Помочь?
Сердце заколотилось как бешеное, я заметалась взглядом по комнате. Мимо Косты не проскочу, а если попробовать так же — в окно? Представив, как я вожусь со створкой, потом карабкаюсь на подоконник, и все это под пристальным взглядом серебряных глаз эльена, я отбросила эту мысль.
— Что ты тут делаешь, Лисичка? — спросил Коста.
— Что я здесь делаю, — повторила я и, вспомнив свой план на случай провала, воскликнула: — О, Варден эль Брао! Какая неловкая ситуация!
Коста изогнул бровь, ожидая продолжения.
— Я давно страдаю постыдным недугом, — доверчиво призналась я, смущенно опустив ресницы. — В лунную ночь неведомая сила подталкивает меня и уводит прочь.
— Я слышал о таком, — покивал Коста, и, приободрившись, я продолжила:
— Видимо, эта картина произвела на меня очень сильное впечатление. Вот я во сне и пришла посмотреть на нее снова.
— И украсть, — закончил Коста.
Я возмущенно ахнула, прижала руки к груди. Надеюсь, не переигрываю.
— Ваше предположение оскорбительно, эльен!
— Кто это, на картине? — спросил он, кивнув на портрет, и подошел ближе.
Я сглотнула и попятилась. Вот только отступать особо некуда — комнатка маленькая, не развернешься.
— Я бы тоже хотела узнать, — честно ответила я. Ведь толком мы не узнали о прошлом Реджины. — Варден, раз уж так вышло… Вы хотели мне ее подарить.
— Я уже шкуру тебе подарил, — напомнил Коста, как будто я могла забыть.
Он сделал ко мне еще шаг, и унявшееся было сердце застучало быстрее.
— Да, шкура прекрасна, но слишком оттягивает на себя внимание. Теперь над камином будто зияет пустота, — пробормотала я. — Надо сместить акценты в интерьере. Портрет вписался бы идеально.
— Но что скажут люди? — Коста покачал головой и обнял меня, привлекая ближе.
Я инстинктивно уперлась руками ему в грудь. Что же делать? Кричать? Помогите, люди добрые, я проникла ночью в дом эльена, а он меня обнял! Его руки погладили мою спину, уголки губ дернулись, но Коста продолжил все тем же серьезным тоном:
— Нет, я не могу портить твою репутацию, Элис. Правда, ты сама отлично с этим справляешься, когда забираешься ночью в мой дом.
— Это был приступ лунатизма! — воскликнула я.
— Да-да, — он убрал выбившуюся прядь мне за ухо, погладил шею.
Его волосы снова были влажными, как после ванны. Что ж ему не спалось?
— Тогда я ее куплю, — предложила я, цепляясь за остатки самообладания.
— Моя цена тебя не устроила, — напомнил Коста, медленно обведя подушечкой пальца мои губы.
— Давайте деньгами, Варден эль Брао, — прошептала я.
— У меня и так куча денег, Лисичка. Неинтересно.
Он приподнял мой подбородок, а его сердце под моей ладонью забилось быстрее. Почти так же быстро, как мое. Светлые глаза мерцали расплавленным серебром, ожидая ответа. Ради Реджины… Я должна согласиться… Быстро облизнув губы, я кивнула.
— Ладно. Но, полагаю, можно ограничиться дружеским поцелуем в щеку…
Не дав договорить, Коста смял мои губы своими, и я вцепилась в его плечи.
Жаркие губы, требовательный язык в моем рту, нетерпеливые руки, вжимающие меня в горячее тело. Той ночью он не целовал меня так безудержно и неистово, как будто не оставляя ни шанса сбежать…
— С ума меня сводишь, — пробормотал он, оторвавшись от моих губ, и покрыл поцелуями шею.
— Коста, — ахнула я, и он снова закрыл мой рот поцелуем.
Он покусывал мои губы, его язык нырял в мой рот, увлекая ответить, и я поддалась, сперва несмело, а потом все больше и больше загораясь его страстью. Я целовала его в ответ, прижималась теснее, гладила широкие плечи и не смогла сдержать стон, когда он сжал мою грудь.
Коста дернул свою рубашку, и пуговицы застучали по полу.
— Хочу, чтобы ты меня трогала, — выпалил он, и мои пальцы коснулись гладкой горячей кожи, изучая, узнавая, царапая.
Наткнулись на выпуклый шрам на боку, погладили твердые кубики пресса, сами спустились ниже…
— Кто ж идет на дело в такой юбке, — пробормотал Коста, пытаясь задрать мое платье, и я, опомнившись, попятилась, прижавшись к стене.
Коста быстро обвел комнату взглядом, и я словно читала его мысли: чайный столик — хрупкий и низкий, стулья — никуда не годятся, ковра нет, дивана нет.
— Пойдем наверх, — хрипло предложил он.
Какой-то части меня хотелось согласиться. Короткое слово, даже кивок — и снова почувствую себя любимой, желанной. Наверное, в этот раз Коста не будет таким осторожным, как в первый, и в животе растекалось сладкое томление от предвкушения.
Я помотала головой и выдохнула:
— Коста, нет…
Я не за этим пришла, Реджина ждет…
Он поцеловал меня снова: нежным, дразнящим поцелуем, от которого у меня мурашки побежали по коже.
— Скажи да, Лисичка, это ведь так просто. Хочу быть с тобой снова, — шептал Коста, целуя мою шею. — Околдовала меня, приворожила… Ты ведь сама пришла, Элис.
Он уперся ладонями по обе стороны моего лица и посмотрел в глаза.
— Это все полнолуние, — пробормотала я, не зная, куда деваться от взгляда, который проникал в самую душу.
— Сегодня месяц тонюсенький, — возразил Коста. — Хватит врать. Элис, зачем ты пришла? Эта картина так важна?
— Вообще не важна, — поспешно заверила я, сама понимая, как неправдоподобно это звучит, но изо всех сил делая честное лицо.
Коста вдруг понятливо и с каким-то торжествующим предвкушением усмехнулся и покусал губы.
— Я так и думал. Нужен был повод. Хотела, чтобы я тебя поймал? — предположил он, и следующий поцелуй был куда горячее.
Коста нахально расстегнул несколько застежек на моем лифе, а потом вдруг развернул меня лицом к стенке и рывком задрал платье, так что ткань затрещала по шву.
— Что ты делаешь? — воскликнула я.
— Плохая Лисичка, — прошептал он мне на ухо и прикусил мочку. — Придется тебя наказать.
Он хлестко шлепнул меня по ягодице, я вскрикнула от неожиданности и, вывернувшись, со всей дури влепила ему пощечину. Звук получился таким же громким.
Коста озадаченно тер щеку, пока я, задыхаясь от возмущения, поправляла юбку.
— Ты же сама хотела! — воскликнул он.
— Не хотела! — выкрикнула я.
— Я уже ничего не понимаю. То есть ты вломилась ночью
