Ройс, — честно ответила я.
Он улыбнулся широкой обезоруживающей улыбкой, показывающей все зубы. Я расслабилась, хотя и точно знала: этот мужчина — оборотень, причем довольно доминантный.
— Я и сам не любитель. Эту машину подарила мне жена, а вторая досталась в наследство от отца.
— Ужасно хорошее наследство.
— Да, но я бы предпочел, чтобы отец все еще был жив.
— Простите, — пробормотала я. Лицо залилось краской. Серьезно, как я могла быть такой дурой? Мне вообще нельзя открывать рот. — Я не хотела…
Его улыбка стала грустнее, но доброта в глазах была очевидна.
— Конечно, милая. Я не ругал тебя, просто делился своим горем, — он открыл дверь и вышел из машины. Я ждала, пока Лиам встанет, но дверь с моей стороны открылась, и наш водитель протянул мне руку. — Знаешь, отец умер десять лет назад, но я все равно скучаю по нему каждый день.
— Я знаю, каково это, — сказала я, пока он помогал мне выбраться из машины. Его рука была размером с мамину любимую сковородку, но я чувствовала себя защищенной, а не скованной от того, что он держал меня.
— Я так и подумал, — сказал он, легонько сжимая ладонью мой локоть. — По твоим глазам заметно.
— Странно, болит-то сердце.
Он снова грустно улыбнулся, отпустил меня и жестом показал идти в сторону двери. Не очень приятно было поворачиваться спиной к оборотню, но этот, похоже, из хороших парней, поэтому я подчинилась.
— Ты нашел себе поэтессу, — сказал он Лиаму, ждавшему у машины.
Лиам вообще не отреагировал на это заявление или то, на что оно намекало.
— Спасибо, что приехали так быстро.
Пожилой мужчина похлопал его по плечу.
— Ты знаешь, я всегда тебе помогу, сынок. Всегда. Что бы ни случилось.
И тогда я поняла, что полностью могу доверять этому мужчине, кем бы он ни был.
Мы зашли в дом через заднюю дверь, что вела на кухню. На этой кухне фигуристая латиноамериканка с легкой сединой в волосах пекла божественно пахнущее печенье.
— Лиам! — взвизгнула она как четырнадцатилетняя девчонка, хотя вполне могла быть матерью такой девчонке.
Лиам обнял женщину, и его лицо засветилось от счастья. Она стиснула его с таким энтузиазмом, какой может проявлять только взрослая женщина, которая визжит.
— Так кого ты привел, Помпончик? — спросила она, отстранившись.
— Это Скаут. Она оборотень.
Думаю, взрослые бы удивились меньше, если бы он назвал меня пришельцем.
— Привет, — сказала я, неловко переминаясь с ноги на ногу.
Я подняла руку, чтобы поздороваться, как принято в приличном обществе, но потом подумала, что так все станет еще более неловко, поэтому так и стояла с вытянутой ладонью. Попытка уменьшить неловкость с треском провалилась.
— Прости Лиаму его манеры, — сказала женщина, придя в себя быстрее всех. — Я пыталась воспитывать мальчиков, но с ним уже ничего не сделаешь, — в ее голосе не было злости, но та же самая усталость, что и у моей мамы, когда она говорила о Джэйсе. — Меня зовут Мириам, дорогая. А это мой муж Хэнк.
Я снова протянула руку, но женщина сжала меня в таких же сокрушающих объятиях, как и Лиама.
— Мы очень-очень рады приютить тебя, Принцессита.
Я посмотрела на Лиама через ее плечо. Я уже догадалась, но даже если бы нет, его абсолютное смущение из-за ее энтузиазма намекнуло бы мне на природу их отношений. Если бы мне пришлось предположить, я бы сказала, что эта семья приютила Лиама после смерти их родителей.
— Какая ты красавица, — сказала Мириам. Я решила, что она либо слепая, либо слишком добрая, потому что я не только была уставшей, бледной и лохматой, но и пахла соответствующе. — Я никогда не видела полярную волчицу, тем более настолько белоснежную. А твои глаза, как будто Бог вырезал два идеальных кусочка льда и вставил тебе в голову, — она похлопала меня по щеке. — Честно, даже красивой тебя назвать не получается. Ты просто сногсшибательна, дорогая.
— Эм… Спасибо? — я пару раз моргнула, пытаясь понять, на месте ли линзы. — Так вы… что, видите мою звериную форму?
— Нет, милая. Я вижу твое истинное лицо.
Истинное лицо? Я как бы с ним ничего и не делала. Ладно, если не считать линз и парика, я находилась в своем истинном обличье.
— Кстати об этом, — продолжила Мириам. — Где мой маленький бесенок? Ты опять заставил его нести все вещи, Лиам?
Многие вещи я никогда не планировала увидеть в этой жизни. Например, победу университетской команды Кентукки в национальном чемпионате, вручение Оскара в руки Пэрис Хилтон или мир во всем мире. До того момента я считала, что Лиам Коул не плачет. Он и о смерти своих родных говорил стойко и твердо. Его слезы были первыми в моем списке невиданных вещей.
— Как давно? — спросил Хэнк, когда Лиам уставился в пол вместо ответа. Мириам вскрикнула, а у меня сердце кровью облилось от этого звука. Когда Лиам поднял голову, одинокая слеза пробежала по его щеке мимо носа и остановилась в уголке губ. Одна слеза причинила мне больше боли, чем все истерики Талли вместе взятые.
— Апрель, — я сама не поняла, что плачу, пока не начала говорить. — Алекс умер в апреле.
— Как? — спросила Мириам. — Они нашли…?
— Несчастный случай. Он упал, — сказал Лиам. — Превращение не помогло ему, там было много обломков, и…
Он не закончил, потому что Хэнк яростно обнял его. Спустя секунду к нему присоединилась и Мириам. Я стояла и смотрела, как люди, любившие Алекса, оплакивают его смерть, и подумала, что он наконец-то получил поминки, которые заслуживал.
Глава 15
Мириам назвала эту комнату гостевой, но я-то знала. Потрепанная копия «Игры Эндера» и старая приставка лежали в верхнем ящике прикроватной тумбочки. На стенах висели фотографии парижских достопримечательностей в рамках, но внутри шкафа прятался постер Холли Берри. И, что самое характерное, в наволочках скрывались подушки с принтом Человека-Паука.
Я ожидала, что той ночью мне приснится Алекс, ведь я окружена его вещами, но я проснулась разочарованной. Я подумывала прятаться в комнате, пока кто-нибудь не вытащит меня силой, но запах блинчиков оказался огромным соблазном. Я обнаружила, что Мириам одна на кухне, покачивает бедрами под песню Си Ло и наливает новую порцию теста на сковородку.
— Тебе с маслом и сиропом, с фруктами или с шоколадной крошкой? — спросила она, не поворачиваясь.
Я забралась на барный стул.
— С шоколадной крошкой, пожалуйста, мэм.
Смех Мириам был таким же теплым, как и она сама.
— Полярная волчица с южными манерами. Ну разве не прекрасно?
Похоже, такой вопрос не требовал ответа, так что я
