Моя мать умерла родами, а отец не смог вынести постоянную нищету и давление кредиторов, и вскоре свел счеты с жизнью. Меня воспитывал только дедушка, и уж он-то сумел привить мне ненависть к крылатым соседям в полной мере! Каждый вечер вместо сказки на ночь я слушала кровавые истории о злодеяниях драконов. Сначала дед рассказывал о героических подвигах моих прадедов и дедов, но каждая история имела один конец — трагическую смерть моих родственников. Сорок три представителя рода Чаус сложили головы в той войне. И дед знал историю каждого из них. После каждой такой недетской сказки я клялась, что никогда не прощу драконов, не свяжу с ними свою жизнь, разве что только ради их уничтожения.
И это первая причина. Кроме того, три года назад на Отбор попала моя любимая подруга. Она отправилась в Загорье — и победила! Луз была счастлива в браке и регулярно мне писала. Потом же письма перестали приходить. А я все ждала и продолжала слать ей весточки. И вот через полгода тишины мне пришло скупое послание: "Луиза умерла. Можете больше на писать". Я так и не узнала, что произошло, но точно уверенна: в этом виноваты драконы.
Я замолчала. Воспоминания о Луизе все еще кровоточили и приносили боль.
— И это все? — Габриэль не охал и не ахал, не сокрушался и не бросался меня утешать. Впрочем, я на это и не расчитывала. Да и не нужно мне было его сопереживание.
— Разве этого мало?
— Вы сказали, у вас три причины, но я услышал лишь две.
— Отбор не входит в мои планы на будущее. Видите ли, у меня есть цель в жизни. Я не намерена удачно выйти замуж, нарожать уйму детишек и до конца дней провести в заключении в семейном особняке.
— Кхм, чего же вы хотите? — странно, но Габриэль действительно выглядел заинтересованным.
— Я хочу открыть лечебницу.
— В Арате разве проблемы с больницами?
— Их хватает. Но они не такие. Понимаете, успех лечения зависит не только от методов, снадобий и заклинаний, — это сложный процесс, который начинается еще до поступления в больницу. Если делать сортировку больных, открыть отделения неотложной помощи, инфекционные, травматические, магические, то мы в разы увеличим число и качество выздоровевших при тех же затратах. Кроме того, сейчас помощь целителей настолько дорогая, что недоступна большинству наших граждан. А все потому, что у нас целители — лишь маги. Я же уверенна, что врачеванием могут заниматься и простые люди, используя немного другие методы и приемы диагностики, обследования и лечения. Это не только сделает медицину доступной, но и… — я сама не заметила, как увлеклась рассказом и напрочь забыла, кто передо мной и какие у нас…. кхм… "планы на вечер". А ведь я еще никому не открывала своего задума! Я говорила еще долго, пылко, а Габриэль слушал внимательно, не перебивая.
— Замечательная идея, — ответил мужчина кратко, но, кажется, искренне. И замолчал.
Я же будто очнулась ото сна и наконец вспомнила об этих самых "планах на вечер". И снова покраснела до кончика волос.
Божечки-кошечки, до остановки на ночь еще ехать часа два, и все это время мы будем знать, что нас ожидает по прибытии!
Всевидящий, какое же неловкое молчание! Да о чем еще говорить? О погоде!? И куда спрятать глаза?
Смотреть на мужчину я была не в силах, поэтому уткнулась в спасительное окно. Впрочем, скоро стемнело, и окно-предатель стало отражать лишь мою смущенную физиономию.
Габриэль же, казалось, никакой неловкости не чувствовал. Он открыто, с наслаждением наблюдал за моими муками, улыбаясь при этом уголками губ. В его глазах плясали озорные огоньки, так и увлекая за собой — в темный мрак ночи, на погибель. Да уж, чувствую, не одно девичье сердце пропало в этих омутах. Вот только мои мысли сейчас были далеко не о притягательности мужчины, да и не падкая я на мужскую красоту. По крайней мере, ни один из признанных сердцеедов Академии мне даже не нравился.
Наконец карета снова противно застонала и мы остановились возле таверны "Корова для королевы". Сам Ганс — хозяин таверны — выбежал нам навстречу, готовый встречать редких в это время года постояльцев.
Я же, бросив невнятное "Я приду к вам сегодня ночью", выскочила с дилижанса еще до того, как его колеса успели окончательно остановиться, и скрылась в тени елей, с наслаждением вдыхая морозный воздух.
Здесь, возле Драконьих гор, холодало намного раньше и ночью уже случались заморозки. Я с удовольствием подставила раскрасневшееся лицо под освежающий ветер, ничуть не опасаясь обветрить кожу, и встрепенулась, когда к моим плечам дотронулись чьи-то руки, набрасывая шаль, что я впопыхах оставила в дилижансе. Я хотела обернуться, но чужие руки удержали меня, а потом я почувствовала легкое, неуловимое прикосновение к моим волосам и услышала хриплый шепот:
— Не задерживайся надолго. Замерзнешь.
Потом все исчезло — и руки, и касание губ к волосам. Я обернулась, но не увидела никого. Точнее, людей было много: хозяин с сыновьями помогали перенести багаж, конюх занимался лошадьми, возница склонился над рессорами кареты, тихо ругаясь и поминая Урха. И лишь потом я заметила темный силуэт мужчины, удаляющегося в направлении трактира. Габриэль. Конечно, это был он.
Мои щеки снова запылали и я прикоснулась к ним холодными руками.
И как прикажите понимать пожелание Габриэля не задерживаться? Он намекает на… близость нашей близости?
Только вот все же мне казалось, что он просто проявил заботу обо мне, действительно переживая о моем здоровье. И это вдруг добавило нашим отношениям больше интимности, чем это делала перспектива совместной ночи. А еще: откуда он знал, что я намеревалась не потыкать нос в таверну до самого ужина, стесняясь нечаянной встречи с ним и нуждаясь побыть наедине с собой, понять свои чувства, еще раз все взвесить, да и просто посмотреть на ночное небо, прогнав из головы все мысли… Как он это все обо мне узнал?
Я направилась по узкой тропке, что огибала таверну, к небольшому холму, из которого должен был открыться потрясающий вид на деревню, запалив на руке ма-а-аленький шарик света. Маленький не потому, что боялась выдать себя, а оттого, что на большее была не способна. Да уж, у меня и вправду не магический потенциал, а лишь намек на него…
Вернулась в таверну уже после ужина: холм, на который я решила взобраться, оказался не таким уж и близким, каким казался поначалу.
Я замерзла. На подъеме было очень жарко, но во время спуска поднялся ветер и начался снег, так что мне даже пришлось бежать, чтобы не продрогнуть окончательно. Естественно, обстоятельно обдумать свое решения, холодно взвесить все "за" и "против" я не смогла, но это внезапное приключение магическим образом стерло все мои переживания и сомнения. Я окончательно решилась. В конце концов, признаюсь, мысли о близости с Габриэлем здорово будоражили меня, наливая томительной тяжестью низ живота — а такого я не чувствовала даже во время поцелуев с Ричардом.
Я бегом взбежала на второй этаж и вошла в указанную хозяином комнату. Не сдержала вздох разочарования: вместо горячей ванны меня ожидала лишь миска с водой — да и та уже остыла. Для любого первокурсника нагреть ее не составило бы труда, но для меня… Для меня это сейчас оказалось непосильной задачей: весь скудный запас своих жалких силенок я растратила на осветительный шар. Пришлось обмыться холодной водой, в конце ж да концов мне не привыкать.
Покончив с гигиеническими процедурами, я распустила и причесала волосы, надела чистую рубашку и, окутавшись в одеяло, приготовилась ждать, когда все уснут.
Вскоре все звуки смолкли и я, босая, на цыпочках прокралась к двери. Выглянула в коридор — никого. Проклятый Урх, вот вроде бы успокоилась, а сердце снова помчалось галопом!
Габриэль остановился в соседней комнате. Он не спал — внизу из-под двери просачивалась теплая полоска света.
Мне стоило постучать? Наверное да, но я без стука толкнула дверь — и та со скрипом, показавшимся мне оглушающим, медленно отворилась.
