ярком фартуке цвета яичного желтка, повязанном вокруг талии, и с деревянной лопаточкой в руке, мое беспокойство возвращается с полной силой.
— Входи, — весело говорит она. — Я как раз готовлю кексы с черникой и фруктовый салат на завтрак… если ты проголодалась.
— Вообще — то, я бы хотела выпить кофе, — отвечаю я. — Мне нужен кофе.
— Без проблем.
Такой нормальный разговор, а сердце замирает в груди. Правда изменит ситуацию, и дружба Венди важна для меня. Я не хочу ее потерять. Помимо Сойера, Венди — мой единственный друг в Шелл — Харборе. Я больше не знаю, что для меня значит Мара, и хотя я хочу думать о Майере как о своем друге… вся эта тема сбивает с толку.
— Спасибо, — говорю я, не в силах заставить себя говорить громче шепота.
Венди ведет меня на кухню, такую уютную, как я и помню, с маленькими букетиками лаванды, висящими повсюду. Аромат цветов и выпечки Венди почти опьяняет. Кофе уже заваривается, кексы остывают на решетке на столе, а на столе стоит большая миска с фруктовым салатом, накрыты два места. Я улыбаюсь и сажусь, наблюдая, как Венди берет большую кружку и наполняет ее кофе, прежде чем подойти и передать ее мне. Я любезно принимаю ее, а затем смотрю на сахар и сливки, которые уже на столе.
— Итак, — тихо говорит она, глядя на меня с теплой, но ожидающей улыбкой. Я делаю глубокий вдох и добавляю сливки и сахар.
— Итак… — я вздрагиваю, глядя на свой кофе, и мое сердце начинает грохотать в груди.
«Пожалуйста, поверь мне», — эта мысль эхом проносится в моей голове.
— Ты пришла сюда, чтобы поговорить со мной о чем — то? — начинает Венди.
Я киваю, но, кажется, не могу смотреть ей в глаза, и я вдруг жалею, что отправила сообщение. Может, я торопила события… но теперь я не могу отказаться от своего обещания. Тем не менее, слова отказываются слетать с моих губ и вместо этого застревают у меня в горле, словно я давлюсь рыбьей костью.
Венди садится на стул рядом со мной, а затем наклоняется, протягивая руки, чтобы сжать мои. Я чувствую, как мой взгляд поднимается к ней, и в глубине души я ожидаю увидеть враждебность, раздражение, может, даже недоверие, но все, что она делает, это смотрит на меня теплыми глазами с еще более теплой улыбкой.
— Что ты хотела мне сказать? — настаивает она.
— Эм, ну… — я нервно смеюсь и зачесываю распущенные волосы за ухо, пытаясь подобрать нужные слова, пытаясь сделать рассказ как можно более правдоподобным. Тем не менее, ничего не приходит в голову. — На самом деле нет простого способа сказать это, — заканчиваю я с улыбкой, снова опуская взгляд на кофе, который я еще не попробовала.
— Тогда просто скажи, иногда самый прямой путь — лучший.
Я киваю и делаю глубокий вдох, снова встречаюсь с ней взглядом и чувствую, как слова срываются с моих губ:
— Правда в том, что… я… русалка.
Глава шестнадцатая
Брови Венди поднимаются к потолку, но она ничего не говорит.
Она также не отрывает свои руки от моих, и я полагаю, что это хороший знак — во всяком случае, я надеюсь, что это так. Затем, прежде чем я успеваю сообразить, что говорю, новые слова внезапно вылетают из моего рта так быстро, что я не могу их контролировать:
— И… и Корсика — настоящее место, но это не то настоящее, о котором ты знаешь во Франции, и не фальшивое из Греции. На самом деле… ну, это совсем в другом месте. Оно… на много миль под водой, высеченное в скале и раскинувшееся по морскому дну, целый город русалов, таких же, как и я.
Тишина.
Я ерзаю, не в силах смотреть ей в глаза больше секунды или двух. Венди вырывает свои руки из моих, поднимает кружку с кофе, но не делает глотка. Вместо этого ее пальцы сжимают ручку кружки так, будто это ее единственная связь с реальностью. Когда она говорит, ее голос такой тихий, что я ее почти не слышу:
— Русалка, — говорит она, хмурится и качает головой.
Мое сердце замирает.
Эта реакция — недоверие — была именно тем, чего я боялась, но также и тем, чего я ожидала. Это то, чего я должна ожидать, потому что для людей русалка — просто сказочный персонаж. Они не настоящие. Но я стараюсь не показывать разочарование на своем лице.
— Честно, — отвечаю я, глубоко вдыхая, и мы смотрим друг на друга. — Это правда, Венди, хотя я знаю… я знаю, что это звучит безумно.
— Звучит безумно, — отвечает она, но тон ее голоса по — прежнему мягкий, добрый. Я вижу в ее глазах, что она ищет в моих — будто пытаясь понять, действительно ли я верю, что я русалка. Ясно, что нет.
— Я… я могу тебе это доказать.
— Как? — ее голос звучит почти как шепот, и я вижу жалость в ее глазах — она… она, должно быть, думает, что я сошла с ума.
— Если я опущу свою нижнюю половину в воду… мои ноги срастутся в хвост.
Ее взгляд медленно скользит по моему телу. У моего летнего платья короткие рукава, рюши внизу, и оно заканчивается чуть выше колен. Ее взгляд останавливается на моих ногах, и она хмурится, словно пытаясь понять, как то, что я говорю, может быть правдой. Я уверена, что мои ноги кажутся ей обычными, человеческими ногами. Конечно, они именно такие… когда я на суше.
— Давай на мгновение отложим реальность и скажем, что я верю в то, что ты говоришь, как в правду, — начинает она и принимается барабанить пальцами по своей морде, глубоко вдыхая и с силой выдыхая. — И что ты русалка…
— Так и есть.
Она кивает, но в ее взгляде нет согласия. Зато есть любопытство.
— Тогда… зачем тебе ноги? Если ты русалка, разве у тебя не должен быть только хвост?
Я пожимаю плечами.
— Мы не знаем, почему русалки могут развивать ноги на суше, но это факт. Всякий раз, когда мы высыхаем, мы принимаем человеческую форму. Мой отец говорил, что это потому, что когда — то мы были людьми, еще до того, как ушли в океан. Но кто знает, правда ли это? Несмотря на это, у нас есть ноги, и мы называем их «сухопутными ногами». Большинству из нас не нужно их использовать, потому что большинство из нас никогда не покидает океан, но у всех нас есть способность превращаться
