так, что царапает даже мои трапециевидные мышцы.
Проходит несколько секунд и только тогда до меня доходит, что, что-то изменилось.
Нет, Мэри всё также податливо льнёт ко мне своим гибким телом, возбуждая ещё больше, а я по-прежнему собираюсь её взять.
Это шум за дверью…
Гул улюлюкающей толпы, скрывающий наши хриплые стоны резко затихает. Слышится громкое «ах!», и воцаряется гнетущая тишина.
Первая оформленная мысль в мозгу — эти идиоты плохо бросили кристалл. Представлять, что за ужасы могли случиться, пока мы пытались заняться сексом выше моих сил.
Одергиваю платье Крольчонка вниз и быстро привожу себя в порядок.
Ясное дельце, едва мы выйдем из запертой каморки, и те свидетели, что запалят нас, сразу же догадаются: не учебники грызли, а друг друга.
Но лично мне — по боку.
— Боже… — хрипит Мэриан, машинально обхватывая мою ладонь.
На нашу парочку, вышедшую из гимнастического зала, всем наплевать. Абсолютно всем, потому что у них есть зрелище поинтереснее…
С минуту я глазею на замершую фигуру Леи, лежащую в неестественной позе. Яркие помпоны валяются рядом с её головой и резко контрастируют с серым цветом лица.
Пока к сорвавшейся с высоты девушке бегут доктор Коллинз и ее ассистент, рядом стоит стайка плачущих чирлидерш, обвиняя друг друга в падении капитана команды.
Бросаю взгляд на судейскую коллегию матча и отмечаю странную маску спокойствия на лице ректора Дженсона, а вот Кристофер Рональдс и Гилберт Эриксон просто пылают от ярости.
— Пойдем отсюда, — тяну опешившую Нэнси за руку и веду её к запасному выходу.
Мэри
На запредельной скорости я несусь по университетским коридорам в сторону кампуса. Так будто бы убегаю от стайки маньяков с ножичками.
Впрочем, я действительно убегаю от одного маньяка, только сексуального…
Бесполезно отрицать, что Каланча Рональдс меня привлекает, как мужчина. Золотой мальчик красив, умен, хитер и чертовски изворотлив!
Но я очень недовольна своим недавним поведением!
Очень, очень и очень!
Подумаешь вынужденный перерыв в сексуальной жизни. И с Калебом у нас случались недели полового воздержания… да всякое бывало. Но я никогда не накидывалась на него словно оголодавшая кошка.
«Уф, Крольчиха ты и есть!» — в самый раз говорить словами Каланчи…
Самобичевание и попытка вернуть своему взбунтовавшемуся организму былой контроль прерывается вибрацией моего сотового.
Не с первого я раза понимаю, что звонок идет из кармана моего платья. А когда смотрю на незнакомый номер телефона, внутренности сковывает холодком.
— Алло? — интуитивно чувствую: звонящий не сообщит мне радужных вестей.
— Мэриан, привет! Это Кевин. Извини, если я тебя побеспокоил… — Подтверждая мои подозрения, отвечает бывший парень Линдсей. — Мне твой номер дал мистер Кэррингтон.
— Привет. Что случилось?
Возможно, я и звучу слишком резко, но ведь он сам мне позвонил, хотя и упорно продолжает что-то мямлить и неловко подбирать слова.
— Я и в деканат звонил, но секретарь сказала, что у вас там какое-то ЧП и им сейчас не до меня. Тут такое дело… Саманту с острым психозом госпитализировали в частную клинику Честера.
Господи!
Понимаю, что должна ему ответить, спросить причину и поинтересоваться прогнозом врачей, но… не могу.
Язык прилип к нёбу, а пальцы одеревенели, сжимая телефон до побелевших костяшек.
— Но почему в именно Честер?
— Несколько дней от Лин не было никаких сообщений и мисс Кэррингтон сорвалась, — сокрушенно произносит парень и, наконец, обличает свою просьбу в слова: — Мэри, ты можешь попросить ее связаться с матерью? Врачи утверждают, что это стабилизирует ее состояние.
Проклятье!
Нужно было сразу признаться. Возможно, и последствия были бы не такими плачевными…
— Кевин, мне правда очень жаль, что Саманте стало хуже, — сиплю, пытаясь говорить внятнее: — Но мы не общаемся с Линдсей несколько месяцев. Я приехала в Уорлдс Энд, потому что она перестала отвечать на мои сообщения. Уже здесь узнала о ее участии в той закрытой группе.
— Но…
Не даю парню сбить себя и продолжаю выдавать сухие факты:
— При личной встрече в деканате она наговорила мне кучу гадостей и сказала, что больше не желает общаться. Я не стала говорить об этом Саманте по объективным причинам. Но, ты можешь связаться с профессором Джейкобсоном, он курирует экспериментальную группу. Или… хочешь я ему скажу?
С тяжелым сердцем я завершаю разговор и вздрагиваю от неожиданного фырканья за спиной.
Пинки сидит на подоконнике, сложив руки на груди, и наглым образом подслушивает:
— Мамашка стервы Кэррингтон окончательно поехала крышей? — гогочет она.
— Это не смешно, Иви.
— Ой, да ладно тебе! Рапунцель, каждый получает ровно то, что заслужил. Вон и Лее досталось, — в голосе Нортон появляются нотки превосходства и неприкрытой злости: — Дебора говорит, что ее кристалл сильно истощён. «Бедная девочка чересчур перетренировалась!», — пародирует интонацию Коллинз. — Ага, как же! Да она просто перетрахалась и захлебнулась своей же желчью. Столько гадить на своих же девок из группы поддержки… Я не сомневалась в таком исходе: там каждая могла подставить ей «подножку», и при возможности повторит.
После ее слов хочется отмыться, как от тухлой грязи.
Сильно трясу головой, в надежде стереть эти чудовищные слова из памяти.
Выходит паршиво…
— Иви, слушай… — стискиваю переносицу, пытаясь усмирить расшалившийся пульс и клокочущую ярость на соседку. — Ты не пробовала хотя бы иногда фильтровать свою чушь и желчь? Я знаю, что между вами какие-то тёрки, но сейчас не лучшее время танцевать на чужих костях. Свои поберечь нужно.
Закончив свою поучительную тираду, я шумно выдыхаю, и поэтому не сразу замечаю испуганный взгляд Пинки.
Лопатки тут же леденеют, когда за спиной раздается полный спокойствия голос.
Голос профессора Ларри Джейкобсона.
— Леди, я извиняюсь за вторжение. Каюсь, вынужденно стал свидетелем вашего разговора, — говорит он, ловя в фокус мой взгляд. Иви удостаивается только мимолетного взгляда. — Мэриан, я сегодня же поговорю с Линдсей. Рад, что в Уорлдс Энд учатся лучшие умы.
Выдавливаю из себя сухое «спасибо» и сажусь рядом с розоволосой.
Сейчас находиться рядом с ней совсем не хочется, но пусть оттягивает ненужное внимание на себя.
Я не понимаю поведения Ларри… Точнее сказать, я очень хорошо понимаю поведение, а вот с причинами — полный затык!
И мне совершенно не нравится, что взгляд профессора направлен на меня, тогда как он разговаривает с притихшей Иви. Читает ей короткую лекцию про зависть и злобу, что отравляет тело и душу, портя внутреннюю красоту и чистоту.
Хочется крикнуть: «На Нортон так смотри! Ведь это же ее ты «подтягиваешь» по учёбе». Разумеется, я этого не делаю, а сославшись на усталость, трусливо убегаю
