class="p1">Он засмеялся, ощущая, как горячо становится сердцу.
— Ты хотела сказать — ревновал? — Император тоже обнял Шайну и сразу недоуменно нахмурился, почувствовав под ладонями плащ академии. — Разве ты только что вернулась из города? Почему в плаще?
— Я… — Она подняла голову и зашептала, почти касаясь губами его подбородка: — Это глупо, наверное… Я уже собиралась спать, когда подумала, что тебе может быть неприятно, и решила воспользоваться зеркалом… Но одеваться полностью мне было лень…
Сердце, уже разогреевшееся до состояния раскалённого камня, трепыхнулась в груди, и горячая кровь ударила в мозг, затуманивая разум. Велдон и сам не понял, как развязал завязки плаща Шайны, распахнул его — и стиснул ладонями тонкую талию, скрытую лишь невесомой тканью ночной рубашки. Только заметил, как сверкнули в темноте глаза девушки, дыхание её сбилось, и она встала на цыпочки, чтобы коснуться мягким и сладко пахнущим ртом его щеки.
Волна жаркого вожделения накрыла императора, и он прижал Шайну к себе теснее, ближе, ощущая, как бешено колотятся её и его сердца, как пульсирует кровь там, внизу, где они касались друг друга бёдрами. И он уже приподнимал ночнушку Шайны, желая почувствовать пальцами голую кожу, когда вдруг опомнился, осознав, где сейчас находится — но главное, с кем…
— Всё, всё, хорошая моя, — шепнул Велдон, отпуская девушку. Погладил ладонью по щеке — и Шайна всхлипнула, вновь потянувшись к нему за лаской. — Всё, всё. Не нужно…
— Нужно! — Она упрямо мотнула головой, и не собираясь убирать руки с его плеч. — Я же чувствую. Я, знаешь ли, в борделе выросла!
Велдон не удержался от улыбки — с таким смешным искренним возмущением это было сказано.
— Знаю. Поэтому ты должна знать, что есть физиология, а есть чувства. И я слишком дорожу тобой и твоими чувствами, чтобы идти на поводу у одной лишь физиологии.
— Моими? — переспросила Шайна медленно и всё-таки опустила руки. — А у тебя чувств нет?
— Конечно, есть.
— И какие это чувства? — Голос дрогнул, сразу растеряв воинственность. — Что ты чувствуешь ко мне, Норд?
Да… В двадцать лет говорить такое было тяжело. Наверное, потому что в глубине души считаешь любовь слабостью, ведь она делает тебя уязвимым. Но теперь всё было иначе.
— Я тебя люблю, — ответил Велдон просто и спокойно, вновь улыбнувшись, когда Шайна застыла перед ним, словно каменная статуя, перестав даже дышать. — Иди, моя хорошая. Тебе нужно возвращаться в академию и как следует отдохнуть перед боевой магией.
— Но…
— Иди.
Шайна была слишком растеряна из-за его признания, поэтому легко подчинилась. А Велдон, проводив девушку, тяжело опустился в кресло и, потерев ладонями саднящие от усталости глаза, подумал: возможно, он всё-таки зря признался Шайне в своих чувствах. Теперь ей будет тяжелее его забыть.
Шайна Тарс
От портального зеркала я отошла не сразу. Вообще не знаю, сколько времени стояла, пытаясь осознать… я действительно это слышала или показалось?
Нет, не показалось. Норд на самом деле сказал, что любит. Ох…
Мне бы радоваться, но я не могла. Наверное, потому что это признание отдавало безнадёжностью, отчаянием и какой-то похоронной скорбью. Так солдаты признаются жёнам в любви, прежде чем идти в атаку — знают, что, скорее всего, не вернутся. И как тут радоваться, если Норд явно не собирался даже целовать меня, не говоря уж о большем…
Я кусала губы, стоя перед портальным зеркалом, и бессильно сжимала кулаки, не представляя, что могу предпринять, дабы изменить эту ситуацию. Я хотела вернуться, но прекрасно осознавала, что ничего этим не добьюсь. Я уже успела хорошенько изучить Норда, поэтому понимала — он просто вновь отправит меня назад. Это какой-то камень, а не человек! Разве можно так вести себя, если любишь?
— Позволь всё-таки спросить, — раздался вдруг громкий злой голос, и я от неожиданности подпрыгнула, — куда ты шляешься по ночам, Шайна?
Мгновение — и из-за одной колонны вышел Коул. Я плохо видела его лицо почти в полнейшей темноте, но если судить по голосу, эльф был в ярости. Интересно, что он успел увидеть и почему академия позволила ему это?
— Мне кажется, или я не обязана перед тобой отчитываться? — ответила я так холодно, как могла, и быстро зашагала по направлению к выходу из зала памяти. — Засунь свои вопросы…
— Шайна, кхаррт тебя дери! — Коул схватил меня за руку и попытался остановить, но я вырвала ладонь и упрямо пошла дальше. — По академии запрещено ходить ночью!
— Твоё-то какое…
— Допустим, никакого. Но вот тот факт, что ты вывалилась посреди ночи из ЗЕРКАЛА, которое вообще-то считается нерабочим, и его сделала сестра моего отца — это в том числе и моё дело! Будь добра всё объяснить, иначе мы сейчас же пойдём к ректору!
От изумления я действительно остановилась, не дойдя до выхода пары шагов.
— Что-о-о? — я рассмеялась, оборачиваясь к Коулу. Я не видела ничего, кроме яростно сверкающих глаз эльфа, но мне и этого хватило. — Дурень, ты думаешь, она не в курсе?
— В курсе чего именно, Шани? — прошипел однокурсник. — Того, что ты ходишь ночью по коридорам академии, или того, что ты пользуешься портальным зеркалом Триш Лаиры?
— Всего. Это академия Эмирин. Более того, я уверена, что она уже в курсе нашей с тобой сегодняшней встречи. Так что идти к ней не вижу смысла — если ректор захочет, она нас и так на ковёр вызовет, но хотя бы при свете дня.
— Ты мне зубы не заговаривай, — рявкнул Коул, шагнул ближе и схватил меня за плечи. — Я конкретные вопросы задал, отвечай на них!
— А почему, собственно, я должна на них отвечать? — Я искренне возмутилась. — Я тебе никаких обещаний не давала.
— Ты обещала помочь найти отца!
— Я и помогаю. Но это не имеет отношения к твоим поискам.
— А к чему имеет? — Коул сильнее стиснул мне плечи, наклоняясь ниже. Он уже почти касался губами моего носа, и это было неприятно. — Может, к твоим словам о том, что ты любишь другого? Может, ты к нему на свидания бегаешь через это зеркало?
От удивления я замерла, не понимая, как Коул умудрился так быстро догадаться, а потом подумала, что он, наверное, просто попал пальцем в небо. А ляпнул такое
