— А насколько безопасно мне появляться в доме?
Бецик позабыл, что говорил. Только возмущённо взмахнул крыльями.
— Ну ты скажешь! Это пусть они тебя опасаются!
Неплохо бы. Но, судя по всему, это просто утешение. Так как он сам сказал, что Алина была «тихая».
— И ты не забывай, что там же Дзяды, а потом Выданье! — вдруг занервничал он. — А там хочешь-не хочешь, надо быть в форме!
Час от часу не легче.
— А… — начала было я, но по коридору раздались шаги.
— Божечки-мышечки, меня не должны тут видеть! — Бецик в панике заметался по кровати. — А-а-а, спасите!
3
— Да тихо ты! — шикнула я и, ухватив его за шиворот, сунула под покрывало.
Он пискнул и попытался возмутиться, но я тут же кинула сверху подушку.
Дверь тихонько приоткрылась, бледно-золотистый свет просочился сквозь щель между полом. — Алина, вы не спите? — шепотом спросил пан Шаленый.
— Сплю, — невозмутимо отозвалась я.
Вообще, просто обожаю этот вопрос. Спящий человек на него попросту не ответит, а неспящий… ему задавать вопрос не очень-то разумно.
— И говорите во сне? — ни капли не смутился лекарь и бесшумно вошёл в палату. — Прошу прощения, но я услышал, что вы с кем-то разговариваете.
— С… сама с собой, — выкрутилась я, глядя, как над ладонью Шаленого появился светящийся голубой мотылек. Мягкое сияние рассеяло тьму не хуже ночника.
— Если пациента тянет на разговор с умным человеком, то это замечательно, — улыбнулся лекарь и сел на стул, стоявший неподалеку.
Я заметила, что он рассматривает меня. Спокойно, без каких-либо липких намеков, но в то же время с интересом. И, кажется, немного растерялась. С одной стороны, приятно, что на тебя так смотрит весьма симпатичный мужчина, с другой… я его совсем не знаю, а мы одни в тёмной комнате.
«Дура ты, Алина! — тут же ошпарила мысль. — Он же врач! Смотрит на тебя, как на пациента, а не на девушку!»
Хотя что-то подсказывало, что и немножко как на девушку тоже.
— Алина, вам очень трудно с ними жить? — вдруг ошарашил он вопросом.
Под покрывалом завозился Бецик, тыкая меня лапами в бедро. Я легонько дёрнула его, чтобы не пихался.
— С кем? — на всякий случай уточнила, понимая, что перед лекарем разыгрывать дурочку особо не получится.
— С вашей семьей. Особенно после смерти отца.
Да уж, ну и вопросец. И до смерти-то не знаю, как жилось! Однако выбирать не приходилось, к тому же сейчас правда убедительнее любой лжи.
— Может быть, я и могла бы что-то сказать, но я действительно не помню ничего, пан Шаленый. Совершенно.
Он откинулся на спинку стула, сложив руки на груди и задумчиво поглядывая на меня.
— Я вижу, что вы не врёте. Но всё же надеялся на прогресс.
О как. Бецик замер, и я устроилась поудобнее, подоткнув подушку.
— А когда память вернется, кстати?
Шаленый помрачнел. И это мне совсем не понравилось. Если на тебя так смотрит врач, то или ты совершенно здоров, или уже умер. Одно из двух. Судя по тому, что я дышала и думала, вариант первый. Но при этом есть что-то, от чего лекарь не в восторге.
— В том-то и загвоздка, что вы целиком и полностью здоровы, Алина. Что именно с памятью — определить сложно. То ли удар повлиял, то ли что-то было в заклятии, которое вы читали вчера. Если вспомнить его, то дело пойдет веселее.
Здрасте-приехали. Замкнутый круг.
— Ясно, — кивнула я, прикидывая, как глубоко вляпалась. А получается, что очень глубоко. — А когда меня отсюда выпустят?
— Это не тюрьма, Алина, — чуть нахмурился Шаленый, явно задетый моими словами.
— Простите, я не хотела вас обидеть, — искренне повинилась я. — Так когда?
— Завтра, — огорошил он ответом.
Несколько минут я сидела молча, соображая.
Лекарь же тихо встал, пожелал спокойной ночи и покинул помещение.
— Завтра… — эхом повторила я.
— Пусти! Пусти меня! Пи… — донеслось из-под покрывала.
Я спохватилась и помогла Бецику выбраться. Тот махал крыльями, перебирал лапами и непрерывно пыхтел. В пыхтении явно крылись зашифрованные ругательства, характеризующие меня как очень плохую ведьму, отвратительную хозяйку и безалаберную пациентку.
— Ну ладно-ладно… — Я сгребла фамильяра в объятья и прижала к груди. — Не верещи. Сам сказал, что тебя не должны видеть!
— Но это же не повод меня придушить!
— Ну…
— Так! — Бецик для убедительности ещё раз подрыгал лапой. — Завтра домой — это хорошо. У нас дел невпроворот. Во-первых, надо выяснить, можешь ли ты колдовать. Во-вторых, проследить, чтобы Вислава не устроила какую гадость, с неё станется. В-третьих…
— А как проверим с колдовством? — задала я самый важный вопрос.
— О, ну это не так сложно, — отмахнулся крылом Бецик. — Спросим для начала Басю. Как гримуар он грамотный, откроет нужную страницу.
Гримуар Бася? У меня что, всё на «б», что ли? Ладно, переживем, это же не на «х».
— А потом… Выданье же, и придется обороняться по полной.
— Бецик… — Я поймала за крыло топтавшегося рядом фамильяра. — Я знаю только одно значение слова «выданье». Ну-ка скажи, что я должна буду сделать?
Он посмотрел на меня так, будто я спросила, зачем летать летучим мышам.
— Алина, не пугай меня. После Дзядов ты должна будешь выйти замуж за одного из претендентов на руку наследницы рода Каторжинских и предстать перед Князем Претемных.
Глава 2. Родовое гнездо Каторжинских
Утро началось с ласковых солнечных лучей и пронзительных женских криков Виславы. Прислушавшись, я поняла, что родственница крайне взбешена.
— Вы не имеете права держать меня здесь! Я должна её видеть! Немедленно!
Ей что-то ответили, но что именно — не разобрать. Интересно, какой ещё подарочек приготовили милой тётушке, что её с утра прямо так принесло… в гости?
— Я на всех буду жаловаться бургомистру! — взвизгнула она. — Вы у меня ещё попляшете!
Хотелось метнуться к двери и выглянуть в коридор, но я здраво рассудила, что своей всколоченной шевелюрой и заспанной физиономией никого не впечатлю. Поэтому тихонько выглянула в окно. Вислава не появилась. Хм, побежала жаловаться?
В дверь постучали.
— Войдите! — крикнула я.
В помещении появилась симпатичная пухленькая женщина в белом халате. Присмотревшись, увидела, что на вороте был вышит тот же символ, что и у Шаленого.
— Доброе утро, панна Каторжинская. Как вы себя чувствуете? — спросила она звонким голосом.
«Что-то вроде медсестры», — мелькнула мысль.
— Хорошо, — ответила я.
— Тогда… — Она подошла ко мне, в руках оказался пакет с вещами и гигиеническими принадлежностями. — Давайте в купальню, а потом подготовим вас к выписке.
Накинув приготовленный медсестрой халат, я последовала за ней. Пока шли, с интересом осматривала коридор. Ничего, в общем-то, особенного. Светло, просторно, пахнет травами и хвоей. Вроде бы и похоже на больницу, но в то же время как-то уютно, что ли. Вот чувство, что, попав сюда, непременно станешь здоров.
Меня подвели к купальне, медсестра щелкнула пальцами, и бледно-зеленый огонек пробежал по дверям, которые тут же открылись.
— Если что, я рядом, — сказала она.
— Хорошо, — кивнула я и, подхватив пакет с вещами, зашла внутрь.
Слева висело зеркало в массивной раме с львиной мордой сверху. Только вот оно почему-то отражало не меня, а какую-то серую невзрачную девицу.
Худая как палка, кожа бледная, волосы мышиного цвета. Черты лица мелкие и не особо привлекательные, глаза желто-зеленые, нос курносый, губы тонкие.
Пакет выпал из моих рук.
А тело… Привлекательный изгиб талии стал какой-то угловатой линией. Бедра усохли, ноги стали короче. Грудь из аппетитного третьего размера превратилась в стыдливую полторушку. Ладони судорожно скользнули по телу.
Где…
— А где-е-е-е? — заорала я и бухнулась в обморок.
Пришла в себя от того, что лба касалось что-то холодное. Приоткрыла один глаз и увидела обеспокоенное лицо склонившегося надо мной Шаленого.