себя, но пальцы не слушались. Лана удивленно посмотрела на свою руку и вместо пальцев с обкусанными ногтями увидела когтистую лапу. Она испуганно обернулась к Хантеру, но тот лишь улыбнулся и коснулся ее лба.
— Ты такая рыжая, больше лиса, чем волк. Тебе идет.
____________________________________________________
Это не розыгрыш, вы дождались, если ждали. Прошу прощения за долгое отсутствие, в июле я решила устроить себе марафон и написать роман для издательства. Написала, к середине осени будем ждать вердикт. А пока возвращаемся к объятиям мистера Пушистика.
На мгновение все чувства Ланы обострились. Хотя, казалось, больше, чем уже есть, просто невозможно. Нет, теперь она слышала все, и это было ни с чем несравнимое ощущение — звуки проходили через нее, отдавались вибрациями по всему телу. А еще она чувствовала себя: каждый удар сердца, каждое сокращение мышц. Сила и энергия пульсировала в ней, и больше всего хотелось бежать, прыгать, делать что-то, чтобы эта энергия получила выход. Хантер взглянул на нее разноцветными глазами и улыбнулся, словно прочитал ее мысли. Он склонился к ней и, едва шевеля губами, прошептал: «Давай».
Его шепот звучал, как раскаты грома, и Лана сорвалась с места. Она не знала, куда бежит. Просто вперед. Дальше от слепящих фонарей, прочь от запаха дороги, едкого и удушающего. Она бежала навстречу ночной свежести, стрекоту сверчков и шороху зверья в высокой траве. Оказавшись под переплетением ветвей, она остановилась, прислушиваясь. Лес тоже гудел и пульсировал звуками, как живой организм. Лана едва ли могла с точностью назвать хоть один из них, а от многообразия кружилась голова. Сбоку по земле разлилась пульсация, гулкая и ритмичная. Рыжая волчица обернулась, всматриваясь в темноту, которая испускала этот странный звук. Она прикрыла глаза, пытаясь сконцентрироваться.
Четыре удара следуют друг за другом. Шелест разлетающихся во все стороны сухих иголок. Шорох листвы и хлестких потревоженных веток. И запах. Тяжелый, мускусный. Ответ пришел сам собой, прежде, чем она успела достроить логическую цепочку:
«Хантер».
Словно в ответ на ее зов, он появился из просвета между деревьями. Огромный черный волк, как будто порождение ночи. По позвоночнику у него тянулась серебристая полоса. Разноцветные глаза смотрели на новоявленную волчицу спокойно и даже приветливо. Как у собаки на площадке. Он замер, ожидая, когда она сделает следующий шаг. Лана робко, боясь ошибиться, двинулась вперед. Вожак последовал за ней. Она обернулась. Он снова застыл, как бы говоря: «Не бойся. Я с тобой». Лана прислушалась. В стороне раздался хруст и тяжелое фырканье. Незнакомый азарт снова хлестнул по нервам. Секунда — и Лана сорвалась с места.
Все ее сознание сконцентрировалось на источнике звука. И только маленькое пятно рассудка мисс Ланы Фокс — отличницы, хорошего пиар-менеджера и ужасно невезучей в вопросах любви молодой девушки — продолжало истерически вопить, паникуя от каждого инстинктивного движения или действия. Даже сейчас это зернышко рассудка вертелось в мозгу, как помеха, и волчица трясла головой, пытаясь избавиться от этого внутреннего голоса, как от назойливой мухи. Тысячелетние инстинкты говорили в ней сейчас куда громче. Взгляд вожака, его тяжелое дыхание поблизости, подстегивали и воодушевляли. И тело само несло ее через лес, на залитую серебристым лунным светом поляну. Там, словно подарок, оставленный ей под рождественской елкой, стояла молодая косуля и мирно щипала траву.
Лана остановилась, припала к земле, словно жила в этом теле всегда, словно тысячу раз охотилась так, ведомая только чувствами. Она слышала, как спокойно бьется сердце косули, как мерно она дышит, не подозревая об опасности. Волчица медленно, боясь спугнуть, пригнулась, чтобы трава скрыла ее. Но тут боковым зрением уловила какое-то движение. Чуть повернула голову. Десятки пар горящих хищных глаз уставились на нее.
Стая.
Все, как один, ждали ее броска. Она чувствовала их возбуждение. Ощущала, что как только она повалит животное, все рванут за ней и устроят кровавый пир. И — к ужасу той человеческой части, которая звалась Ланой Фокс — тело волчицы отозвалось на эту мысль восторгом и быстрым пружинистым прыжком. Косуля подняла голову и, издав короткий визг, бросилась вперед. Лапы больно ударились о землю, но волчица не растерялась и бросилась вперед. Вслед за своей испуганной жертвой. Страх разлился в воздухе вязким горьковатым запахом, и волчица следовала за ним, пьянея с каждым вдохом.
Поросшая высокой травой поляна сменилась пролеском. Косуля перемахивала через кусты. Волчица неслась за ней, как комета с горящим хвостом. Вслед ей летели комья земли, прохладный воздух рвал легкие, но волчица не чувствовала усталости, только нараставшую панику животного, которое все не могло сбежать от своей преследовательницы.
Наконец, силы косули начали таять. Она сбилась с ритма своего бега. Один неровный шаг, другой и, наконец, копыта заскользили по земле. Она устала. Она рухнула на землю, на бок, но все равно отчаянно продолжила перебирать ногами. Волчица тут же оказалась над ней. Сердце забилось быстрее, зубы обнажились, стремясь впиться в шею со вздувшимися от напряжения венами. О, как сладка будет эта добыча…
Позади слышался торжественный вой стаи. Десятки голосов слились в одну звуковую волну, прокатившуюся по лесу. Волчица поставила лапу на гладкий, лоснящийся от пота бок косули и…
«Ты была на ее месте», — она сначала не поняла, чей это голос. Несколько бесконечных секунд ей понадобилось, чтобы вспомнить — так звучит она сама. Лана Фокс. Родилась на том побережье. Мама — дантист. Отец — астрофизик. Развелись, когда ей было пять. Кроме психологической травмы дали ей невыносимый перфекционизм и долг за обучение, потому что журналистика — «не профессия».
Волчица мотнула головой, отступая назад. Еще и еще. Почувствовав, что давление пропало, косуля зашевелилась. Поднялась на ноги и бросилась в чащу.
А на месте неслучившейся расправы осталась только Лана Фокс. В человеческом теле и в растрепанных чувствах.
«Ну, хоть не голая», — подумала она и поднялась.
Стая пронеслась мимо нее рычащим и хрипящим вихрем. Они завывали и фыркали, догоняя пытавшуюся улизнуть добычу. Никто из них словно и не заметил девушку. Только два волка — черный исполин и белоснежная волчица замерли напротив нее. Они прижались к земле, и Лана зажмурилась, предвкушая, что вот-вот они бросятся и разорвут ее также, как она собиралась разорвать бедную косулю. Но звери оттолкнулись и встали на задние лапы, тут же обращаясь в людей. Хантер сделал шаг в сторону Ланы и осторожно коснулся ее плеча. Адреналин, все это время позволявший Лане держаться на ногах, бегать и прыгать, резко схлынул, оставляя после себя только
