— Ты готова? — спрашиваю я Ареллу.
Оз преграждает нам дорогу, когда мы пытаемся уйти:
— Чтобы ты был королем — вот что нужно твоему народу, Вейн. И твоим людям нужно, чтобы ты был жив. Мы снова будем бороться против сил Райдена. Мы закончим это. Но сначала мы должны убедиться, что мы должным образом подготовлены.
— У Гаса и Одри нет столько времени, — напоминаю я ему. — Кроме того это спасение, а не вторжение.
Я наверное наивен, но надеюсь, что мы сможем устроить это, как в фильме про ограбление — зашли и вышли, как по маслу. Все, что мне нужно сделать, это придумать реальный план, как это провернуть.
Я пытаюсь выглядеть уверенным, когда зову порывы, которые я могу чувствовать на расстоянии, выбирая один из четырех ветров. Они гладко приходят ко мне, и я сплетаю их в темно-синий шип ветра, который гудит силой четырех. Оз наблюдает, как я работаю, протирая новые струпья вдоль шрама под его глазом.
Раньше он был в виде буквы «П», «предатель»… подарок от Райдена… но последнее сражение добавило новый порез, который перечеркнул букву.
— Ты используешь огромную силу, — говорит он. — Но ты все еще не достаточно силен, чтобы бросить вызов Райдену в одиночку.
— Он не будет один, — напоминает ему Арелла.
Она выпрямляется, походя немного больше на страшную Ареллу, к которой я привык… до воздушных изменений, и боль от ее дара удваивается.
Арелла всегда страдает от ветра, но нахождение вдали от неба несколько недель, должно быть, ослабляет ее.
— Я тоже иду, — говорит Солана, вставая около меня.
Она похлопывает по своему ветрорезу, прикрепленному к талии, и я уверен, что она хочет выглядеть жесткой и воинственной. Но что-то в ее крошечном платье и пушистых волосах мешает понять, насколько она страшная.
Оз вздыхает:
— Ох, хорошо, принцесса, душевнобольная убийца и неопытный, нетренированный подросток, неспособный к насилию, будут лететь через континент и пытаться прокрасться мимо самого великого воина, которого наш мир когда-либо видел… и всей его армии. Как все могло пойти не так?
— Ты недооцениваешь мою силу, — говорю я ему, поднимая шип ветра.
— Нет, ты переоцениваешь его, Вейн.
Он шипит слово, которое я не могу понять, и Северный шип визжит, крутясь и корчась, становясь болезненно желтым, когда жужжит иной энергией.
Сила боли.
Солана ежится, Арелла закрывает уши и падает на колени.
Я не могу винить их. Звук разрушения порыва заставляет меня хотеть кричать, рвать, бить кулаками.
Вместо этого я отпускаю шип и отшвыриваю его ногой от себя. Потом я хватаю Оза за плечи.
— Что дает тебе право…
— Что дает право тебе? — спрашивает он, отпихивая меня. — Мы пожертвовали всем, чтобы защитить тебя, обучить тебя и и сделать королем, которому стоит служить… королем, который выведет наш народ из этих предательских времен. И что у нас есть?
Он снова поворачивается к раненым Силам Бури, и напоминания жалят меня сильнее, чем если бы он ударил меня.
— Это не меняет того факта, что ты разрушаешь ветер, — говорю я, когда голос снова начинает работать.
— Райден не оставил никакого выбора! Нас бы тут не стояло, если бы я не разрушил порывы в твоем бесполезном оружии.
Я хочу поспорить, но слишком хорошо помню сражение.
Мои шипы отскакивали от Живых Штормов Райдена, будто мы кидались в них гигантскими ватными палочками.
— В войне, — шепчет Оз, — должны быть принесены жертвы.
Он поднимает свой желтый шип, едва справляясь с дрожью, и осматривает его частично со страхом, частично с ужасом, но в большинстве это было какое-то другое чувство. Мне требуется секунда, чтобы понять, что это благоговение.
Одри предупредила его, что сила боли — это как наркотик… тяга, которая питает сама себя, становится хуже каждый раз, когда ее используют.
— Ты должен остановиться Оз, — говорю я. — Ты заблуждаешься, если думаешь, что сила не развращает тебя.
Смех Оза звучит как раскат грома:
— Единственный, кто заблуждается, это ты, если действительно думаешь, что я собираюсь позволить нашему будущему королю сбежать на самоубийственную миссию.
— Это угроза? — спрашиваю я, обращая внимание на то, как он опустил разрушенный ветряной шип, целясь прямо мне в грудь.
— Считай это приказом.
Я смотрю на Солану, которая выглядит столь же опасной, как шипящий котенок. И Арелла все еще на земле цепляется за кожу, ей плохо от боли ветра. Так… Оз может иметь свое мнение о моем прикрытии.
Но я все равно пойду.
— Я тебя не боюсь, — говорю я ему, призывая ближайший Восточный ветер.
— Ты не столь силен, как считаешь, — предупреждает он.
— Забавно, ведь о тебе я думаю то же самое.
Он сжимает кулак сильнее вокруг шипа, и я готовлюсь к его броску. Таким образом, я полностью захвачен врасплох, когда он разрушает другой порыв и посылает его сбить меня с ног.
Я скольжу по траве, осторожно стараясь защитить травмированную руку, когда прошу у своих инстинктов команды, которые я могу использовать, чтобы принять ответные меры.
Другой разрушенный порыв врезается в меня, прикрепляя к земле и давя на мою грудь и горло, перекрывая мне кислород.
Голоса кричат вокруг меня… Солана? Арелла? Я не могу сказать. Ревущие ветры сметают их, когда мир становится мягким туманом.
Непосредственно перед тем, как темнота глотает меня, давление ослабляется достаточно для того, чтобы я перекатился на бок, я кашляю и стараюсь отползти, пока я не вполне уверен, я избит и внутри, и снаружи.
Оз склоняется надо мной, когда я лежу в грязи, как разломанная мельница.
— Пора признать, твои силы бесполезны, Вейн. Отряхнись и отдохни перед долгим обучением. Все Силы Бури… включая тебя… должны научиться использовать силу боли.
Восточные ветра вокруг меня нашёптывали слова успокоения и уверенности.
Оставайся спокойной.
Надейся.
Верь.
Но, когда окончательные нити тьмы исчезают, становясь серым утром, их песни меняются на фразу, от которой меня знобит гораздо сильнее, чем от холодного воздуха.
Он идет.
У меня едва хватает времени, чтобы понять слова, прежде чем порывы улетают, исчезая в невидимых трещинах, они ушли и оставили меня ни с чем, кроме эха поднимающихся по ступеням башни шагов.
Я встаю полная решимости встретиться с Райденом лицом к лицу, сильная и уверенная в себе. Но не могу удержаться и отступаю на шаг назад, когда его высокая фигура появляется во тьме.
Большая часть башни была занята моей камерой, но за решетками было достаточно места для Райдена в меховом плаще, его длинные светлые волосы взбивали разрушенные ветра, силуэт вырисовывался в лучах рассвета. Когда он изучал меня, на его лицо читалось больше любопытства, нежели страха.
