рыкнул Ролан.
— Прошу прощения, монсеньор, — весело откликнулся тот, — не удержался.
— На гауптвахту пойдёшь!
— Есть!
— Брази́? — нахмурилась я. — Так вы…
— Мэтр Брази́ — мой отец, — гордо сообщил парень. — Он не смог полететь сюда. Возраст. Но он передал мне свой пост подле монсеньора.
Я посмотрела на молодого парня. Очень похож. Как же я не разглядела его сразу. А ведь знакома с его отцом, гениальным лекарем. Он спасал мне руку, когда, неловко упав, умудрилась ее сломать, да так неудачно, что… Всю жизнь благодарить буду. А вот сына узнать не смогла.
— Я сравнил кровь монсеньора и чудовища, — понизив голос, признались мне. — Они похожи. В обоих образцах есть странные новообразования, как будто крошка. Пыль. Но если у монсеньора она с каждым часом становится меньше, то у парня её количество растёт.
…
— Спасибо! Спасибо, монсеньор.
Жена кузнеца с аккуратным круглым животиком кланялась не переставая. Ролану было неловко, но спорить с дамами Биргегема он устал, а потому недовольно принимал восторги, время от времени тревожно поглядывая на нас с Улей.
— Храни вас горы!
Ролан молча кивнул Отчаянные попытки монсеньора объяснить, что камни — заслуга Ули, неизменно заканчивались тем, что благодарить его начинали сильнее, а кланяться ещё ниже.
День между тем стремился к закату.
Я же, напротив, искренне считала, что благодарность женщин была вполне справедлива. Ведь это он обеспечил нам охрану во время похода за камнями в столь нелёгкое, опасное время. Он поверил нам, пошёл на риск. А главное, выпустил из города. Иначе что бы мы с Улькой делали? Подкоп рыли, чтоб удрать, не иначе!
Так что не ворчите, монсеньор Ролан, и принимайте благодарность. Ещё бы лицо сделали попроще, цены бы вам не было… Но, похоже, любовь к людям не самая сильная сторона кузена короля. Хотя… У такого человека, как он, на это наверняка есть свои причины…
Где-то я его даже понимаю.
Мы отдали последний камень. Вздохнули с облегчением и отправились в форт.
— Вот что за глупость? — вздохнул Ролан.
— Почему? — не поняла Уля.
— Получать благодарность за чужие заслуги не по мне, — нахмурился монсеньор.
Я едва сдержалась, чтобы не зарычать, каков, а? Девочка расстроится, возможно, даже испугается такой реакции. Она такого не заслужила! Но Уля с улыбкой посмотрела монсеньору в глаза, должно быть, совместные поиски объединяют, и ответила:
— Я думаю: они всё понимают. Эти женщины. Но им приятнее благодарить именно вас.
— Вот как? — Ролан даже остановился от неожиданности. — И почему же?
— Потому что вы похожи на прекрасного принца из сказки! — тут же выпалил ребёнок якобы с искренней непосредственностью.
Ролан вперил в меня негодующий взгляд. Я не выдержала, рассмеялась и обняла Улю.
— Целители — удивительно родственные и… весьма ехидные души, — проворчал монсеньор, глядя на наш с Улей маленький сговор против него несчастного и обиженного.
— Язвочка моя, — поцеловала я девочку в макушку.
Девочка гордо оглядела нас и бросилась к сестре. Соскучилась.
Ришка стрекотала и подпрыгивала, словно синичка весенним днём, у неё лучшие в мире няни: старый солдат Джоз и его жена Хельга. Они гуляли, пекли блинчики и даже убирались в стойлах у грифонов! Последнее девочке понравилось особенно, что вызвало у монсеньора улыбку, он даже забыл, что обижался на нас с Улей! Хельга научила её расписывать плошки, и уже завтра они высохнут, их обожгут в печи, и тогда Ришка всё-всё покажет и мне, и Уле, и, конечно, монсеньору Ролану!
Ночь опустилась на горы, кутая городок в туман. От надвигающихся холодов стекленели лужи, покрываясь тоненькой корочкой первого льда. А в доме тепло, жарко пылает камин, уютно потрескивают ароматные поленья. Мы устало опустились в кресла, наконец-то оставшись одни. Ролан задумался. Прикрыл глаза. Казалось, он сейчас далеко отсюда. Я посматривала на мужчину украдкой, стараясь угадать, о чём он думает…
— Джо… — не открывая глаз, пробормотал кузен короля.
Ролан выглядел таким усталым: захотелось напоить его укрепляющим зельем и уложить спать.
— Знаешь, иногда мне кажется, я глупец. Да такой, каких этот свет ещё не видел.
Я вжалась в кресло. Может быть, мне всё это мерещится? Слишком устала за сегодняшний день? Глупец? Великолепный Ролан говорит это о себе, в самом деле?
Чёрные волосы упали на бледное лицо, скрыв его от меня.
— Так и не спросишь меня, почему?
Он вдруг оказался рядом. Его лицо. Так близко! Горячие, сильные руки. Заполошной птичкой забилось сердце. Птичкой — синичкой. Сразу вспомнилась Ришка с её восторженными блестящими глазёнками. Это потому, что ребёнок уже и забыл, что кому-то большому и сильному может быть важна её жизнь. И я… я, наверное, такая же. Неприютное перекати-поле.
Ролан поднёс мою руку к губам.
— Джо…
Надо, наверное, что-то ответить. Сделать хоть что-нибудь, но у меня словно дар речи пропал.
Я, должно быть, заснула и вижу сон. Удивительный. Прекрасный. Эта волшебная ночь закончится, я проснусь в кресле у камина и обнаружу заснувшего монсеньора рядом. Расскажу о своих снах, и мы вместе…
Хотя нет. Не расскажу. Ни за что не расскажу! Но как хочется потянуться к мужчине за поцелуем, почувствовать под ладонями мощные плечи и…
Он гладит меня по щеке. Нежно. Осторожно, словно боится напугать, кончики его пальцев подрагивают от внезапно нахлынувшего счастья, в которое мы оба не смеем верить. Как заворожённая, протягиваю свободную руку, касаясь его губ упрямых, плотно сжатых. Он как будто хочет сказать что-то очень важное, но уже принял решение и запер все слова на замок.
— Я неправильно себя повёл, когда в первый раз тебя увидел. Ты была… такой прекрасной, — он улыбнулся, вспоминая. — Яркая, сияющая, энергия твоей ауры. Как же тебя хотелось коснуться. Почувствовать магию, хрустальным водопадом бьющую изнутри, озаряющую светом всё вокруг! Чтобы почувствовать… жизнь, что бурлила водопадом. Чтобы почувствовать живым себя. Всё это время я был счастлив одним лишь воспоминанием.
Нашу первую встречу, когда он, выплеснув гнев на меня, а потом и на короля я вспоминала долго, всей душой содрогаясь. Какие у нас с ним оказывается разные воспоминания.
— Рыжая девчонка с зелёными глазами. Тоненькая. Беззащитная. Я вдруг представил, что не успею. Представил, как твоя жизнь утекает сквозь пальцы, словно кровь в песок. Там, на том белом проклятом обрыве.
Он рвано вздохнул, с силой привлёк меня к себе и замер.
— Ролан, — я подняла лицо, всматриваясь в лазурь пылающих глаз.
— Джо…
Мир исчезает, а мы превращаемся в те самые брызги водопада, переливающиеся на солнце, нестерпимо-яркие капельки счастья. Мы летим, играя с ветром, пьём друг друга, с каждым глотком чувствуя
