ведь, в отличие от них, не обладал бессмертием, как Вентира. Никто не знал, передался ли этот дар Нике, и вполне вероятно, что столь хитрым образом создатели мира пытаются либо приблизить конец, либо проверить, бессмертна ли дочь новоиспечённой Богини тьмы.
– Неужели? Тогда вы можете жениться на мне? – радостно оттолкнувшись руками от парапета, она подскочила и снова выпрямилась во весь рост.
Сглотнув ком в горле, я со страхом в глазах наблюдал за тем, как ступни девушки замерли на самом краю. Всего один шаг отделял её от падения с третьего этажа и от мыслей о том, какой опасности она себя подвергает, я не сразу понял прозвучавшего вопроса. Когда же его смысл дошёл до меня, то я замер, уставившись прямо на милое, ещё совсем детское лицо.
– Нет, не могу, – печально ответил я.
– Жаль, – пожала Ника плечами, развернулась и прыгнула на балкон, скрывшись от меня в своих покоях.
Я не знал, обсуждал ли Велиант с Никой этот вопрос и почему вдруг она сама подняла подобную тему, но та безразличность и спокойствие в тоне, которым было произнесено последнее слово девушки, заставили меня сжать зубы до скрежета. Ощущая, как похолодели кончики пальцев здоровой руки, я не понимал своей реакции, ведь не обдумывал ничего в отношении личной жизни и брака. В первые два года правления я честно пытался завести семью и даже подыскивал подходящую партию, но в результате всё закончилось моим ранением и известием о предстоящем уничтожении мира. А зачем жениться, если всё равно всё вокруг будет уничтожено Богами? Хоть они и дали человечеству время, но я не хотел оставлять после себя тех, кому предстояло сгореть в пламени вместе с миром.
Придав слишком большое значение невинному вопросу ещё не до конца повзрослевшего ребёнка, я решил держаться от Ники подальше, дабы не стать невольным объектом первой влюблённости тринадцатилетней принцессы.
Просто человек
Усталость давала о себе знать, и находиться долго в пути мы не смогли. Привал устроили только отъехав на достаточно безопасное от замка расстояние. Хотя, как можно говорить о безопасности, когда речь идёт о полном уничтожении мира и человеке, способном победить Богов? Меня трясло и ничего не помогало справиться с этим. Ощущая, как дрожат поводья, зажатые в ладонях, я был только рад возможности успокоиться и попытаться прийти в себя. Ночь постепенно подходила к концу, темнота рассеивалась, превращаясь в серость утра, но солнце ещё не успело показаться из-за горизонта, что давало возможность поспать хоть пару часов.
Лёжа на своём спальном месте, подсунув руки под голову, я время от времени бросал взгляд на остальных солдат, уже давно погрузившихся в сон, за исключением часовых. Хоть я и чувствовал усталость, но не мог закрыть глаз и последовать их примеру. Стоило попытаться, и мне тут же виделось лицо Аионы. Там в подвале всё случилось настолько неожиданно и быстро, что мне самому с трудом верилось в реальность происходящего. Тот факт, что супруги больше нет, не укладывался у меня в голове, ведь она бессмертная Богиня, и это ей предстояло пережить мою смерть от старости и дальше наслаждаться жизнью, а не наоборот.
Сейчас, как никогда за последние семнадцать лет, захотелось выпить, причём выпить чего-нибудь крепкого и противного на вкус, чтобы прочистить мозги, забыться и провалиться в небытие. Останавливало только отсутствие любого алкоголя у сопровождающих нас солдат, да и в седле я тогда сидеть буду неважно. Вспоминая те два года своей жизни, которые провёл в почти глубоком запое, с перерывами на несколько часов трезвости ради присутствия на собраниях короля, я поёжился. Нет, нельзя снова скатиться в ту яму отчаяния и безнадёжности. Появление на моём пути Аионы привело именно к тому, что мне удалось оттуда выбраться и вечера наедине с бутылкой и шлюхами остались в далёком прошлом, да и староват я уже.
Дрожь в руках прошла, оно и понятно, ведь сейчас на них навалилась и моя голова, и подобие подушки. На затылке образовалась здоровенная шишка, но мне нравилось лежать на ней и ощущать тянущую и монотонную боль в той области. Она напоминала о том, что всё случившееся было на самом деле, ведь я очень хотел, чтобы это оказалось сном.
Если мой король, по только ему известной причине, решил помочь кому-то уничтожить мир или вообще придумал это сам, во что мне верилось с огромным трудом, то почему он не узнал меня или сделал вид, что не узнал? Почему так настаивал на том, что поступает правильно? Какая-то деталь происходящего ускользала от меня, и я её не понимал, как и не понимал всей картины в целом. Один общеизвестный факт успокаивал – у Риана были зелёные глаза, а значит, разум Бога мог занять его тело только в случае личного согласия короля. Если на самом деле в подвале был вовсе не он, а кто-то вселился в него, то это случилось по доброй воле друга, и он знал, на что идёт. И именно это многое бы объяснило в его поведении, за исключением причин, по котором он позволил Богу вселиться в себя.
На моей памяти Риан всегда и во всём оказывался прав. Первое время я не понимал, как ему это удаётся, но с годами заметил, что он никогда не говорит ничего, в чём не уверен. В таких случаях король задавал уточняющие вопросы, которые помогали принять верное решение и сделать правильные выводы. Эта ситуация казалась каким-то абсурдом. Либо его затворничество и отрешённость так повлияли на Риана, либо кто-то из Богов запудрил ему голову настолько, что смог добиться позволения на вселение в тело. Лёжа среди деревьев на обочине дороги, в окружении простых солдат, я точно никогда не найду правильных ответов. Учитывая же, что теперь я вовсе никто, даже не супруг Богини, то высшие силы не снизойдут до беседы со мной и раскрытия тайн происходящего. Чувствуя свою беспомощность и бессилие, я мысленно выругался и поднялся с одеяла.
Сон всё равно никак не шёл, а ещё и по нужде приспичило, хотя первое может быть тесно связано именно со вторым, и я решил прислушаться к себе. Успокаивающе махнув парню, которого оставили на посту, я углубился подальше в лес и, скрывшись в тени деревьев, поспешил сделать все дела. Меня никак не отпускало какое-то странное чувство, словно всё, что происходило в подвале, было не на самом деле. Казалось,
