— Мистер Карельский, миссис… — кивнул высокий мужчина с хищным лицом. — Казалось, он мог просканировать без аппаратуры — одним взглядом. — Прошу…
-44-
Лифт тронулся вверх.
— Аня… — Мир открыл в руках еще одну коробочку и достал серьги, а я так нервничала, что не сразу поняла, что происходит. — Ты не представляешь, как на меня смотрели, когда я просил переделать застежку под клипсы… — Он подтянул меня ближе и, не дав рассмотреть, принялся надевать украшение.
Да, я не носила серьги. Нам вообще нельзя было протыкать себя насквозь в любых местах. Серьги, пирсинг — все могло привести к потере энергии.
Закончив, он притянул меня к себе:
— Не нервничай, все это — просто формальность. Ты — моя женщина, я тебя выбрал — это главное. Просто помни об этом.
Но меня не отпускало… Было в его голосе что-то, что лишь будоражило сильней, пугало и било током нервы… Мои глаза вдруг расширились от догадки: перекресток.
Место и время, где жизнь кардинально меняется. Я не чувствовала подобного даже с появлением Мира в моей жизни. Он вошел в нее так, как нож входит в масло — с конкретной целью. Такие вещи не зависят от нас самих, выбора нам не предоставляют.
А вот когда ты приближаешься к «перекрестку» — все совсем не так. Мне возвращали право выбора, предоставляли вожжи моей собственной жизни, и теперь Мирослав всего лишь был рядом. Но решать предстояло мне.
И с такой убежденностью я шагнула из лифта в большой холл, выстланный черным мрамором. Высокие потолки, уходящие в тень, нагнетали еще больше драмы, задернутые портьеры в тени тоже казались черными, и даже свет от огромных люстр, словно висящих в воздухе, едва разгонял тьму.
Мир сжал мою руку сильнее и, уверенно выбрав направление в полумраке, повел к еле различимому коридору. Может, зверям так спокойнее — чувствовать себя как в пещере даже посреди мегаполиса?
— Мирослав, — раздалось вдруг откуда-то сбоку, и к нам навстречу вышел мужчина в костюме. — Приветствую. Пройдемте…
Мир кивнул. Мне же происходящее не нравилось с каждой минутой все больше. Воздух звенел напряжением и мрачным предчувствием. Мы вышли в большой пустынный зал, напомнивший мне склеп и, пройдя его насквозь, остановились. Встречающий бросил на меня тяжелый взгляд:
— Та самая.
— Да, — Мир притянул меня к себе за талию.
— Она прекрасна, — позволил себе легкую улыбку мужчина и подал мне руку. — Карл Диккенс. К вашим услугам.
— Аня, — робко приняла его руку, и Карл вдруг легко потянул меня на себя, но я рванулась от него и прижалась к Миру.
Он обхватил меня внезапно так крепко, что захотелось остаться в его руках навсегда. Хоть бы и здесь, в этот страшный момент, но только пусть он будет рядом со мной.
— Аня, — зашептал Мирослав на ухо, — иди, все будет хорошо… Я буду ждать здесь. Тебе ничего не грозит, поверь… Поверь мне, — он тяжело дышал, вжимая меня в себя, и я впервые ощутила тоску его зверя, рванувшегося ко мне. Моя рысь ответила нервной дрожью, заставляя дрожать меня саму. — Иди.
Я обернулась к Карлу, отметив, что тот с интересом и еле заметной улыбкой смотрел на нас, и мы направились дальше одни. Темнота сгущалась, давила, шептала что-то неразборчивое, но лишь мне. Это место было настоящим домом-логовом, которое создали Правящие. Оно, по сути, являлось чуть ли не такой же параллелью реальности, что и наш институт, только созданный энергетической обособленностью, а не магией. И эта реальность затягивала, как черная дыра.
Но вскоре мрак перед глазами поредел, и мы оказались в обычном офисном помещении, оформленном в винтажном стиле: массивный стол притягивал взгляд первым, вычурные старинные шкафы замыкали пространство, а камин наполнял комнату обманчивым теплом. Не слышно было ни треска сучков, ни запаха дыма…
— Добрый вечер, — раздался вдруг мелодичный голос откуда-то из темноты, и я только сейчас заметила у окна женскую фигуру. — Проходите…
— Анна Карельская, мэм, — представил меня Карл.
— Спасибо, можете идти.
Ее голос напоминал закаленный в боях клинок, с зазубринами и своим собственным характером. Его не использовали понапрасну, но если правящая им вооружалась — то доставалось наверняка крепко.
Женщина вышла к свету камина и мягко улыбнулась:
— Проходите. Пить что-нибудь будете? Курить?
Красивая… На вид сложно было понять, сколько ей лет. Притягательное, обманчиво мягкое лицо, светлые волосы до плеч, завитые легкомысленными волнами, и колючий проникающий в душу взгляд.
— Нет, — сделала я пару шагов, обозначая себя скорее школьницей на ковре у директора, чем равной собеседницей. Маневр пришелся правящей по нраву.
— Кира Варди, — представилась… львица? Женщина улыбнулась, обходя меня и беззастенчиво рассматривая. — Миру повезло… — наконец, задумчиво произнесла она, похлопывая пальчиками по губам. — Аня… но он вас привязал силой, не оставив выбора.
Почему же, выбор был. Смерть.
Сердце споткнулось в груди. Я опустила взгляд, не спеша подавать голос.
— …Я могу вернуть вас к прежней жизни, — львица обошла меня по кругу и встала чуть ближе к камину, протянув в сторону пламени изящную руку. — Одно ваше слово — и он вас больше не увидит, а вы забудете все, как… сон, — она кокетливо склонила голову набок, мягко улыбаясь.
Сомневаться в ее словах не приходилось, я это точно знала.
— Нет, — отрицательно качнула головой я.
— Почему? — вскинула она изящную бровь. — Стокгольмский синдром на вас подействовал?
— Я — психик, я не подвержена стокгольмскому синдрому, — возразила холодно. — И еще мне непонятно: вы пригласили нас сюда, чтобы предлагать мне вернуться домой в Питер? Я думала, вам нужен Мир…
— Нам нужен честный правящий с сильной истинной парой, Аня, — я уже слышала скрежет ножен, пожалуй, даже несколько искр сверкнули.
— И в чем же он не честный? — и ухом не повела я. — Вам нужна была его истинная? Я перед вами. Думаете, просто так я скачу каждую ночь рысью по заснеженному лесу в компании его барса? Мне почему-то кажется, что не каждый оборотень так может… По крайней мере, мне так объясняли…
Львица кривила губы в усмешке, слушая мой бред.
— …Мир верит, что я его истинная. Именно поэтому я здесь.
— А вы? — поймала она меня на слове. — Верите?
Повисла тишина, в которой я расслышала робкий вздох пламени в камине.
— Нет, — прикрыла на секунду глаза. — Но его веры, кажется, хватает на двоих.
— Действительно… — кивнула она, усмехаясь. Затем оперлась о спинку кресла, скрестив руки на груди и задумчиво продолжила: — Вы многого не знаете — это понятно, но, Аня… Такую связь, как у вас, не каждому зверю суждено обрести.
Наши взгляды встретились.
— А разве не проблема, что я не оборотень? — то, что еще недавно она предлагала мне признать себя подделкой, я решила не подчеркивать. Очевидно, меня просто проверяли.
— Мужчина либо зверь, либо нет, — оскалилась львица, — никаких промежуточных вариантов. Ваш мужчина — настоящий породистый зверь. Именно поэтому он приглашен в наш совет… И вы тоже. Пройдемте, Аня…
Я как во сне скользнула за ней в тень коридора. Мы вернулись в главный зал, но, едва я сделала несколько шагов вперед, у меня задрожали ноги: посредине лицом к нам на коленях стоял Мирослав. Ворот его рубашки был ослаблен, а на шее лежала рука стоящего рядом Карла, и когти мужчины красноречиво обозначали своей целью яремную вену моего зверя. Мир поднял на меня взгляд, еле заметно щурясь, но ни одна эмоция не скользнула по его лицу. Дыхание было спокойным, а чувства надежно и умело скрыты.
Где-то на задворках сознания проскользнула мысль, что удержать такого зверя внутри под силу не каждому. Но все это хотелось послать к чертям — суть происходящего медленно открывала мне все свои пугающие грани: Мира бы убили, если бы я дала маху…
-45-
Только… разве я не дала? Или…
