– Здесь написано, что это в шесть часов вечера.
– Да, а что?
– Сколько времени понадобится на магазины и салоны?
Он задумался, пожал плечами:
– Да фиг знает... Я бы с утра начал, дамы любят себе всякие причёски делать по три часа, ногти по пять раз перекрашивать. А что?
– У меня занятия.
Он фыркнул и рассмеялся, потом резко успокоился, увидев мои глаза, поднял руки сдающимся жестом и сверхсерьёзно сказал:
– Я молчу! Я всё осознал, лучшая студентка Академии пары не пропускает, вообще никогда, даже ради объявления о собственной помолвке. Без проблем. В списке твоих приоритетов я на третьем месте, после расписания пар и проекта Сари, я помню.
«Зато я ради тебя кузнечное дело подвинула.»
Он рассмеялся и схватился за голову, потёр лицо и поднял руки:
– Ладно, всё, хватит, я понял. Где я и где учёба, боженьки, как я мог претендовать вообще?
– Ты говорил, что не будешь мешать мне учиться.
– Я не буду, богом клянусь! Я в норме, всё, я успокоился, – он сел ровно и опять сложил руки перед собой, я встала к закипевшему чайнику и начала заваривать чай, поставила перед Аланом чашку, взяла свою и жестом разрешила начинать, сделала первый глоток и отставила, опять занявшись телефоном. Сняла с него упаковку, включила, посмотрела анимированную заставку с логотипом, потом система запустилась, я открыла список контактов и пролистала длинную череду фамилий, там была вся городская верхушка. Отдельным списком наверху шли имена со звёздами – Алан ис'Тер, Деймон ис'Тер, Никси эль'ис'Тер. Я спросила:
– Никси сменила фамилию?
– Ещё нет, но скоро сменит. И ты скоро сменишь, – он улыбнулся, достал телефон и посмотрел на меня, подпрыгивая на стуле, как ребёнок: – Позвони мне! Вон там просто нажми, на имени, и вправо. Да, правильно. Ждём, – он смотрел на свой телефон с нетерпением, как будто ждал чего-то прекрасного, он начал звонить, Алан задрал нос и с гордой улыбкой показал мне экран: – «Принцесса Лея»! Должность... сейчас добавим, – он сбросил вызов, открыл настройки и записал, громко себе диктуя: – «Не-ве-ста», во, класс. Зацени, – он нажал на вызов, мой телефон начал вибрировать на столе, заиграла весёленькая мелодия и на экране засветилась наша с Аланом фотография, из журнала, в джинсах. Он подполз ко мне вместе со стулом и поставил свой телефон рядом с моим, фотографии были одинаковые, он любовался ими так, как будто это было нечто невероятное. Посмотрел на меня, с безграничной радостной надеждой, что я разделю его восторг, я улыбнулась и кивнула:
– Восхитительно.
Он радостно обнял меня и стал целовать, шёпотом сказал между поцелуями:
– Поехали ко мне. Ты уже собрала вещи?
– Нет, я была занята учёбой.
– Ну блин! Лея, ну что ты... – он опять меня целовал, мне это нравилось тем меньше, чем чаще он это делал. – А можно я останусь тогда?
– Нет.
Он застонал и уткнулся лицом мне в плечо, медленно глубоко вдохнул, ещё медленнее выдохнул и выпрямился, развёл руками и прошептал с бездной непонимания:
– Нафига мы женились вообще?
– Итак, «нафига» же? – ровно поинтересовалась я.
Он смутился и отвёл глаза, потом изобразил шутливую усмешку:
– Не цитируй меня, это ужасно звучит.
– А когда ты это говоришь, не ужасно?
– Когда я говорю, это нормально, потому что я всегда так говорю, а ты так обычно не говоришь, и тебе это ужасно не идёт.
– М, – я продолжала на него смотреть и ждать ответа, он изображал, что страшно занят рассматриванием телефона, стола и своих пальцев. Потом посмотрел на меня взглядом милейшего безобидного щеночка, который нашкодил, но точно не со зла, и сказал шёпотом:
– Ладно, ты меня не звала, а я припёрся, окей, я не имею права предъявлять претензии. Я пойду.
– Чай допивай и иди.
Он кивнул с тяжким вздохом, изображая самое несчастное в мире создание, оскорблённое в лучших чувствах, и начал медленно отползать вместе со стулом на прежнее место, с громким скрипом и шмыганьем носом, как будто он совсем не плачет, это просто аллергия. Я смотрела на этот цирк и кусала губы, чтобы не улыбаться, Алан дополз до своей чашки и согнулся над ней в позе скорби, я не выдержала и начала смеяться, он посмотрел на меня с видом чемпиона по манипуляциям, и перестал изображать скромность:
– А можно ещё печеньку?
– Хоть все, – кивнула я, – у меня есть ещё.
– Такие? – он положил одну в рот, сразу же взял в руку вторую, я качнула головой:
– Нет, у меня местные. Вот такие, – я встала за ещё одной вазочкой, насыпала в неё своего печенья, Алан тоже попробовал и указал на то, которое принесла Улли:
– Это круче. Ты знаешь, откуда оно? С Грани Дэ, его оборотни делают. У них лучшие в Содружестве кондитерские заводы.
– Наслаждайся, – медленно кивнула я, с улыбкой глядя, как он придвигает к себе всю вазочку, потом смущается и отодвигает обратно, потом неуверенно смотрит на меня:
– Они тебе не нравятся?
– Нравятся. Просто мне одной штуки хватает, чтобы перекусить, и двух, чтобы наесться. В данный момент я не голодна, ешь сколько захочешь.
Он улыбнулся с облегчением и придвинул вазочку к себе, довольно вздохнул:
– Какая ты экономная. А мне всё время мало. Если бы не хороший метаболизм, я бы в двери не проходил уже.
Я философски пожала плечами:
– Если это доставляет тебе удовольствие, не вредит здоровью и ты можешь это себе позволить, то наслаждайся с чистой совестью.
– Доставляет, не вредит, но позволить могу не всегда, и вот тут начинаются проблемы, – он взял ещё одно печенье, указал мне глазами на чашку: – Можно ещё?
Я долила ему чая, уточнила:
– Почему не всегда можешь позволить?
– Я же не только ленточки разрезаю, я иногда воюю. Оставляю дела на Деймона, беру оружие и иду пылью дышать, вместе с толпой таких же полудемонов. А мы все, вроде бы, люди как люди, но потом выясняется, что не совсем. Потому что мы можем носить человеческую одежду, бегать в человеческой обуви, стрелять из человеческих автоматов, закупая всё это счастье оптом у людей. Но питаться человеческими сухпайками мы не можем, потому что суточной нормы человеческого солдата нам хватает на один раз поесть, и через час есть хочется ещё. А они тяжёлые и по габаритам большие, а таскать их надо на себе, и вот тут начинаются проблемы.
– Используйте более калорийные ингредиенты, – пожала плечами я, – можно заказать у тех же производителей, но потребовать увеличить энергетическую ценность втрое, например, при том же объёме. Они в этом разбираются, пусть ищут способы.
Он усмехнулся:
– Какая умная у меня жена, с ума сойти.
Прозвучало иронично, я отвела глаза:
– Ещё не жена.
– Завтра будешь жена, у демонов официальное объявление равно заключению брака, демонов бумажки не интересуют, им слова властителя достаточно. И надо будет Печать сделать до этого момента, чтобы сразу и показать. Во сколько у тебя пары заканчиваются?
– Вообще у меня их четыре, но последняя социология, я могу её прогулять.
Алан пафосно схватился за сердце и изобразил патетичный восторг и ужас:
– Да ты что?! Ради меня?! Ты прогуляешь целую одну пару социологии ради того, чтобы подготовиться к нашему официальному объявлению о помолвке? Лея! Я не достоин, – он изобразил скорбь и театральную позу, – нет-нет, я не могу принять такую жертву! Я не посмею, и не уговаривай меня! Ты сделаешь это, но ты будешь меня потом винить, и себя будешь винить, я не могу возложить на тебя этот грех! Где твой будущий муж и где пара социологии, это же очевидно, какое тут может быть сравнение? Никогда не предавай себя, Лея, даже ради меня. Я смогу с этим смириться. Когда-нибудь. Будет трудно, но ради тебя, я смогу.
Я сидела с каменным лицом, ожидая, когда же он иссякнет. Потом прохладно сказала:
– Если тебя что-то не устраивает, давай обсудим это сейчас, прямо и серьёзно, как взрослые. Возможно, ты не в курсе, но именно для этого и существует контракт, и именно поэтому там так много пунктов – чтобы обсудить спорные моменты на берегу, и потом не предъявлять друг другу претензий, якобы, «я думал, всё будет совсем не так». Ты говорил, что не будешь мешать моей учёбе, ты передумал?
