— Спасибо, — сухо поблагодарила я, чувствуя, что выдержка вот-вот подведет. — А теперь расскажи, что, ради тринадцати, вообще происходит?!
Мать присела напротив и нахмурилась. Шли минуты, а она все молчала. Я уже почти потеряла терпение, как вдруг она подняла на меня глаза.
— Все началось с одного артефакта. Очень мощного артефакта, который был случайно изобретен главой Майоронтом почти сорок лет назад. Чтобы никто не заподозрил его в запрещенных исследованиях, он работал с черным шаром в темнице под цитаделью регента. Надзирателем в те времена был отец твоего друга, Крейен, и он позволил главе тайно работать с артефактом в одной из камер. Но с годами стало видно, что шар сводит Майоронта с ума — однажды он даже едва не выпустил всех заключенных, и тогда…
— Не понимаю, как это связано с тем, что я вижу здесь, — нахмурившись, оборвала я. — Тем более, раз это было так давно. Или это — причина того, почему ты изменила род деятельности?
Мне казалось, я достаточно ядовито произнесла последние два слова. Но намек не удался — мать лишь покачала головой.
— Алхимиком я была всегда. И с отцом Сомдейта тоже очень хорошо ладила, — она улыбнулась уголком губ, словно вспомнила нечто приятное. — Однажды он позвал меня в свое поместье, чтобы показать черный шар, который украл у главы Майоронта ради его же блага. — Глаза ее сузились. — Ты не представляешь, как я была поражена! Крейен сказал, что хочет сохранить шар у себя, чтобы тот больше не принес никому неприятностей.
— И почему он считал, что этот загадочный шар не сведет его с ума так же, как Майоронта? — подумав, я добавила: — Кстати, глава не выглядит таким уж безумцем.
Мать с досадой скривилась.
— Это только кажется так. За последние несколько десятков лет глава очень изменился. И внешне тоже. Но суть не в этом, — повысила она вдруг голос, — а в том, что однажды шар нашел четырехлетний малыш, которому не спалось в кроватке. Сомдейт.
Я округлила глаза.
— Но… С ним ведь все хорошо.
— Магия черного артефакта до сих пор внутри него, и одним богам известно, чем это может обернуться для него и всех его близких, — ответила мать, глядя в сторону. — После того случая… после того, как мы нашли его еле живого в подвале поместья… я вызвалась забрать черный шар и сохранить его ото всех. В подземельях под своей лабораторией. Напоив зельями беспамятства почти всех, кто когда-либо знал меня, как алхимика, уничтожив все документы. Построив над лабораторией бордель, чтобы никто не удивлялся слышащимся голосам из-под земли и дрожанию пола.
С каждой новой фразой, что говорила мать, я словно проваливалась все ниже — прямо под землистый пол, и глубже, где проходили тайные ходы, еще ниже, откуда доносился едва различимый шепот: «Освободи… Убей…»
Я вскочила и в ужасе уставилась на мать.
— Сядь, — ровным голосом сказала она. — Ты сильнее него, до тебя ему не добраться.
Я тряхнула головой, и шепот действительно стал тише, а затем и вовсе угас, словно пламя свечи, тронутое порывом ветра. Закусив губу до боли, я вдруг поняла — там, в поместье Андорлеев, странность Сомдейта мне не показалась. Раз его уже успела затронуть сила черного артефакта — кто знает, что из его слов вообще является правдой?
— Почему я слышу об этом только сейчас? — гневно воскликнула я. — Почему все эти годы ты молчала и пичкала меня ложью? Элла знает обо всем, не так ли?
Мать взглянула мне в глаза. Ни сожаления, ни раскаянья я там не увидела, но глаза ее странно блестели, даже больше, чем должны были от простой игры света пламени свечей.
— Да, Элла знает, — сказала она. — Она от рождения алхимик, как и я. Но не ты, — добавила мать, качнув головой. — Элла со временем должна была стать хранительницей после меня, а доверять тебе у нас не было права. И… нам пришлось сделать все, чтобы ты ушла.
Я несколько секунд с недоверием глядела на мать, затем снова села на стул. Все это ужасно похоже на правду, только выходит, я никогда по-настоящему не знала ни женщину, что родила меня на свет, ни сестру, с которой внешне нас не отличить. Они должны были быть мне ближе всех, заполнить ту сосущую пустоту в душе, принять…
— Для чего ты рассказываешь мне об этом сейчас?
— Они ищут черный шар, Нила. — Губы матери сложились в тонкую линию. — Глава Майоронт и регент, которому он все рассказал. Эригарда назначили регентом как раз двадцать лет назад, когда шар «исчез», и глава сразу признал в нем союзника. Теперь же, — она вдруг положила мне на руку свою горячую ладонь, — они почти вычислили меня, Эригард каким-то образом понял, что ты являешься ниточкой к нам.
Я глубоко вздохнула и прикрыла глаза. Так вот почему Эригард дал задание именно мне! И мне же — вручили кристалл слежения… и наказали носить его всюду, да еще и обокрасть при этом фарна…
— А при чем здесь фарн Земезис? — вскинула я глаза. — Он что, с вами?
Мать подняла брови.
— Разумеется, нет, — ответила она. — Земезис обнаружил наши подземные ходы совсем недавно… Даже покупал кое-какие ингредиенты у Эллы. Но, думаю, нам удалось пустить ему пыль в глаза — артефакта он так и не обнаружил. Решил, что мы просто работаем обособленно, а обсуждать такое с регентом ему нет нужды. У фарна есть нечто, способное перенести воинов Эригарда в Академию Верховных джиннов. А черный шар даст регенту абсолютную власть.
Я поджала губы. Нет, этому надо помешать, и, похоже, единственный, к кому я могу обратиться за помощью — фарн Земезис, как бы странно это ни звучало. Вдруг до меня запоздало дошло — ректор покупал у Эллы ингредиенты? Выходит, там, в таверне наверху, у них был деловой разговор? Хотя, что им мешало успеть все и разом…
Видимо, замешательство все же отразились на моем лице, потому что мать вдруг сузила глаза.
— Нила, не смей говорить об этом фарну, — строго сказала она. — Я чувствую, что он тебе… не чужой. — Она помялась под моим удивленным взглядом, и добавила: — Я, как твоя мать и колдунья, могу иногда… знать твои мысли. Как в случае с любовным зельем. Или с кусочком пергамента сорокалетней давности и старинным названием моей лаборатории, найденным твоим скорпионом на складе. Мне удалось направить вас, куда нужно. В единственный архив, где остались записи об этом месте. Но фарну доверять нельзя, запомни. Вообще никому нельзя.
— Только вам с Эллой? — невесело усмехнувшись, спросила я.
— И Крейену Андорлею, — добавила мать. — Поверь, я пыталась связаться с тобой раньше, когда поняла, что дело запахло пометом крылатой лисицы. Двое хросов и колдун, что напали на тебя, должны были привести тебя ко мне до того, как Майоронт вручит тебе кристалл слежения. Но мы не успели.
Она развела руками.
— А нельзя было письмо прислать? — возмутилась я. — Зачем нападать-то было?
— Шпионы регента повсюду, — покачала головой мать. — Похищение должно было выглядеть правдоподобным.
Нахмурившись, я смотрела на пламя свечи, что танцевало прямо передо мной на столе. Выходит, регент замышляет нечто куда более ужасное, чем я думала… Нет, пора перестать бояться и дать ему достойный отпор.
Глава 40
— И что мы будем делать? — подняла бровь я. — Сидеть, сложа руки, больше нельзя.
— Нельзя, — согласилась мать. — В ближайшее время мои люди свяжутся с тобой, а пока — сделай вид, что тебя здесь никогда не было.
***
С матерью мы попрощались сухо, но не без понимания. Зная теперь, что все годы унижений и отчуждения были вызваны необходимостью, я больше не ненавидела ее. Но от обилия информации, свалившейся на меня, я сама едва не валилась с ног.
Вышла из подвала и тотчас услышала, как за мной закрылась на задвижку дверь. Прошла в таверну — мать сказала, именно там меня должна ждать Элла с вещами. За дальним столиком у окна, действительно сидела сестра. Увидев меня, она смущенно улыбнулась и показала кристалл, мерцающий черным.
— Он несколько раз активировался, — сказала Элла, едва я подошла к столу. — И сейчас самое время забрать свои вещи и уйти.
