было ни что иное, как моё спасение? Куда бы я сгинула, женись сейчас Великий князь на мне?» — пришло внезапное понимание.
— А то ты не знаешь! — усмехнулась старуха.
— Слухи разные ходят, чему верить? — спросила я у неё с тоской.
— Слухам никаким верить нельзя. Послушать их, так я младенчиками питаюсь! В печке припекаю и ем, — бросила она и страшно расхохоталась, но во взгляде её сквозила грусть, а ещё боль и даже обида.
— Кто же такое сочиняет, да и зачем? Вы же лечите, людям помогаете… —возмущённо начала я, помня о том, как получила помощь от знахарки, пусть та и наводила на меня ужас.
Мне даже и не удалось заметить, как разговор о князе сменился на беседу о ней.
— Телепня ты телепня! Я что ж, по-твоему, сам бог, что ли? Кому могу помогать, тем помогаю, но не всегда с той печки живыми ногами слезают. Больно ты болтлива. Наелась, напилась? Решайся давай, назад на печку полезешь? Или до князя своего пойдёшь? — строго пробурчала старуха.
Я задумалась о том, что же мне делать, и пока решалась, она стала собирать травки в мешочки. К тому времени, как моё решение оказалось принято, был готов целый куль из них.
— На вот, заваривай каждый раз свежее и пей после еды. На голод нельзя, замутит и вывернет, — напутствовала знахарка, подавая мне собранный свёрток.
— Спасибо вам, —сказала я и низко поклонилась ей перед тем, как выйти за покосившуюся дверь.
— Иди с богом, телепня, —отозвалась она, махнув на меня сморщенной и скрюченной годами рукой, а затем принимаясь заниматься делами.
Я вышла из её избушки в ночь и даже не вздрогнула. Ноги словно сами понесли меня к замку, стоявшему тёмной стеной впереди. Ни в одном из его окон не было видно света, будто никто там и не обитал. Без особого труда добравшись до главных дверей замка, я торопливо нырнула внутрь, желая поговорить с князем. Я жаждала получить объяснение причины его поступка, ведь не мог же он поступить столь жестоко по глупой прихоти. Казалось, что не было ничего страшнее той боли, что мне недавно довелось испытать.
— Княжна? Милолика? Вы ли это? — хриплым голосом спросил вышедший из темноты за дверями Дуда.
Тот подсвечивал путь едва горящим факелом, а при виде меня испугался, словно я была привидением.
— Это я. Где Великий князь? Проводи меня скорее к нему, хочу его видеть, — даже не попросила, а потребовала я.
— Я думал… Да, идёмте же скорей, — опомнившись, согласился слуга и шагнул в сторону, пропуская меня вперёд.
Он проводил меня до библиотеки, окон которой я не могла видеть, пока держала путь к замку, а между тем в той было много света. Горели сотни, нет, тысячи свечей, а ещё редкие масляные лампы, что были расставлены перед Святославом. Сам он будто обезумел, листая среди множества книг на полу какую-то из них, с почерневшими от времени листами, и вглядываясь в неё горящими глазами.
— Ваше высочество, княжна Милолика, — оповестил его Дуда, после чего поспешил унести ноги.
— Что с ней?! —воскликнул князь, подскакивая с пола и роняя ценный фолиант, но тут же осекся, увидев меня.
Верно, он не сразу и понял, о чём шла речь.
Мы смотрели друг на друга несколько мгновений, прежде чем меня сжали его крепкие объятия.
—Тотчас же уйду, если вы всего не расскажете, — пылко пообещала я, а сама ещё сильнее прижалась к любимому.
Мной было уже решено, что если Святослав не раскроет собственной тайны, то мне придётся сдержать данное слово и покинуть его навсегда.
Крепко сжимая меня в объятиях, князь быстро покрыл мне лицо жаркими поцелуями, стирая горячими губами мои горючие слёзы.
— Прошу вас… — шепнула я, взглядом умоляя его рассказать правду.
— Ты мой свет, а какой безумец по доброй воле останется жить в темноте? Я уже нарушил один запрет, и моя хитрая синица чуть не оставила меня… — хрипло пробормотал он, выглядя при этом безумцем, о котором твердил. — Что ж, смотри.
Бережно отстранив от себя, Святослав усадил меня в кресло, разметав по сторонам книги. Затем он сделал шаг назад, и в библиотеке раздался жуткий треск рвущейся на нём одежды, когда его тело стало увеличиваться в размерах и, к моему ужасу, начало покрываться смолянистой лоснящейся шерстью. Через мгновение подле меня появился огромный чёрный волк. Тот самый, с которым у меня уже была не так давно встреча, оставившая шрамы на моей ладони. Я узнала бы его из тысячи, только теперь он не выглядел злым и не хотел нападать. Мне же хоть и было вновь страшно, но то был страх совсем иного рода.
Это походило на сумасшествие, но я знала, а если вернее сказать, то чувствовала, что зверь не желал причинять вреда. Впрочем, у меня всё же оставался страх перед неизведанным. Мне было боязно не столь за себя, сколь за князя, ведь его могли заметить таким.
— Значит, слухи правдивы… — шепнула я, осторожно протягивая руку к огромной волчьей морде.
Невольное желание прикоснуться к этому чудовищу исходило откуда-то изнутри меня, и мне никак не удавалось с ним бороться. Отчего-то я точно чувствовала, что мне будет хорошо, если сделать подобное немедля.
