Большая часть башни была занята моей камерой, но за решетками было достаточно места для Райдена в меховом плаще, его длинные светлые волосы взбивали разрушенные ветра, силуэт вырисовывался в лучах рассвета. Когда он изучал меня, на его лицо читалось больше любопытства, нежели страха.
Он пришел без охраны и без оружия… но они были ему не нужны. Одно тщательно подобранное слово могло заставить его ветры избить меня, сломать меня, разрушить меня миллионом невообразимых способов.
Я видела последствия его методов не понаслышке, и только воспоминания о тысячах отверстий, просверленных в теле Астона, достаточно, чтобы у меня задрожали колени и так сильно, что мне понадобилось время, чтобы прийти в себя у ледяной стены.
Астон был простым захваченным из Сил Бури, а не тем, кого Райден подозревал в разговорах с Западным ветром.
Я сильнее этого.
Так и есть.
— Похоже ты замерзла, — говорит Райден, на его губах играет намек на улыбку. — Не могу сказать, что виню тебя. Сколько лет ты провела, потея в этой пустыне?
— Почти десять лет.
Я чувствую намек гордости, когда его улыбка исчезает. Он, должно быть, думал, что мы постоянно перемещали Вейна, постоянно бежали, чтобы нас не нашли. Но устроить Вейна, чтобы кустарники скрыли его так хорошо, чтобы нам не пришлось принимать крайние меры. А Райден клюнул на уловку моей матери и думал, что Вейн умер при нападении. Он узнал правду всего четыре года назад, когда сломал Астона и Северного во время допросов.
Он не сломает меня.
— Где Гас? — спрашиваю я, готовясь к худшему ответу.
Улыбка Райдена возвращается:
— Сначала мои вопросы.
Он шипит слово, и порыв бросается ко мне.
Я расправляю плечи, ожидая боль, но ветер мягкий, как перышко, и теплый, как солнечный свет. Обволакивает мое тело, как шелк, и опускается под мою кожу, успокаивая нервы, облегчая боль. Даже рана от ветрореза на боку — рана, оставшаяся от противостояния с Райденом в долине — кажется успокаивается под повязкой.
Вздох слетает с моих губ, и улыбка Райдена расширяется:
— Лучше?
Я киваю ему даже при том, что он этого не заслуживает.
Порыв — разрушенный Южный без голоса и желания, не более, чем раб Райдена.
Я ненавижу себя за то, чтоб получаю от этого облегчение.
Но так приятно быть в тепле.
— Я рад, — говорит Райден (и я удивлена искренностью в его тоне). — Независимо от того, что ты можешь подумать, Одри, я хочу, чтобы тебе здесь было удобно.
Я хочу сказать ему, что он не должен был оставлять меня в ловушке, как бескрылую птицу в замороженной клетке. Но слова застревают в горле, когда я ловлю его взгляд.
Он прямо смотрит на меня, изучая с интересом, от которого я краснею.
— Короткое красное платье, странный выбор для такого свирепого воина. — Его взгляд путешествует по моему телу, мое лицо пылает еще жарче. — Чтобы произвести впечатление?
— Ты впечатлен?
Я не знаю, откуда возник вопрос, но хочу, забрать свои слова обратно, как только они слетают с языка… я ругаю себя за то, что сказала это.
Особенно, когда Райден говорит:
— Невероятно. Ты очень похожа на свою мать.
Он подходит ближе, проводит руками вниз по решеткам.
— Я не часто использую эту клетку в башне. Но я не могу запереть тебя в тусклой, грязной темнице. Ты такая…
— Какая? — шепчу я, не понимая, что двигаюсь вперед, пока колени не задевают покрытые изморосью решетки.
Я теперь так близко, что вижу светлую щетину на его челюсти и светлые ресницы, окаймляющие его льдисто-голубые глаза.
Он не такой уж и красавец, но есть в нем что-то поразительное.
Что-то сильное.
Руки сжимаются в кулаки, когда я понимаю, о чем я думаю, и трясу головой, чтобы прочистить ее. Но сладкий, успокаивающий ветер заставляет все слишком быстро вращаться.
Или, может быть, это из-за пронизывающего взгляды Райдена.
— Ты другая, — шепчет он. — Большинство заключенных я сразу же могу прочесть. Но ты…
Он облизывает губы, и в животе все скручивает, как раз когда сердце начинает колотиться.
Я хочу отвести взгляд, но не могу. Его пристальный взгляд — единственная вещь, мешающая мне растаять в головокружительном тепле.
Он тянется через решетки и убирает прядь волос мне за ухо. Я должна отшатнуться, но я приросла к полу. Будто дерево цепляющееся за землю, когда вокруг него бушует шторм.
— Если я скажу тебе, что ты должна быть королевой, что ты на это ответишь? — спрашивает он.
У меня перехватывает дыхание.
Я вижу, как я сижу на мерцающем троне. И около меня стоит…
Я тру голову, пытаясь сосредоточиться на мужчине рядом со мной, но он расплывается и меняется.
Сначала мужчина постарше.
Дальше мальчик.
Блондин, потом темноволосый. Бесстрастный, затем улыбающийся.
В беспорядке контрастов я не могу ничего понять… но один ощущается теплым и безопасным, как ветер, бьющийся вокруг меня.
Другой чувствуется пустым.
Я не хочу больше быть пустой.
Я стараюсь сконцентрироваться на мужчине, пытаюсь закутаться в твердость его безопасности.
Но я не могу забыть мальчика.
Он проявляется в моем сознании.
Красивый.
Душераздирающий.
Почему он не может быть моим?
— Возможно, это неправильный вопрос, — говорит Райден, когда я отступаю к стене и позволяю холодному камню коснуться кожи.
Я пытаюсь выпихнуть туман из своих мыслей, но это слишком тяжело, и мой разум продолжает дрейфовать в сладком, мягком бризе.
— Ты любишь ветер, не так ли? — спрашивает Райден.
— Ветер — все, что мне нужно.
Я смеюсь, когда я слышу произнесенные слова.
Я произносила их мысленно сотни раз, и в какой-то момент я поверила в них.
Но может ли так быть, что одного ветра будет хватать?
Может ли ветер заполнить пустоту от всего того, что я потеряла?
— Ты по кому-то скучаешь, — говорит Райден.
Это не вопрос, но я отвечаю.
— Да.
Признание остро, как нож, и я понимаю, что снова пересекла камеру. На этот раз я, должно быть, ползла, потому что я стою на коленях, цепляясь за решетки, как ребенок.
Райден накрывает мои руки своими. Его кожа теплее, чем я ожидала. Это успокаивает.
Защищает.
— По кому ты скучаешь? — спрашивает он, его голос такой же мягкий, как его кожа. — Кого ты потеряла?
— Папу.
Слезы капают со щек, и я прижимаюсь к решетке.
Я не хочу плакать по моему отцу… не здесь. Не с человеком, ответственным за его смерть.
Но действительно ли Райден в ответе за это?
Я думала, что это был он… но мысли плавают, и мир вращается, и я понимаю, что эти теплые руки, обхватывающие мои, не могли принадлежать убийце.
