солнце, заставляя их искриться золотом. Зрачки сужаются до чёрных точек, пронзая насквозь.
– Может, мы видим грядущее? – говорит он.
– Что? Ты думаешь, это наше будущее? – вскидываюсь я.
Джаред щурится, изучая моё лицо:
– Не знаю. А ты как думаешь?
– М-м… не уверена, – бормочу.
– Та Николь вроде довольна ситуацией.
– Это просто иллюзия. И ничего больше.
– Думаешь, она невозможна в жизни? – спрашивает принц.
Дёргано заправляю прядь за ухо. Я вся как на иголках!
– Эти двое… – тыкаю пальцем в беседку, – … они не мы! По крайней мере сейчас мы такими быть не сможем.
– А ты бы хотела, чтобы когда-нибудь смогли? – глаза Джареда как рапиры. Ну чего он пристал! Будто пытается загнать в угол!
Сжав губы, я отрицательно мотаю головой.
И тут же ветер налетает резким холодным порывом, едва не сбивая с ног. Небо стремительно темнеет, из ярко-голубого становясь тёмно-синим.
“Ложь-ложь-ЛОЖЬ…” – раздаётся со всех сторон шёпот, он рождается в раскачивающихся кронах, в шорохе ветра.
Я испуганно озираюсь.
– Что происходит?!
– Ты соврала, – удивлённо говорит принц. – Соврала? Про то что не хочешь… как эти двое!
В его голосе испуг и странная нотка радости, совсем не к месту!
– Нет, я не врала! Я…
“Ложь, ложь, ЛОЖЬ…” — гремят небеса. От страха зажимаю уши.
– Опять! – рычит принц.
– Это потому что… ты с дурацкими вопросами! – воплю, перекрикивая ветер. – Я ведь даже слова не сказала! Головой помотала и всё! Я… не знала!
– Молчи лучше, принцесса-врушка, – шикает Джаред, утягивая меня к двери. Дёргает за ручку… и ничего! Не получается открыть!
Мне хочется плакать от собственной глупости. Что теперь будет?! Какая же я дура! Опять всё испортила!
С воспоминанием творится странное, наши копии исчезли, зато беседка покрылась трещинами, небо заволокло свинцовыми тучами. А ещё…
– Смотри! – кричу испуганно, тыкая пальцем в сторону скульптур воинов. С треском они сходят со своих постаментов и поворачивают к нам гладкие мраморные лица.
Первая ложь – пробуждает!
Вторая ложь – оживляет!
Так вот кого она оживляет!
Боги! Боги милостивые! Что я наделала!
Кругом творится что-то ужасное! Небо с треском раскалывают молнии, ветер пригибает молодые деревца к земле, завывая, бросает в лицо листья и мелкие ветки. Мы будто попали в эпицентр шторма!
Дверь рядом трескается и медленно рассыпается в труху, а самое ужасное, что прямо на нас, тяжело переставляя каменные ноги, идут три ожившие скульптуры.
Они выше Джареда на голову, мощные торсы закрыты бронёй, в одной руке у них круглые щиты, в другой обоюдоострые мечи, которые они поднимают для удара. До нас им несколько шагов!
Я задыхаюсь от нахлынувшего страха, сердце стучит бешеным молотом. Кролик внутри замер от ужаса, а ноги будто вросли в землю.
– Николь! – Джаред встряхивает меня за плечи. – Очнись! Надо уходить!
Сквозь бушующий ветер, он тащит меня ко второй двери. Она пока что целая, но по земле к ней уже тянутся трещины, вдобавок грозные фигуры статуй уже за нашими спинами. Время идёт на секунды! Принц хватается за дверную ручку…
Если дверь не поддастся, то мы пропали!
Но, слава богам, створка распахивается. Это спальня! Мы заваливаемся внутрь ровно в тот момент, когда каменные мечи с глухим ударом врезаются в землю позади нас. Захлопнув дверь, замираем, тяжело дыша.
“Дум-думс”, – сотрясается деревянная створка. По ней разбегается тонкая сеть трещин. Похоже, долго она не выдержит!
– Проклятье, – выругивается принц. – Надо выбираться!
Мы бегом пересекаем спальню. Краем взгляда успеваю заметить на диване двух обнявшихся людей: себя и Джареда. Наши копии переплелись руками и ногами и прижались так сильно, будто не желают отпускать друг друга никуда и никогда.
– Смотри! Тут новая надпись, – говорит Джаред.
И правда, на очередной двери приколочена табличка: “Начало экспозиции “Будни Николь, начало и конец””.
Выбора куда идти всё равно нет, и мы торопливо заходим в новую комнату.
Перед нами гостиная Аштарийского замка, в уголке за небольшим столиком я завтракаю со своей сестрой Нанетт.
Она здесь будто бы старше, но ничуть не менее прекрасная. Розовые щёчки, волнистые каштановые волосы.
“Я так рада, что ты с Симусом нас навестила”, – говорит моя копия из воспоминания, заботливо подкладывая сестре свежих фруктов. – Тебе хоть нравится в Енотории? Тебя там не обижают?”
“Обижают? Хах, смеёшься? Пылинки сдувают! Если кто-то попробует посмотреть косо, Симус ему голову оторвёт! – хихикает Нанетт. – Моего любимого все боятся! Он, всё-таки, отважный генерал! Меня любят, говорят, я на принца хорошо влияю”.
“Ты кого угодно заставишь улыбнуться”
“Спасибо… Ох, но как же приятно снова тебя увидеть. Слышала, на днях приедет Виктория и Алан? Намечается большой бал! Все-все будут!”
“Да, это верно”, – кивает Николь.
“Твой-то волк, наверное, заранее на ушах ходит? Опять перейдёт в режим “ревнивого демона”, – смеётся Нанетт. – Ох, Николь, расскажи, как тебе роль Королевы Аштарии? Нравится? Мне ужасно интересно послушать!”
Ответ я узнать не успеваю, потому что мы с Джаредом уже проскакиваем в следующую дверь, вновь попадая в ту же самую гостиную, только здесь атмосфера совсем другая…
Моя копия сидит на диване, будто памятник скорби. Лицо прячет в ладонях. На полу валяется книга с коротким названием: “Клоинфарн”.
Сердце пропускает удар.
Что здесь произошло? Откуда взялась книга про артефакт?
“Нет-нет, это опять игры алтаря, – мысленно успокаиваю себя. – Ничего подобного не случалось, и не случится!”
На этот раз из комнаты ведут две двери.
На одной написано: “Полная экспозиция будней Николь”.
На второй: “Короткий просмотр до финала”.
Времени подумать у нас нет, потому что по паркету ползут зловещие трещины, а стоящая в углу статуя тигра, с треском разевая каменную пасть, спрыгивает с постамента.
Джаред толкает вторую дверь, и мы забегаем в новое помещение – тёмное, пропахшее сыростью и кислым страхом.
– Тайные коридоры, – бормочу, оглядываясь по сторонам и находя взглядом тонкую фигурку девушки.
Моя копия с белым как мел лицом, бредёт по коридору в сторону лестницы. Под мышкой она держит ту самую книгу, что в прошлом воспоминании валялась на полу.
– Слышишь? – шепчет Джаред.
Мой кролик навостряет уши… и я правда слышу: приглушённый стеной лязг металла о металл, рычание и тонкие вскрики, которые обрываются так резко и страшно, что пробивает озноб.
В сердце будто втыкают и проворачивают штопор. Ледяная лапа ужаса сжимает лёгкие, когтями впиваясь в плоть. Ведь было что-то похожее в ту ночь. В ту ночь… когда руандовцы напали! Когда убили моих родных! Когда сожгли Аштарию дотла!
В тот раз я была в другой одежде и не было
