— Прокладывайте между кристаллами свитки, чтобы не терлись друг о друга. Надо избегать механических повреждений сознания, — объясняет он нам на ходу. Вид у парня слегка ошалевший. Хорошо, что командует Баба… нет, уже «просто Шу»:
— Закончил? — она забирает у Дока инструкцию. — Хорошо. Ложись первым в маго-машину, освободим тело Грана. Кир, показывай, как управлять этой техникой, твое сознание мне придется кристаллизовать самостоятельно.
Лицо парня вытягивается: и действительно, под конец останется только Шу. Надо срочно ее обучать.
Эя прижимается к Доку, обхватывая дядюшкино тело руками:
— Док, это страшно — превращаться в кристалл? Кристалл что-нибудь чувствует?
Тот треплет нас по голове:
— Нет, малышка. Сознание замыкается в воспоминаниях. Я знаю лишь одну попаданку, которая умудряется сохранять связь с внешним миром. — Трандерскунция тихонько касается его лба тонким лучиком, словно поглаживая.
Кир подтверждает:
— А с помощью маго-машины воспоминания можно направлять, выбирая среди них нужные. Чтобы пользоваться чужой магией, мы так и делали: находили в память попаданца момент, когда его сила проявлялась ярче всего, и зацикливали на нем сознание при помещении в артефакт. Потом оставалось лишь стимулировать активность кристалла включением, и скопившаяся энергия бесконечно повторяющегося воспоминания выплескивалась в наш мир.
— Жестоко, — вздыхаю я.
— Да, теперь понимаю. Простите, что не задумался раньше.
Док решает рассеять сгустившуюся мрачность:
— Все не так плохо. В артефакты нас не закуют, так что выбирайте себе приятные воспоминания, когда будете уходить. — Он подмигнул: — Эя, крошка, я собираюсь думать о тебе, так что не надо реветь. Не хочу бесконечно смотреть, как ты хлюпаешь носом.
Эя смеется. И вот дежавю: тело Грана скрывается в маго-машине. Док кивает нам на прощание и закрывает глаза.
Маго-машина урчит, наполняясь.
— Смотреть некогда, — Шу тихонько толкает нас в бок. И мы с Эей бежим подбирать ларец, чтобы упаковать Трандерскунцию. Три килограмма, ей требуется собственный «люкс». Так же, отдельно от прочих, мы укладываем и дядюшку. Неприметная с виду шкатулка изнутри выложена темным бархатом, желтоватый кристалл зловеще поблескивает, отражая гранями свет...
— Девочки, давайте меняться одеждой, — отвлекает нас Шу. — Мне понадобятся мои магические плетения.
Эя морщит наш нос: до чего же не нравится ей розовый сарафанчик от Трандерскунции!
— Скорее, — торопит бывшая паучиха.
Укрывшись от Кира в кладовке, мы переодеваемся. Кружева здорово смотрятся на новой фигуре Шу. Ну, а розовый сарафанчик пусть сгорит синим пламенем на нашем трупе.
Маго-машина завершает сеанс. Эя греет в ладошке кристалл с сознанием Дока. Мы сворачиваем из свитка красивый конвертик и подписываем: Элиас Док. И укладываем в сундуке рядом с конвертиком Зура.
Обездвиженное магией тело профессора размещается на полу. Тут ему и ждать общей кремации.
— Артефакты! — кричит взъерошенный Кир. — Шу, они тебе пригодятся!
Он кидается сметать с полок дорогие сердцу изделия, но Шу останавливает:
— Нельзя забирать все, будет выглядеть подозрительно.
Артефактор скрипит зубами, но понимает, что диверсантка права.
Мужская жилетка поверх кружевного платья смотрится нелепо. Шу вооружается скальпелем, вырезает кусок такни с карманом по центру и привязывает его к юбке, укрывая оборкой. Кир учит ее призывать из дупла предметы и масштабировать вход в портал:
— Слишком сильно его не расширишь, маго-машину, к примеру, взять с собой не получится. А вот Шляпп пройдет без проблем. С ним ты сможешь потом пересадить сознания в тела.
Шу кивает, аккуратно укладывает в карман упакованные нами кристаллы. Сундучок, ларец, бархатная шкатулка… Еще один ларчик пока что пуст, в нем три отделения: для меня, Эи и Кира.
— По артефактам. Невидимость?
— Уже в кармане, — рапортует Кир.
— Что-нибудь из стихии огня для мгновенного разжигания пожара?
— Держи, — он выуживает с полки необходимое.
— Золото! — напоминаю я. — Нужно сбегать к тайнику Грана.
— Обязательно, — соглашается Шу.
Кир выглядывает в коридор и машет рукой: дорога свободна. Мы бессовестно грабим Избранного, сгребая в дупло золотые брусочки и стопки банкнот. Кир находит три артефакта со встроенными кристаллами попаданцев, которые Гран не сдал императору:
— Освободим вас, — клянется парень. Такой решительный и отважный. Не удержавшись, быстро касаюсь губами его щеки. Глаза Кира распахиваются, он удерживает меня за плечи…
— Время, — напоминает нам Шу.
И мы мчимся обратно, в лабораторию.
Я не хочу прощаться… Мне страшно! Вдруг мы прощаемся навсегда?
Кир помогает забраться в маго-машину. Наклоняется ближе… и я вижу, как дергается его ухо.
— Слушаю, — хрипло говорит Кир и включает «громкую связь».
— Господин ассистент, извините за беспокойство, — раздается голос управляющего имением. — Тут явилось подразделение доблестных воинов во главе с господином генералом Кондю. Просят незамедлительно пригласить господина профессора.
«Не успели!» — ахает в голове Эя.
Не успели. Не успели. Мысль забилась в висках, голова начинает болеть.
— Пригласите господина генерала в золотую гостиную, предложите лучшего вина, — распоряжается Кир с неожиданным хладнокровием. — Накормите почтенных воинов со всем радушием, нам предстоит долгий путь к столице. Господин Избранный спешит завершить алхимический процесс так, чтобы не нанести непоправимого ущерба заказу Императора. Принесите генералу Кондю его искренние сожаления за небольшую задержку, мы спустимся через двадцать минут.
Завершив сеанс связи, Кир улыбается:
— Я выиграл время. У нас все получится.
Я порываюсь вскочить:
— А если генерал не послушает и захочет подняться в лабораторию? Бежим сейчас, в этих телах!
— Генерал не посмеет испортить заказ Императора. Не волнуйся.
— Кир, я тебя не оставлю!
— Люблю тебя, — выдыхает Кир.
Крышка маго-машины захлопнулась.
Глава 30. Кристалл
— Ты сегодня такой рассеянный.
— Извини. — Игорь откладывает в сторону скрипку. — Ты права, не могу ни о чем думать. — На его лицо наползает шальная улыбка: — Дианка, ты не представляешь. У нас будет ребенок!
Он хватает меня в охапку и кружит по аудитории. Шарахает боком об угол стола, не замечает, как морщусь от боли…
— Пусти, сумасшедший! — грохот опрокинутого стула почему-то приводит его в восторг, Игорь хохочет. А у меня наливается новый синяк, на голени.
— Ты слышишь, ребенок! Маринка сказала сегодня утром.
— Поздравляю. Так рада за вас! — я потираю синяк, стараясь не злиться: это мой друг, и он счастлив. Я должна радоваться! Я должна…
«У нас будет ребенок». Все отдала бы за то, чтобы сказать ему эту фразу. Но ребенок будет не «у нас», а у них. С Маринкой, женой. Все правильно. И я улыбаюсь, и слушаю Игоря, и честно ему говорю, что он станет самым лучшим отцом… Я его утешаю, когда ошалелый восторг вдруг сменяется паникой, и он начинает метаться по аудитории, повторяя, как заведенный: «Господи, у нас будет ребенок…» — и вдруг вопит в небеса — то есть, в потолок из гипсокартона: «Ну, почему сейчас?!»
Я глажу его по плечу и закрываю футляр со скрипкой, чтобы случайно не повредил инструмент. И мы, сидя рядом, находим в его телефоне фотки младенцев. Карапузы с толстыми щечками и взглядом, от которого не уйдешь — нацеленным прямиком в сердце. Игорь умиляется и начинает пускать пузыри: «У меня будет сын… Или дочка? Дин, ты как думаешь?»
И дочка, и сын… Дай вам, Господи, полную горницу. Тебе и Маринке. А мне думать об этом нельзя.
Руки сжимают руль. Я лечу по шоссе. Рада, я за них очень рада… Слезы застилают глаза. Зло смаргиваю, чтобы видеть дорогу.
Почему я не способна просто радоваться чужому счастью? Игорь его заслуживает! И Маринка. Они — чудесная пара, и теперь станут родителями. А я — гадкий, завистливый человек. Нет, нельзя себе позволять такие эмоции. Игорь будет носить на руках своего малыша и рассказывать мне, как тот растет, тыча в нос фотографии в телефоне. Как он спал, что он ел, не болел ли животик… Как сказал ему первый раз «папа». А я буду охать и умиляться — и радоваться, черт побери!
