помнился возрастной арх-волчара.
— Понимаю ваше удивление, Людмила Николаевна, — заулыбался самозванец, — я младший брат Федора, Сергей.
Дернув раздраженно плечом, Люся прошла вперед, села в кресло.
— Я скажу прямо, — холодно проговорила она, — что мы не девочки по вызову, чтобы срываться на встречу ко всякому, кому внезапно захотелось приватных бесед. Однако, учитывая серьезность темы, мы решили изменить собственным правилам. Так что давайте сразу к делу.
Тот моргнул, перестраиваясь с пустопорожья на более предметный разговор, кивнул, и стало видно, что перед ними цепкий бизнесмен.
— Моя гражданская позиция, — сухо сказал не тот Горелов, скользнув внимательным взглядом по Носову и обращаясь исключительно к Люсе, — не позволяет мне оставаться в стороне, но мне нужны гарантии, что этот разговор останется исключительно между нами.
— В обмен на что? — тут же спросила Люся.
— У меня есть фото, где мой брат обнимается с навью в клубе «Вишенка».
— Само по себе фото ничего не доказывает. Нави танцевали стриптиз, кто угодно мог с ними сфотографироваться.
— Это фото сделано, — Горелов замялся, — в одной из комнат наверху.
— Порнофото с навью? — уточнила Люся брезгливо.
Он кивнул.
Господи!
А она-то думала, что на сегодня из мерзостей запланированы только запугивания и наезды.
— И чего вы от нас хотите? — спросила Люся спокойно. — Отправьте его в полицию.
— Я хочу, чтобы вы его опубликовали… из анонимных источников.
— Нет, — резко сказал Носов.
Горелов обеспокоенно заерзал:
— Нет?
— Мы не желтая пресса, — объяснила Люся терпеливо, — подобные снимки противоречат политике редакции. К тому же это грубое вмешательство в частную жизнь. Ваш брат нас засудит и будет прав.
— Хм, — Горелов побарабанил пальцами по столу.
— Будет проще, — подсказала ему Люся, — если вы объясните внятно, чего конкретно хотите добиться.
Горелов помолчал, задумчиво глядя ей прямо в глаза. Бог весть, что он надеялся там разглядеть, однако все же решился:
— Мой отец оставил нам с братом акции завода в равных паях. И мы не можем прийти к консенсусу ни по одному вопросу! Совет акционеров все время в раздрае, договоры пачками копятся на столе, проекты тормозятся, а инвесторы шарахаются от нас, как от прокаженных. Мне нужен веский повод, чтобы акционеры предоставили мне право вето на все решения брата.
— Откуда у вас фотография?
— Федор был пьян, когда прислал его.
— И вы думаете, он не догадается, откуда ноги у фотки растут?
Горелов хмыкнул:
— Я бы не хотел портить отношения с братом, семья как-никак. Поэтому потерял свой телефон еще вчера. Где-то в кафе, наверное, оставил.
Люся терпеть не могла, когда редакцию использовали для своих личных разборок.
Но фотография точно пригодится следствию.
Взвесив все за и против, она ровно проговорила:
— Костя, как мы можем решить этот вопрос?
— Пришлите нам это снимок в анонимный телеграм-канал редакции, — сказал Носов так же безлично, — а мы передадим его полиции. Ну а дальше — допросы, как минимум. Потом банальная утечка информации. Кто-то из ваших юристов скажет лишнее на камеру, мы подхватим, и события обрастут слухами и домыслами, как снежный ком. Ваш брат сам уйдет в отставку, потому что бизнесом в этом городе заниматься уже не сможет.
Горелов снова помолчал, обдумывая этот вариант.
— Адрес канала? — наконец, спросил он.
Костя написал на стикере, который лежал перед ним на столе.
Люся встала.
— Завтра мой менеджер пришлет вам договор на рекламу. С бюджетом, скажем… — она прищурилась, оценивая пиджак Горелова, и назвала сумму. Надо отдать ему должное — тот кивнул без колебаний.
— Уйду я однажды в районку писать про надои, — заявил Носов, когда Люся везла его домой.
— Не реви, — посоветовала она, — мы одновременно помогаем полиции раскрыть дело и заботимся о новогодних премиях. Везде молодцы.
— А чего так погано?
— Это из тебя по капле выдавливается молодость. Слушай, как ты думаешь, сколько вообще бизнесов у Ветрова-старшего в городе?
— Ну давай вспоминать, — встрепыхнулся Носов. — У него была парочка строительных ООО-шек, помнишь? Сидели на госзаказах, и тендеры писались специально под них. Губер тогда последовательно выдавил несколько стройкомпаний с рынка, пока не напоролся на «БРЕСТ». Те умудрились взять-таки тендер, и заказчик им внаглую угрожал — мол, откажитесь от контракта, работать мы вам все равно не дадим, и вы просто окажетесь в реестре недобросовестных подрядчиков. Ребята пошли на принцип, наняли мощного юриста и доказали в суде всю коррупционную составляющую. Это было как раз в то время, когда Ветров отмазывал сына от тюрьмы, и все посыпалось разом, как карточный домик. Вжух! И нет губера.
— И где теперь эти ООО-шки?
— Переоформились в СУ-37, гребут не так борзо, как раньше, и живут не так жирно, но худо-бедно держатся на плаву. Плюс сеть ресторанов «Балалайка» и птицефабрика. Это из того, что мы знаем, рубрика «хрен докажешь». А остальное, дорогой начальник, надежно скрыто от бдительного ока общественности.
— И кто приглядывает за всем хозяйством, пока папаня в Москве, а сынок играет в честного полицейского?
— Самому жуть как интересно, — поделился Носов, — аж нос чешется, но лисья нора глубока, до дна не докопать. О, останови у магазина, за продуктами заскочу.
— Я с тобой, — решила Люся. — Пора мне познакомиться с хвостом поближе.
Припарковавшись на подземной стоянке под своим домом, Люся открыла заднюю дверь, оглядела наполненные продуктами пакеты, покачала головой и, опираясь на трость чуть больше, чем требовалось, захромала к своим охранникам. Постучала по оконному стеклу. Оно медленно опустилось вниз.
— Ребят, помогите бедной девушке донести пакеты, — сказала она, широко улыбаясь. — А я вас чаем угощу.
Добры молодцы смотрели на нее растерянно.
— Да ладно вам.
Один из них, молодой, мужественный, симпатичный яг — ах, как Люся любила ягов, да только безответно, — все-таки вышел из машины.
Сграбастал пакеты, пошел следом за Люсей к лифтам.
— Коля, — внезапно представился он, пока они поднимались, а она с интересом его разглядывала.
— Люся.
— Вы очень беспокойный объект, Люся.
Она засмеялась и охотно ответила, отпирая квартиру:
— Журналиста, Коля, ноги кормят. Новости редко сами собой приходят в редакцию и умоляют: ах, напечатайте нас. Идите сюда, на кухню. Чай или кофе?
Он посмотрел на нее настороженно, будто ожидая подвоха, а потом ответил:
— Кофе у меня уже из ушей льется. Можно чаю?
— Скучная у вас, должно быть, работа, — посочувствовала Люся, включая чайник.
Нины Петровны не было, и ужина тоже.
Обиделась?
Расстроилась?
Ну вот зачем они нарушили священное правило не говорить о ее семье.
Ни к чему хорошему утренний разговор явно не привел.
— Хотите бутерброд, Коля? — Люся, огорченная и рассеянная, принялась разбирать пакеты. — И напарнику вашему.
— Да мы уже сменимся скоро, —
