— Говоришь, отец такое не умеет, но и ты не очень преуспела, — пошёл Морис на хитрость. — Удерживала связь совсем недолго. А смогла бы повторить, увеличив время?
Уйгу его уловку раскусила.
— Смогла бы. Но повторять не буду, пока ты мне не пообещаешь помощь. Сними с меня заклятие, которое наложил отец, и я ещё раз запущу волчок. А хочешь, даже научу устанавливать связь с лавкой. Ты сможешь сам в любое время это делать.
Соблазн был велик. Но Моррис не мог пообещать Уйгу того, что она просит. Н'наму не просто так наложил на неё заклятие, мешающее ей удаляться от лагеря. Она мечтает сбежать и пропустить ритуал, чтобы её дамарийская сущность проявила себя. Она хочет ощутить свою природу. Но Уйгу не представляет, насколько это опасно. Моррис не будет ей подыгрывать. Подобные игры закончатся очень плохо, и в первую очередь для неё самой.
— Нет, Уйгу, заклятия снимать не буду. Поверь, отец наложил его на тебя для твоего же блага.
— Отец не может знать, что лучше для меня, — с горячностью упрямого подростка заявила она. — Я полукровка. Никто не понимает, каково мне!
— Все подростки, не важно — дамарийцы, уроженцы графства или полукровки, считают, что их не понимают, что целый свет против них. Но это не так. Пройдёт время, и ты убедишься.
— Ты говоришь, как мой отец, — фыркнула Уйгу.
Она насупилась и замолчала. Но хватило её ненадолго. Недовольно поёрзав на топчане, она достала из кармана волчок и снова начала его раскручивать. Однако скорость была недостаточна, чтобы картинка открылась — Уйгу просто дразнила и провоцировала Морриса.
Конечно, он бы многое отдал, чтобы иметь возможность ещё несколько мгновений понаблюдать за Вивьен, но, тем не менее, идти на поводу Уйгу в её желании навредить себе не собирался. В конце концов, что ему та картинка, когда он может придумать способ увидеть Вивьен такой же полуобнажённой вживую. Моррису даже пришло с ходу несколько идей, правда, одна другой сомнительней, но он над ними поработает.
Ритуальный огонь начал отпускать дамарийцев одного за другим. Они располагались у шатров на низких топчанах, чтобы прийти в себя. Над лагерем сонным облаком витала тишина.
Моррис любил сливаться с этой тишиной, но в этот раз не получалось. Мысли о Вивьен будоражили воображение. Они были не совсем невинными, но он считал, что имеет на них право — она ведь почти его жена. С этими мыслями Моррис провёл несколько часов, пока к опустошённому ритуалом телу не начали возвращаться силы.
Густая ночь опустилась на лагерь дамарийцев, логично было бы остаться здесь до утра, но что-то побуждало Морриса отправиться в обратный путь, не дожидаясь рассвета.
Он попрощался с Н'наму и с приятелями-дамарийцами и, оседлав коня, направил его знакомыми тропами вниз по склону в долину.
Сегодняшним вечером Яна решила, как обычно сделать несколько записей в свой блокнот, но это были не наброски к будущему роману, а список неотложных дел.
В списке оказалось три пункта. Во-первых, необходимо было разобраться с письмом из столицы — выяснить, от кого оно, и придумать, как отреагировать. Во-вторых, перед Яной стояла глобальная задача наведения порядка в лавке. И хоть Бонифас добровольно взял эту проблему на себя и неплохо справлялся, но для Яны чистота была не самоцелью. Она надеялась, что во время разбора завалов отыщется обсидиановый артефакт. Пока Бонифасу ничего похожего не попалось, а значит, нужно заняться поисками целенаправленно.
Третьим пунктом в списке насущных дел значилось изготовление артефакта для Жанетт. И хоть Яна пока не знала, с какого бока лучше к этой задаче подступить, но считала её первоочередной.
Для того, чтобы вызвать в себе артефакторское вдохновение, она решила немного почитать записи Жюля. Как всегда продолжила с того места, на котором остановилась. А остановилась она на том, что Жюль отправился к сестре поздравить с новорожденной и подарил малышке и маме парные артефакты.
Жюль стал частым гостем у сестры. Ему нравилось нянчиться с племянницей. Вивьен тоже тянулась к нему. Молодая семья владела плантациями горького кофейного ореха, с этого и жила. Работы было много. Жюль с удовольствием брал девочку к себе, когда родители были особенно заняты. Но находилось у них время и на отдых. Однажды родители Вивьен вместе с дочерью проводили выходной день на берегу реки…
С этого места почерк Жюля, который особой аккуратностью не отличался, сделался особенно неровным. Будто ему тяжело было описывать то, что произошло. Да оно и не удивительно. Во время того пикника Вивьен потерялась.
Родители сами не могли объяснить, как так получилось, что не досмотрели за дочкой. Им казалось, она постоянно была в поле их зрения. Но в какой-то момент оба одновременно спохватились, что девочка исчезла. Они обыскали место вокруг, но нашли только оброненную Вивьен игрушку — соломенную куклу. Кукла лежала на земле довольно далеко от места пикника — в лесу, на склоне холма.
Родители позвали на помощь соседей. Несколько десятков человек принялись прочёсывать лес, но усилия не дали результатов.
Девочку искали третий день. Был прочёсан холм, на котором она потерялась. Потом все соседние. Лес в тех местах густой, непроходимый, ведь сразу за ним начинаются земли дамарийцев. Никто не говорил этого вслух, но каждый думал, что девочка у них. Кто-то молился, пусть так, главное, чтобы осталась жива. А кто-то напротив считал, что оказаться у дамарийцев хуже смерти.
Яна уже однажды читала эти строчки. Когда книга с записями дядюшки впервые оказалась у неё в руках, она открыла её случайно именно на этой странице. Тогда она не знала, что потерявшаяся девочка — это сама Яна. Или то уже была Вивьен? Когда их с двойником поменяли: до случая в лесу или после? А может, как раз там, в лесу, и произошёл обмен?
Воспоминания смутными обрывками начали всплывать в голове…
…Вокруг Яны незнакомые люди.
…Их лица ужасны. Они похожи на зверей.
…Она видит огромное высокое пламя.
…Её ведут к огню. Что они хотят сделать?..
Глава 31. Кое-что нашёл
Глава 31. Кое-что нашёл
Весь вечер Яна провела в комнате, которая когда-то служила дядюшке мастерской. Бонифас здесь ещё не прибирался, поэтому Яна сама занялась наведением порядка. К счастью, работы было немного. Мастерская порадовала отсутствием кавардака. Яна протёрла пыль со шкафов и тумб и рассортировала бессистемно валявшийся на рабочем столе инструмент. На этом уборка закончилась.
Любопытно, что в мастерской не было окна. Комната освещалась исключительно масляными лампами — благо, Яна уже научилась ими пользоваться.
Она устроилась за столом и положила перед собой два предмета, которые с её точки зрения могли стать заготовками для артефакта: камень, когда-то позаимствованный у торговца баранками, и волчок, который передала Яне Жанетт.
Среди рабочих инструментов Жюля имелась огромная лупа. Кстати, это чуть ли не единственный инструмент, которым Яна знала, как пользоваться. С её помощью принялась изучать вещички. Смотрела и смотрела, но никаких конкретных мыслей в голову не приходило. Честно говоря, чувствовала себя мартышкой из басни про очки. Там обезьянка, не знающая, как работает оптика, что только с очками не делала: и лизала, и нюхала, и к хвосту привязывала, а толку — ноль. Вот и Яна понятия не имела, что ей с этим камнем и волчком делать.
Стук в дверь на время спас от напряжённых мыслей.
— Прелесть моя, не помешал? — в мастерской материализовался Этьен с подносом. — Твой чопорный дворецкий, — кузен состроил невозмутимую физиономию, пародируя Бонифаса, — отправил меня принести тебе чай.
Чай был очень кстати. У Яны уже давно в горле пересохло. Вот только удивительно, что Бонифас доверил такое ответственное, с его точки зрения, дело Этьену. Либо он сильно занят, либо сильно устал.
Кузен поставил перед Яной чашку и сел за стол напротив неё. Себя тоже чаем не обделил.
