ведьма! Самая настоящая! И если ты станешь трепать своим поганым языком, если хоть одна живая душа узнает, что тут произошло – я тебя прокляну! У тебя выпадут все волосы и грудь отвиснет до самых колен. Поняла?!
Она судорожно закивала головой, и я побежала дальше.
Саквояж уже собран. Деньги в нём.
Осталось забежать в свою старую комнату – платья по-прежнему там, в шкафу на вешалках. Все два. Есть во что переодеться. Старенькое, но ещё приличное пальто и пара крепких ботинок там же.
Когда переодевалась, путаясь в рукавах и прислушиваясь к тишине за дверью, старалась не думать о том, что вот на этой самой постели я сейчас могла бы…
Нет. Я не буду жалеть о своём решении. Разве что по ночам. Разве что во снах.
Уверена, сны теперь будут особенно мучительными.
Но лучше так. Я ни за что на свете не буду послушной овечкой на заклании.
Сначала вниз полетел саквояж. К счастью, как я и полагала, мой старый добрый друг выдержал и эту переделку и не сломался. Держа ботинки в руках, я осторожно перевесила ноги через подоконник. Нащупала ветку дерева, что росло совсем рядом. Миссис Льюис который год ругается с хозяином, чтоб его спилить – корни уже повреждают фундамент. Как хорошо, что ему вечно жаба давила вызвать для этого работников с пилами.
Пару раз чуть не сорвалась вниз, но на упрямстве справилась.
Хорошо, что окна гостиной выходят на другую сторону.
Кое-как обулась, подхватила саквояж, который неожиданно оказался слишком тяжёлым, и пошла в сторону глухой изгороди.
Соседские псы все меня знают, я их частенько подкармливала. Будем надеяться, что в темноте не примут за вора и не загрызут. Вот это был бы номер.
Слишком поздно спохватилась, что забыла что-то сделать с волосами. Торопливо скрутила их в узел, но он снова и снова рассыпался. Пришлось махнуть рукой и понадеяться, что в темноте всё равно не видно.
Вот так, то и дело спотыкаясь и петляя как заяц по ночным палисадникам и заснувшим осенним сном пастбищам, я увеличивала всё больше и больше расстояние между собой и инкубом. На коже до сих пор горели его прикосновения. Как несмываемая печать.
Надеюсь, он сумеет меня простить.
Я ведь тоже не могу изменить свою природу.
«В предыдущих параграфах настоящего трактата мы рассматривали в основном сущность энергетического обмена между инкубом и жертвой. Однако наше исследование было бы неполным, если бы мы оставили в стороне такой немаловажный вопрос, как организация власти у инкубов.
Достоверно не известно, как именно организована их система высшего управления – ибо в мире инкубов, как подчеркивалось ранее, никто не бывал, а сами инкубы крайне негативно реагируют на попытки расспросов.
Однако есть у них властный орган, который один вышел из тени и известен очень широко. Во многом благодаря своей мрачной и недоброй славе.
Орден Охотников.
Поговаривают, это единственное, чего боятся инкубы.
Орден был создан самими инкубами для того, чтобы контролировать соблюдение Корилианского договора со своей стороны, а также карать соплеменников за иные преступления, в том числе совершенные на территории других миров (включая, разумеется, наш). Скорее всего, глубинной целью создания Ордена было предотвращение волнений и протестов среди местного населения и тем самым, предотвращение лишения инкубов надёжной кормовой базы.
Точно не известно, какие именно меры наказания применяют Охотники и насколько широки их полномочия. Однако, судя по трепету, который испытывают все без исключения инкубы перед Орденом, эти волкодавы среди волков хорошо знают свою работу. Что, разумеется, большая удача для нас, простых смертных – ибо страшно представить, в какой хаос погрузилась бы наша жизнь, если бы инкубы перестали соблюдать Корилианский договор с такой тщательностью».
Леди Мэри Сазерленд. Отрывок из трактата «Об инкубах».
До Кроуфорда добралась под утро, чуть не околела по дороге.
Можно было найти местечко в каком-нибудь из трактиров, снять комнату и переждать пару дней – просто чтобы подумать, что делать дальше. Благо, деньги были.
Но мне не давала покоя тревога. Не позволяло усидеть на одном месте чувство, которое пускало мурашки по всему телу, заставляло дыбом вставать крохотные волоски на шее у затылка, а кровь кипеть и быстрее бежать в жилах.
Ощущение добычи, которую преследует разъярённый хищник.
Поэтому первым делом я узнала, во сколько и куда отходит первый дилижанс.
Конечный пункт был совершенно не тем местом, куда я думала отправиться… но по зрелом размышлении решила, что там спрятаться будет легче всего.
Прятаться надо на виду. Чем больше народу, тем проще затеряться в толпе.
Поэтому в шесть утра я уже тряслась по ухабистым, едва схваченным первыми морозами дорогам в направлении столицы. Поглядывая сквозь мутные стёкла маленьких окошек на унылые холмистые пейзажи, затушёванные осенними туманами. Стараясь не задумываться о том, что за хмурые и подозрительные личности зажимают меня со всех сторон.
Я крепко-накрепко вцепилась в саквояж, низко надвинула шляпку и за неимением очков нацепила на лицо самое чопорное и неприветливое выражение. И всё равно было немного боязно.
Наверное, самый главный минус женского одиночества. Когда для любого встречного, не обременённого моральными принципами, ты – беззащитная добыча, раз тебя не сопровождает мужчина.
Впрочем, я надеялась, что в случае чего сумею хотя бы привлечь внимание возницы… в конце концов, чего мне бояться, если я смогла вырваться даже из когтей инкуба?
…Воспоминания о Велиаре были вторым самым неприятным моментом долгой дороги, основательно отравляющим мне и без того не самое комфортное путешествие.
Сквозь тряский морок, сквозь блёклый осенний рассвет, сквозь болезненную дремоту после бессонной ночи прорывались эти воспоминания.
Его руки на моей коже. Его ласки на моём теле. Его взгляды и скупые, а оттого почему-то особенно запавшие в душу слова.
Я засыпала – и просыпалась снова, как только казалось, что его губы коснулись краешка уха и шепнули едва неразличимо: «Мышка… моя…»
Я засыпала – и просыпалась снова от ощущения его пальцев, невесомо касающихся моей шеи.
Я убеждала себя, что всё сделала правильно. Просто стала опять одинокой на одну ночь раньше, чем должна была. Останься я с ним на эту одну-единственную ночь, и тогда у меня сейчас было бы намного – намного больше этих отравленных воспоминаний.
Не уверена, что меня не разорвало бы от боли.
Учитывая, что уже сейчас я была к этому близка.
- Простите, но я не могу вас взять на работу без рекомендаций.
Ещё одна дверь захлопнулась за моей
