сеять смерть.
Честно говоря, наблюдать за этим сомнительным зрелищем у меня не было никакого желания, потому что… у меня тут потоки не соединялись! Причём не соединялись на бумаге, то есть даже в теории магия метаморфов отказывалась резонировать хоть с каким-то из известных мне поисковых заклинаний.
Вот как найти того, кто даже ауру перестраивал?
И я остановилась прямо в процессе ползания. Замерла на четвереньках, вытянув руку вперёд и потрясённо глядя в пространство перед собой.
Три часа я ломала голову и пачкала листы, и даже подумать не могла, что мысль появится вот так внезапно и случайно.
Краем сознания зацепилась за странный шум из лавки, шелест бумаги, грубый мужской голос и гул магии… всё оборвалось ледяным голосом Ренара. Не знаю, что и кому он сказал. Я не слушала, садясь всё там же, на полу, и притягивая к себе карандаш и чистый лист.
Мысль, она была простой: нужно сделать так, чтобы фиксировать, когда в пределах определённой территории исчезнет одна аура и появится другая на том же месте. Потому что ауры метаморф тоже менял! Ауры – то, по чему его можно было вычислить!
Нельзя наблюдать за всеми жителями и гостями столицы, это просто невозможно, да и личиной всегда прикрыться можно. Но вот смена ауры – этого так просто не скроешь. Проблема в том, что просто так её и не ощутишь, нужны заклинания, и вот если через заклинания следить, то можно запросто почувствовать.
Беда заключалась в том, что все известные лично мне заклинания прочтения ауры были короткого действия и потребляли много энергии… Мне же требовалось взять одно из таких заклинаний, увеличить время работы, сократить количество поглощаемой энергии, придумать, откуда эту самую энергию брать на время работы…
Много о чём следовало подумать.
Открылась дверь, но увлечённо переписывающая мысли на листок я этого даже не заметила. Приближающихся тихих шагов не слышала тоже. И поняла, что в мастерскую кто-то вошёл, только когда между мной и полом вдруг появился ковёр. Пушистый, очень тёплый, занявший всё пространство помещения.
Писать стало неудобно, мягко, поэтому я оторвалась, подняла голову и растерянно посмотрела на стоящего очень близко Ренара.
Архимаг ответил мне спокойным взглядом.
– Так писать неудобно, – призналась, виновато поджав губы.
Лорд Армейд не расстроился, кивнул понимающе и… ковёр значительно ужался в размерах и теперь находился только подо мной.
– Спасибо, – поблагодарила с улыбкой и запоздало спросила: – что случилось?
Ренар кивнул ещё раз, словно только этого вопроса от меня и ждал, и шевельнул ладонью, вставая боком и открывая мне вид на дверь.
Та распахнулась, внутрь влетел магический кокон. Сияющий и шевелящийся.
Под моим испуганным взглядом часть силовых потоков разошлась, открывая лицо бессознательного паренька, которое показалось смутно знакомым.
– Парень маг, – принялся рассказывать Ренар, продолжая стоять на месте и смотреть на меня, – под чарами внушения пробрался в лавку, усыпил мистера Дейри, запечатал вход и пытался проникнуть в мастерскую.
Я охнула, прижимая ладонь к губам, и хотела было бежать проверять, как там Олон, но Ренар, словно мысли мои прочитав, успокоил:
– С ним всё хорошо. Я хочу, чтобы ты обратила своё внимание на другое.
Ректор дождался, пока я снова испуганно на него посмотрю, и с нажимом проговорил:
– На парне чары внушения. Того, кто их наложил, не отследить.
Странные подозрения зашевелились где-то в душе, но я, отняв ладонь от лица, всё равно с опаской спросила:
– И?
Не покидало ощущение, что Ренар говорил об одном, а имел ввиду совсем иное.
Подозрение подтвердилось, когда архимаг махнул на магический кокон с человеком внутри рукой и заявил:
– Вот так надо делать, когда отправляешь послание тому, кто имеет крайне высокие шансы выйти на тебя и казнить за изготовление запрещённых разработок!
Кисло посмотрела на него снизу вверх.
– Глазки мне не строй, – не смягчился лорд Армейд. – Всего одно заклинание внушения, и какой результат. Ни одной крохотной ниточки, ни одного призрачного шанса выйти на тех, кто стоял за попыткой проникнуть к тебе.
А я вот не поняла:
– Это ты сейчас их хвалишь и меня ругаешь или просто их ругаешь?
Ренар не ответил. Подозреваю, он и сам ответа не знал.
Постояв ещё немного, тяжело вздохнул, движением руки отправил пленённого мага куда-то порталом и пошёл… ко мне на коврик.
За тем, как пугающий весь континент архимаг устраивался рядом со мной на полу, я следила с улыбкой. Он же, демонстративно кряхтя, старательно сохранял хмурый вид.
Уселся. Устроился с удобством, я бы сказала, но сам Ренар выглядел так, ну прямо так…
– И что, удобно тебе на полу работать? – спросил с сомнением, оглядывая мастерскую.
– Конечно, – подтвердила бордо, продолжая улыбаться. – Правда, не знаю, почему, но я всегда на полу работаю.
А потом подумала, что раз уж он всё равно рядом сел, значит, можно и спросить:
– У тебя со временем как?
– Пара минут есть, – лорд Армейд мгновенно посерьёзнел и прямо спросил: – Что-то придумала?
– Возможно, – ответила уклончиво и, поколебавшись, потянулась, взяла листок с пола и протянула Ренару.
Он взял и сразу вчитался, второй рукой обнимая меня за плечи и притягивая к своему плечу. Я не возражала, напротив, обняла в ответ, разместив ладонь по центру его груди.
Читал архимаг, как оказалось, молниеносно, его не смутил даже мой корявый, потому что писала быстро, почерк.
Опустив руку, повернул голову и заглянул в мои глаза.
– Хорошая мысль, – похвалил кивком, – только как воплотить это в жизнь?
Я улыбнулась, возможно, немного самодовольненько.
Ректор хмыкнул и съехидничал:
– Ну да, как же я забыл, что говорю с девушкой, которая исключительно из чувства противоречия за два дня создала сбрасывающую магические маяки брошь?
Там неприятная вышла история. С год назад, по весне, как раз в попытках отыскать Инфарнеля, указом короля на всех подозрительных по мнению стражей личностей вешались следящие маяки. Просто так. На кого угодно, кто хоть немного не понравился патрульным. И там сразу в первый же день случилось кое-что крайне жуткое и гадкое. Один из стражей, нагло злоупотребив своими полномочиями, поставил следилку на Иеру, девушку-официантку в таверне «Злопамятный». И пришёл к ней ночью. Не повезло, что жила Иера одна. Я о случившемся узнала случайно – бабулечки на улице шептались. Естественно, я тут же рассказала об этом Экерту, потребовав у старого друга объяснений и справедливости, а он… не сказав ни слова, ушёл куда-то, а вернулся через час, мрачный, как туча, и с костяшками на руке сбитыми. «Больше такого не повторится», – вот и всё, что он мне сказал.
