и заставляю себя отправиться в душ.
И оставляю в нём галлоны слез, смытые персиковым гелем для душа, который я демонстративно выкидываю в мусорное ведро. Сегодня же сменю на кокос!
Когда не хочется думать о себе, самое время позаботиться о других.
Кое-как выжидаю два часа и принимаюсь атаковать приемную декана. Сегодня я решительно настроена вытрясти всю информацию про Кэррингтон. Джейкобсон мог и забыть дойти до нее, ведь он остался с покаянной Нортон: изучать основы человеческих душ и великое прощение.
В приемной декана Эриксона меня встречает его секретарь, которая сегодня на удивление приветлива.
Правда от вопросов про Линдсей Гилл отмахивается и пускается в пространные воспоминания, что по молодости она тоже была капитаном команды группы поддержки, но ни разу не случалось такого, как сегодня.
«Кристаллы, нынче, уже не те» — бахвалится красный кристалл.
Что за странный день? Буквально каждый норовит высказать своё мнение.
Высиживаю положенное приличиями время, и возвращаюсь к себе.
Опять ни с чем…
Ключ-карта открывает замок, и чья-то огромная ладонь перехватывает дверную ручку, рванув ту на себя. В следующее мгновение мою шею перехватывает хомут из руки, придушивая.
Резкий толчок и вот мы уже внутри кромешной темноты. Дверь закрывается с хлопком. Этот звук шарашит по нервам…
На грани истерической паники я начинаю вырываться и бодаться, пока обе ручищи неизвестного перехватывают тело так, что одна — держит талию, а вторая — затыкает мой рот.
Носу везёт больше: он оказывается на свободе, и с тройным усердием вдыхает окружающие запахи. Аромат от Клиф Кристиан пробирается аж до самого желудка, отстукивая где-то в сердце.
«Что б ты провалился!» — мычу в шершавую ладонь Рональдса, и, извернувшись, задеваю его руку зубами.
Не сильно, но свою свободу я действительно выгрызаю.
— Бешеная Крольчиха! — грубо рявкает Каланча и резко толкает меня на кровать.
Падаю навзничь, раскинув руки в стороны. Спину простреливает острой болью, на миг парализуя… Пока Рей диким зверем напирает на меня, пытаюсь восстановить сбившееся дыхание, и жмурюсь от яркой вспышки света.
Он подходит к изножью кровати, помечая мое распластанное тело похотливым взглядом. Голубые топазы ослепляют своим сиянием. Даже немного страшно становится, когда смотрю в его глаза и вижу, сколько всего там скрыто…
Наконец у меня получается сесть и почти твёрдым голосом выплюнуть:
— Отправляйся-ка ты под кровать, Рей. Бугимен будет рад!
Язык мой…
Твёрдое тело наваливается сверху, окончательно выбивая дух. Чёртов Рональдс обхватывает мои щеки, сминая их, так что губы выпячиваются трубочкой.
— Крольчонок, хоть одну гребанную ночь не беси меня. Пожалей мои нервы, — Звучит, словно приговор.
Жесткие губы впечатываются в мои, причиняя боль. Терпкий вкус алкоголя и кофе взрывается внутри, смешиваясь с моей слюной.
Ощущаю себя, как никогда хмельной, будто бы это я пила, а не он.
Сердце отбивает чечетку: что, если он продолжит, выйдя за грань? Я не хочу становиться постельной куклой о которой он может даже и не вспомнит наутро…
Тело Рональдса становится на несколько фунтов тяжелее и, уткнувшись в мою шею влажными губами, он замирает.
«Уснул?!»
Хаотично соображаю, как же мне выбраться из-под этой каменной глыбы, но вовремя вспоминаю все свои асаны из йоги и кое-как выползаю на свободу.
Не сказать, чтобы освобождение сильно радовало…
Вслушиваюсь в размеренное дыхание, пальцы покалывает от желания очертить аристократичные черты лица Каланчи. Уф, а ведь на короткое мгновение мне захотелось остаться тут, на кровати — лежать придавленной Реем, согреваясь жаром тела и ощущением защищенности.
Удивительно, пьяным он притащился ко мне, несмотря на то что было после близости…
Для верности я несколько раз окликаю парня, и немного подумав, решаю обратиться к розоволосому десанту за помощью.
В конце концов, должок платежом красен!
Я так неистово барабаню по соседской двери, что только чудом не отбиваю себе ладони.
— Нет, ты не кролик, а заяц-рок-н-рольщик!» — не своим голосом орёт Нортон.
— Иви, помоги мне вытолкать Каланчу из комнаты! — смотрю на соседку молящим взглядом.
Вытаращив глаза, она начинает громко хохотать:
— Ничего удивительного. Это была его комната, до того, как женское крыло не поменяли с мужским, может перепутал. Наслаждайся детка, если, конечно, он не сильно пьян и работоспособен в нужных местах!
Ага… перепутал он…
— Иви! — басит лучший дружок Рея откуда-то из глубины комнаты.
— Прости, крошка. Мне пора, — ухмыльнувшись, тянет Пинки, пытаясь захлопнуть дверь.
Ну, уж нет!
Отталкиваю худощавую фигуру и врываюсь внутрь:
— Пол, помоги мне вытащить Рональдса из комнаты. От него вискарем несёт на весь этаж.
В конце концов это ведь его собрат-неандерталец…
— Э-э-э, нет, бейба. До утра его не растолкать, а тащить на себе эту сто восьмидесятифунтовую тушу я не подписывался.
И этот парень утром обещал мне свой лучший Данк?
Хренов позер!
— Удачи, детка! — Иви подталкивает меня к выходу, выдавая свой фирменный «инструктаж»: — Лучше, ложись к золотому мальчику под бочок. Желаю вам жаркой ночки, крольчата, — хохочет она И нагло захлопывает дверь перед моим носом.
Ну, попросишь ты у меня списать кристаллические чары…
В крайней степени бешенства, я выбегаю в общий коридор кампуса. На свое счастье, сталкиваюсь с Робом — бывшим парнем Нортон и, по совместительству, вторым лучшим дружком Рея.
— Роб! — никакой реакции…
Да, он словно зомби — идёт вперед, словно ничего не видит и не слышит.
— Эй, парень, ты меня слыш… — осекаюсь. Тело рефлекторно уходит в сторону, и мы с Ларри не задеваем друг друга. — Сэр.
Уф, напугал до чёртиков! Откуда профессор вышел?
Джейкобсон слишком хмуро разглядывает застывшего Роба и щёлкнув пальцами перед его лицом строго выдает:
— Если я ещё раз я увижу, что вы находитесь под воздействием запрещенных веществ, вылетите из Уорлдс Энд в университет для отбросов.
Мужчина тихо бубнит про идиотскую моду «нюхальщиков» и уволакивает ошалевшего парня за собой, а я шустрым зайцем уношусь в свою комнату.
Уж лучше посплю на кресле-диване, чем вот это всё…
Мэри
Лёгкий запах алкоголя и ванили щекочет ноздри. Мне бы испугаться, что пьяный Рональдс в любой момент может пошатнуться и уронить свою ношу.
Но он этого не сделает хотя бы потому, что трезв. Я на тысячу процентов уверена! Однако предпочитаю делать вид, что по-прежнему крепко сплю и расслабляюсь в сильных руках.
— Нэнси, тебя раздеть или ты так спать ляжешь: гордо и целомудренно? — горько усмехается он, осторожно опуская меня на матрас.
Тело тут же реагирует, натягиваясь пружиной.
Открываю глаза и сразу же попадаю в плен его взгляда. В нём виднеется
