Этот парень еще хуже, чем я себе представляла. Неудивительно, что Картер избил его до полусмерти.
— Скажи мне правду, — говорю я, подходя на шаг ближе. — Эддисон рассказала тебе обо мне и Картере? Что еще она просила тебя сделать?
Он бормочет еще одно ругательство, но не отвечает. Внутри меня разгорается ярость.
— Кто придумал отправлять сообщения? — спрашиваю я.
Это заставляет его задуматься, и он качает головой.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Ты сумасшедшая.
— Дай мне свой телефон, — требую я.
Он проводит рукой по волосам.
— Блять. Это не я придумал. Окей?
— Эддисон, — просто говорю я.
Вяло покачиваясь, он прислоняется к машине, чтобы не упасть.
— Она сразу поняла, что с тобой что-то не так. Бля, ты же переспала с учеником, — он смеется.
— Мы с Картером любим друг друга, — парирую я.
— Неважно. Послушай, Эддисон знает, что я разбираюсь в программах. Она попросила меня нарыть информацию, провести поиск по распознаванию лиц. И, черт возьми, — он присвистывает, — ты всколыхнула интернет. Ты просто психичка.
На лбу у меня выступают капельки пота, мне одновременно и жарко, и холодно.
— Все не так, — говорю я. — Ты не понимаешь.
— Мне насрать, — говорит он. — Это не моя проблема.
— Тогда зачем ты это сделал? — требую я.
— Эддисон попросила.
Я медленно киваю.
— И ты сделаешь все, о чем она тебя попросит.
Салли смеется.
— Все вы, сучки, одинаковые. Сумасшедшие.
— Вставай, — я не собираюсь тащить его тушу, когда он отрубится.
— Но когда он узнал, насколько ты шизанутая… Вот тут-то и началось интересное.
Все мое тело сковывает страх.
— Кто? Кто «он»?
Его тело перестает сопротивляться, и он приваливается к машине.
— Блять, что ты мне подсыпала? Охуенная штука.
Я нерешительно делаю шаг к нему, мысленно складывая кусочки мозаики воедино.
— Итак, вы решили посылать мне сообщения, шантажировать. Зачем?
— Эддисон решила, — говорит он. — Она сказала: «разоблачи ее», — он машет руками в воздухе, имитируя ее голос, — и все такое. Да пофиг. Я ничего не знаю ни о каких сообщениях. Спроси их сама.
«Их… Ты ведь знаешь, о ком он говорит, не так ли?»
— Заткнись, — я провожу рукой по волосам. Не хочу больше ничего слышать.
— Ты же сама спросила, — говорит он, смеясь. Стонет и вытирает рот; у него начинают течь слюни. — Хенсли и Эддисон. Бля, да похер на них.
Я перестаю двигаться, все мое тело замирает.
— Он бы не поверил ей. Он любит меня, — он доверяет мне. А я доверяю ему.
Салли прислоняется головой к машине.
— Неважно. Сейчас мне уже насрать, — говорит он, обретая второе дыхание, чтобы подняться на ноги. — Эддисон получила, что хотела. Жалкая сучка. Пусть теперь наслаждаются друг другом.
Нет. Нет, нет, нет.
— Заткнись нахрен.
— Прости, психичка. Шлюхам парни никогда не достаются, — он протягивает руку и хватает меня за волосы. — А я? Я не строю отношений. Просто удовлетворяю потребности.
Я вырываюсь из его хватки. Слышу звук рвущихся волос. Падаю на четвереньки и отползаю в сторону, затем поднимаюсь на ноги и бегу к горной тропе.
Тропинка неровная, и на каблуках я не могу нормально бежать, не спотыкаясь о камни. Я сбрасываю обувь и продолжаю подниматься босиком. Слышу, как Салли догоняет меня, и, цепляясь за ветки, пробираюсь вверх по каменистой тропе, приближаясь к перевалу.
Салли не отстает. Его рука обхватывает мою лодыжку, и тянет назад. Острые, как бритва, края камней впиваются мне в спину и плечи. Он заползает на меня сверху и прижимает к земле.
Страх замкнутого пространства — как в крошечной белой комнате, из которой нет выхода — меня пугает. Я не могу дышать… Не могу пошевелиться…
Он раздвигает мои ноги коленями.
— В этом есть доля правды, — говорит он, тяжело дыша. — Хенсли сказал, что психованные цыпочки охуенно трахаются.
В моей голове раздается громкий щелчок. Перед глазами темнеет. Страх улетучивается, когда я протягиваю руку в поисках чего-то твердого, хватаюсь за предмет и ударяю Салли по голове.
Он замирает, его взгляд расфокусирован. По щеке стекает струйка темной крови. Я отталкиваю его коленом и рукой, и он заваливается на бок. Стонет и бормочет что-то бессвязное.
Я оглядываюсь в темноте. Здесь пусто и тихо, слышен только вой ветра. Перекатываясь на спину и пытаясь встать, я кашляю, переводя дыхание. Смотрю вниз на Салли. Затем на большой камень в своей руке.
Психованные девчонки к тому же очень ранимые, ты, жалкий ублюдок.
Все еще сжимая в руке камень, я поднимаю его и опускаю на голову Салли.
Кровь брызгает мне на лицо. Я чувствую, как чужие кости прогибаются под камнем; ощущаю мягкость кожи, твердый хруст черепа.
Я стою неподвижно и смотрю на его обмякшее, безжизненное тело. Моя голова слишком полна безумных мыслей, чтобы уловить хоть одну. Может быть, так и должно было случиться. Двое против одного — это не в мою пользу. Один из них должен был погибнуть первым.
Кроме того, он не был хорошим парнем. Скольким другим девушкам он причинил боль? Сколько бы еще пострадало от его рук?
Следует признать, что разум может оправдать почти все, что угодно; он создан для того, чтобы защищать нас. Я не настолько оторвана от реальности, понимаю, что сделала, но Салли и правда сам напросился.
Роняю камень и подолом платья вытираю кровь с лица. Потом ладони и плечи. Я бросаю это занятие и достаю телефон из его заднего кармана. Затем голой пяткой толкаю его к краю обрыва. Мои волосы застилают глаза, когда проносится ветер.
Вспоминаю историю, которую Картер рассказал мне о Зубе Дьявола — о том, как дно ущелья усеяно костями, как здесь исчезают люди. И если бы кто-то хотел избежать наказания за убийство, ему лишь нужно сбросить тело в овраг.
Сильным ударом ноги я
