Я последовала за Ником через длинную кухню в гостиную. Там стояла сборная кушетка, покрытая белыми простынями. Ник сдернул их одним движением.
Поднялась пыль.
— Приятно находиться подальше от ветра, — сказала я, потирая руки, — но здесь все еще холодно.
Я даже видела пар, выходивший у меня изо рта.
— Мы пробудем здесь всего лишь несколько часов. Я включу отопление. — Ник нашел термостат в импровизированной столовой, находившейся в конце гостиной.
— Семьдесят нормально? — спросил он, и я кивнула. Он повернул регулятор, и через несколько секунду включилось отопление. — Подожди десять минут, и здесь потеплеет.
— Спасибо тебе. Правда.
Он посмотрел на меня, выражение его лица колебалось между угрюмостью и чем-то более мягким и уязвимым. Он ничего не сказал в ответ, и, борясь с внезапным, неловким молчанием, я принялась искать бельевой шкаф или лоскутное одеяло, что-нибудь, в чем мне будет тепло, пока дом не прогреется.
Под одной из кроватей я нашла шерстяное одеяло в чехле. Хорошенько встряхнув, я обернула его вокруг плеч и плюхнулась на диван.
Уже лучше.
Потребовалась всего одна минута, чтобы мои веки отяжелели, а голова начала падать.
— Можешь вздремнуть, — сказал Ник. — Я посторожу.
— Не возражаешь?
Он покачал головой.
— Как бы там ни было, мы здесь именно для этого.
— А ты?
Он поставил стул к окну и немного отодвинул штору, чтобы видеть улицу.
— Я в порядке.
— Уверен? Если что, то я могу первой…
— Анна. — Он заткнул меня одним взглядом. — Иди спать.
— Хорошо, — согласилась я, так как была измотана.
Я легла, повернулась на бок и свернулась калачиком, укутавшись в одеяло. И быстро отключилась.
Когда я проснулась, в застилающей сознание сонной дымке зависло старое воспоминание — вне досягаемости, как позабытое слово. Я ощущала его, видела его очертания, но не более мелкие детали, не подробности, имеющие значение.
Каким бы ни было это воспоминание, я сразу же поняла, что оно важное, и, чертыхнувшись, села.
Ник хмуро взглянул на меня. Он сгорбился, все еще сидя у окна и держа в руке открытое пиво.
Двигался ли он вообще, — рассеянно подумала я, — или все время, что я спала, сидел тут?Он должен был пошевелиться хотя бы для того, чтобы, пошарив где-то здесь, найти пиво.
Он выглядел растрепанным и очень изнуренным.
Я спустила ноги на пол и протерла глаза.
— Кажется, у меня было еще одно воспоминание.
— Помнишь, кто в нем был?
Ник спросил это так, словно хотел узнать, был ли в нем он. И поскольку он присутствовал во многих моих воспоминаниях, существовала большая вероятность, что ответом было "да".
— Не уверена, — сказала я, потому что это был самый простой ответ. — Но там была…
Кровь. Я замолчала и посмотрела вниз на свои руки, ощущая разливающееся между пальцами призрачное тепло. Здесь, в настоящем, мои руки были бледными, с сухой кожей и трещинкой от холода вдоль одного из суставов. Не покрытыми кровью… но ощущение было ошеломляющим. Я почти чувствовала ее у себя под ногтями, чувствовала, как она стекает по моим рукам.
Я встряхнула головой, отгоняя этот образ.
Возможно, я схожу с ума.
— Ты чего? — спросил Ник.
— Ничего, — я встала. — Знаешь, где тут ванная?
Он кивнул в сторону коридора.
— Вторая дверь направо.
— Вода есть?
— Да.
Войдя внутрь, я заперла дверь и воспользовалась туалетом. Помыв руки и лицо, посмотрела в зеркало.
В голове пульсировала боль, отдаваясь где-то позади глаз. Заживу ли я когда-нибудь нормальной жизнью? Чтобы, ложась спать, не бояться нападения посреди ночи, и, просыпаясь, выглядеть освеженной. Чтобы передо мной расстилался целый день. День возможностей.
Вздохнув, я повернула кран, чтобы сбрызнуть лицо теплой водой, и вдруг перестала видеть. Совсем. Зрение возвращалось ко мне короткими, мерцающими вспышками.
Сжав ладонями виски, я закрыла глаза.
И услышала крик. У себя в голове.
Какого черта происходит?
Я бежала по коридору. У меня за спиной кричали люди. Я проскользнула в ванную комнату, сорвала с бачка крышку и погрузила руку в ледяную воду. Затем подняла ее вместе с сумкой на молнии. Внутри лежал пистолет.
У меня подогнулись колени. Качнувшись в сторону, я попыталась за что-нибудь ухватиться, но лишь смахнула корзину с туалетными принадлежностями. Алюминиевые и стеклянные банки со звяканьем посыпались на пол.
Кровь на моих руках. Стекающая вниз. Забившаяся под ногти.
Что-то раскололось и ударилось о стену. Чьи-то руки начали меня трясти.
— Уводи отсюда Анну, — сказала Дэни.
— Анна! — кричал Ник. — Ты меня слышишь?
Открыть глаза было больно, а свет с потолка ослеплял. Настоящее подернулось дымкой воспоминания, и я не была уверена, что реально, а что — нет.
Стоя рядом со мной на коленях, Ник ощупывал пальцами мою голову.
— Что, черт возьми, случилось?
— Очередное воспоминание.
Он взглянул через плечо на раскромсанную дверь в ванную.
— Новое правило: в следующий раз оставляй дверь открытой.
Я поднялась с его помощью на ноги. Меня на секунду повело, но головокружение прошло достаточно быстро, чтобы я смогла притвориться, что со мной все в порядке.
Но в порядке ли?
После того, как мы покинули лабораторию в фермерском доме, и организм Сэма избавился от препаратов, подавляющих память, он пережил несколько изнурительных воспоминаний.
Папа однажды сказал мне, что Сэму слишком много раз стирали память, поэтому ее возвращение проходило очень тяжело.
Насколько я знаю, мне стирали память всего один раз, прямо перед тем, как отправили жить в фермерский дом.
Так почему же я испытываю то же самое, что и Сэм?
Мы зависали в летнем домике еще несколько часов, пока Ник пытался отремонтировать дверь в ванную. Он сумел вернуть ее на петли, но было невозможно скрыть впадину в середине, там, куда он врезался плечом.
Только после семи часов вечера Ник выключил отопление и запер дом. Он дошел со мной до пассажирской стороны машины, словно опасаясь, что у меня может быть еще одно неожиданное воспоминание.
