– Физические наказания запрещены Конституцией, – автоматически оттарабанила я.
– Вот. Я как раз об этом, – устало ответил каперанг. – Иди за переговорником. Да, Афонасьева – не тронь. У него жена недавно погибла, тоже была… суперагент.
А ведь он прав… В том смысле, что я… палюсь сама, забывая о том, что некоторые вещи Маша Петрова просто не может знать в силу возраста и жизненного опыта.
И за мужа переживает искренне, и, похоже, с первой оценкой я ошиблась. Может, и не секретчик.
– Спасибо, – сказала я и вышла из кабинета.
Парень – тот самый, имя которого все забывала узнать – выдал мне браслет-коммуникатор и проводил до каюты. Там было пусто и чисто. Спать не хотелось, рука не беспокоила, и я наобум открыла последний просмотренный файл. Дневник Аркадия Серова. И увидела в нем новую запись: «Не успокоишься, Сетмауэр – следующий».
Ну, вот ты и попался, мой аграрный академический гений. Это в биологии я – ноль без палочки, а в технологиях вполне соображаю. И уж отследить, откуда отправлено сообщение, смогу на раз-два. Задача еще больше упрощается тем, что после девяти все были в своих каютах, а дневник Серова я закрыла как раз перед прыжком.
Ну, что тут у нас? Посмотрим… Сказать по правде, я почти не удивилась. Лена или Таня, на каюту как раз один считывающий порт. Отправлено в момент, когда я была в медотсеке. Мне нужны записи журнала бортового ИИ! И, ей-ё, я уверена, что он смог подключиться к системе, а значит, не обязан был физически следить за мной!
Я пообещала себе, что сдам мерзавца на психокоррекцию – чего бы мне это не стоило! Будь он хоть сто раз гением, с ущербной психикой ожидать от него можно чего угодно. Но в этот момент пришел вызов от Юджина. Тот, явно удивленный, сообщил, что Серов пришел в себя. По дороге в медотсек я вызвала мужа и попросила проверить наличие несанкционированного доступа в систему. Тот замысловато выругался, но обещал выделить техника.
Нет, голос у Андрея, пожалуй, неплох. Конечно, он не певец, не композитор, и даже не гений, но мне нравится.
Серов сидел на койке с совершенно потерянным лицом. Увидев меня, вскинулся:
– Маш, скажи ему – я не мог тебя ударить!
– Я знаю, Аркаш. Ты был под препаратами, – ответила я.
И, повернувшись к Юджину, выразительно округлила брови. Тот развел руками и покачал головой.
– Маш, что ты несешь? – быстро восстановил прежнюю манеру общения Серов.
– Запись показать? – вмешался Юджин.
– Не надо, – мягко возразила я. – Так ты совсем ничего не помнишь?
– Нет, – растерялся одноклассничек. – Да что случилось-то?
Непомерные амбиции и преступные наклонности у одного хорошо тебе знакомого человека, вот что случилось. Возможно, ты даже считаешь его другом.
Но ничего такого вслух я не сказала. Наоборот. Вдохновенно соврала, что нашла его в коннекторе – возле моей каюты, но уже без сознания. Юджин только головой покачал.
– Понимаешь, все это очень странно, – продолжала вещать я, – может быть, ты помнишь что-то до прыжка? Кто-то заходил к вам с Мишей? Может, вы заходили к Паше?
– К Пашке? Нет, – он скривился. – Там же этот твой… Дегри.
– А к кому?
– К Кириллу.
Так, уже теплее.
– И кто был у Кирилла?
– Были… Солнце и Ингвар… Кажется…
Солнце с Киром спорили весь ужин, возможно, потом они занимались тем же и дальше, неудивительно, что в каюте Кира.
– А Комаровски ты после ужина не видел?
– Нет.
– Уверен?
– Уверен, Маш. Я видел его перед ужином.
– Он тебе ничего не давал съесть или выпить?
– Маш, ты в себе? С какой стати?!
– Хорошо, Аркаш, отдыхай. Доброй тебе ночи.
– Маш, – сказал он мне в спину, – прости. Я тогда… днем… едва не…
– Ничего, Аркаш, я не обиделась, – ответила я, обернувшись. – Спи.
Юджин вышел со мной в коннектор и спросил:
– Что это было? Ты ангелом на полставки не подрабатываешь?
– Нет, – сказала я. – Просто я точно знаю, что мальчишка был под каким-то воздействием. Что с сенсетиками и химией?
– Диагностик дал отрицательный результат, – покачал головой Юджин.
– А у вас нет анализатора чужеродных примесей?
– У нас не криминальная лаборатория, – ответил он. – Иди уже спать!
Как же, спать! Связалась напрямую с Кейстом, потребовала разблокировать каюту Двинятина. Начальник экспедиции был доступен, на вызов ответил, к медотсеку явился сам.
– Что с Серовым? – первым делом спросил он.
– Пришел в себя, ничего не помнит, я сказала, что нашла его без сознания в коннекторе возле моей каюты.
– Но… Зачем? Мария… Вы…
Да, я Мария. А зачем?
– Вы же хотите, чтобы экспедиция прошла успешно? Для этого Серов должен в ней участвовать, я права?
– Они все… должны.
– Вот поэтому я и не хочу, чтобы Аркаша вспомнил о своем поведении – вернее, не своем поведении.
– Вы все еще думаете, что он был под химией?
– Я не знаю, под чем он был. Диагностик определяет лишь стандартный набор сенсетиков и препаратов. У вас есть хоть какой-нибудь анализатор вредных примесей? Среди оборудования экспедиции? – дополнила в ответ на его удивленный взгляд.
Оказалось, есть. Полевой. И я бы отправилась ругаться к Кейсту, а потом срывать пломбы с опечатанного багажа, если бы не додумалась спросить – чей?
– Простите, а зачем ксеноботанику анализатор вредных примесей? – уточню на всякий случай, вдруг, и правда для работы?
– Понятия не имею, – отмахнулся Двинятин. – Оборудование каждый студент выбирал сам.
Чудно. Впрочем, он, конечно, даст с десяток разных обоснований наличия в грузе экспедиции анализатора. Я и сама могу придумать, если напрягусь. Например, для выявления опасной для человека флоры Рая.
– На Мьенге нет опасной для человека флоры, – возмутился Двинятин.
– Илья Петрович, нам с вами надо поговорить в месте, защищенном от прослушки.
Я с тоской вспомнила свою любимую глушилку – самодельную, которую ни разу не удалось засечь даже аппаратам родного Управления… Здесь… все фиксировал бортовой ИИ. Значит, придется опять идти к Кейсту.
– Случилось что-то еще? – обреченно спросил Двинятин.
Я неопределенно пожала плечами. На мой взгляд, все случилось еще… лет шесть, может, семь назад. Впрочем, знать об этом точно могла только Маша, а я – лишь предполагать по ряду косвенных признаков.
И тут пришел вызов от мужа – техник нашел несколько(!) точек слива из системы!
– Подключались очень грамотно, под протоколом резервирования файлов, – сказал он.
Талантливый человек талантлив во всем. А таланты нашего супергения я не признать не могла. Даже сейчас у меня не было ни одного фактического доказательства, и, будь мы на Земле, я бы и предъявить ему ничего не смогла. Путь был один: взять с поличным. А для этого…
