У Элисьены эль Соль кормят очень недурно.
Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Коста поймал себя на мысли, что восхищается Элис: пусть она не гнушается использовать нечестные приемы, но твердо стоит на ногах и вполне довольна жизнью. Даже немного обидно — он ей вовсе не нужен.
Диер, поджав губы, тянулся следом как долговязая тень.
— Если позволите высказать мое мнение… — начал он.
— Ты его выскажешь, даже если я не позволю, — заметил Коста.
— Я не вполне одобряю ваше поспешное желание жениться, — сказал Диер. — Разумеется, я рад, что вы решили создать семью, но цель брака — продолжение рода.
Коста вздохнул.
— Я знаю. Искра эль Соль угасла. Но у Элис все равно древняя кровь. Куда больше шансов.
— Разумеется, — согласился Диер, склонив голову. — Однако вам следует предложить даме брачный контракт, дабы по истечении определенного срока, если союз окажется бесплодным, расторгнуть узы безболезненно.
— Она пока вообще не согласна, — рассердился Коста. — А ты предлагаешь подсунуть ей брачный контракт?
— Сейчас вам сложно мыслить трезво, — продолжил гундосить Диер. — Горячая кровь, молодость… Я сам был таким.
— Ой ли, — усомнился Коста.
— Но, насколько я успел узнать, Элисьена эль Соль — дама практичная, к тому же… эм… с багажом прошлого брака. Поговаривают, она строила планы на мэра Вилары. Вы же эльен, куда более ценный приз. Так что сумеете договориться.
— Все, оставь меня, — сердито бросил Коста. — И больше не заводи этот разговор. Приготовь мой меч, одежду и остальное.
— Как скажете, эльен, — ответил Диер, обиженно задрав костлявый нос.
Вот зачем он напомнил про плешивого мэра? Коста почти убедил себя, что Элис всего лишь пыталась вызвать ревность — и весьма успешно, но, может, между нею и Рупертом и правда что-то серьезное? Вдруг он уже опоздал?
Коста принял ванну, тщательно помылся — чем чище тело, тем хуже его обоняет некрос, переоделся в черное, чтобы сливаться с тьмой.
В дверь постучали, и Коста с некоторым облегчением решил, что Диер уже не обижается, но нет — на его худом лице застыло все то же выражение оскорбленной невинности.
— К вам гости, эльен, — торжественно возвестил Диер. — Ваша дама. Крадется.
— Элис? — переспросил Коста и нахмурился. — В смысле — крадется?
— Изволите взглянуть?
Коста подошел к окну. Фонари перед домом погасли, кругом была ночь, и вдруг от одной туи к другой перебежала стройная фигурка.
— Это точно она? — не поверил Коста.
— Я видел ее лицо на охранном артефакте. Что прикажете делать, эльен?
— Внизу есть слуги?
— Мердок, Карлен, быть может, Гвида еще не спит…
— Все вон, — приказал он. — На кухню или еще куда. Увижу кого-нибудь в залах — уволю немедля.
— От меня что-нибудь требуется? — холодно уточнил Диер.
Коста расплылся в коварной улыбке, когда Элис подбежала еще ближе к дому.
— Дальше я сам, — сказал он.
Спустившись на первый этаж, Коста пересек зал, прячась за колоннами. Затем тихонько сдвинул защелку окна и слегка приоткрыл створку. Проем тут низкий, Лисичка сумеет забраться. Спрятавшись за бархатной портьерой, затаил дыхание, чувствуя себя охотником, поджидающим дичь. Ловушка готова. Сорвется? Придет?
Он почти устал ждать и немного заскучал за шторой, когда створка окна качнулась, открываясь шире, и Коста едва сдержал злорадный смех.
Попалась! Но что ей здесь надо? Зачем пришла?
Элис пыхтела за окном, и Косте очень хотелось ей помочь, но в итоге она вскарабкалась и, отдышавшись, пошла через зал. Если бы слуг не отправили восвояси, то сюда бы уже сбежалась целая толпа. О чем она вообще думает? Куда идет? Быть может, к нему в спальню? Хоть бы…
Однако Элис уверенно направилась в чайную комнату и скрылась во мраке. Выбравшись из-за тяжелой портьеры, Коста пошел следом и остановился в дверном проеме, с интересом наблюдая за тем, как Лисичка пытается снять картину, которую снова вернули на место.
Протянув руку, он щелкнул кресалом светильника. Фитилек вспыхнул, на синих стенах заплясали суматошные тени. Элис стремительно обернулась, и ее прекрасные глаза испуганно расширились.
Быть может, все это связано: алая дама, портрет женщины в красном, кровавый туман… Какой-то этюд в багровых тонах. И что в нем забыла Лисичка?
— Помочь? — спросил Коста.
До аллеи перед белым домом я добралась на волне отчаянной решимости, однако чем ближе становилась цель, тем глупее я себя чувствовала. План трещал по швам и не выдерживал никакой критики. Я никогда раньше не проникала под покровом ночи в чужой дом, никогда не воровала. Как я буду тащить картину назад, она ведь довольно большая? Но перед глазами стояло лицо подруги, когда она представляла себя жабой некроса, и ноги сами шли вперед.
На первом этаже белого дома было темно, на втором в паре комнат горел свет, но когда я добралась до последней туи, все окна погасли. Еще не поздно развернуться и уйти. Но как я посмотрю в глаза Реджине?
Я подбежала к дому, прижалась к стене и медленно пошла вдоль нее, проверяя окна. В глубине души зашевелилась слабая надежда, что слуги эльена не допускают оплошностей. Если везде будет закрыто, то ничего не поделаешь — пойду назад. А завтра попытаюсь сторговаться с Костой на поцелуй в щеку. Очередное окно поддалось и открылось, и я едва не выругалась, но потом подобрала юбку и полезла в дом. Туфли все соскальзывали, но я сумела вскарабкаться и вскоре выпрямилась в бальном зале и огляделась по сторонам.
Темно, тихо, но такое чувство, будто дом не спит, а затаился. Словно только и ждет, когда я зайду подальше, чтобы захлопнуть ловушку.
Надо будет расспросить Косту — как он набрался духа залезть в окно Доксвеллов. Страшно же!
К счастью, синяя комната была совсем близко. Забрать картину — и уйти. Осталось чуть-чуть. Не сбегу же я в полушаге от цели?
Я пересекла зал и вздохнула с досадой. Расторопные слуги эльена вернули картину на место. Обхватив раму, приподняла. Какая громоздкая. Как же я ее поволоку? А потом по синей комнате разлился тусклый свет, я в панике обернулась и увидела Косту, загораживающего дверной проем.
Весь в черном, со странной ухмылкой, он скрестил руки на груди и спросил:
—
